Он выдохнул и сделал еще глоток.
— И тем не менее, я бы сказал, что они друг к другу очень привязаны. Ну, насколько он вообще на это способен.
Я провел языком по зубам и изобразил почти полное отсутствие интереса, как если бы мои мысли были заняты чем-то другим.
— Как думаешь, Джордж прислушивается к ее мнению насчет Глинера и Зингалу?
— Да он и не думал, что я приму это всерьез. Сказал только, она сама не своя от беспокойства за Три-Нитро, ну а у страха глаза велики, вот и преувеличивает. Он списывает это на возраст, говорит, мол, женщины в этом возрасте все такие. По его словам, охрана вокруг Три-Нитро уже вдвое больше, чем нужно, настолько его жена достала, а с началом нового сезона по ночам будут дежурить патрули с собаками. То есть уже сейчас. Он считает, что Розмари, конечно, все выдумывает, насчет Глинера и Зингалу, но решил потрафить ей немножко, чтобы уж совсем крышей не двинулась. У обоих тех жеребцов обнаружились шумы в сердце, а проявились они только когда оба они повзрослели и набрали вес. Вот и все, никаких сенсаций.
Он осушил бокал и снова наполнил его.
— Ну, Сид, и что ты на самом деле хочешь узнать о Джордже Каспаре?
— Э-э.. — протянул я. — Так ты думаешь, он ничего не опасается?
— Джордж-то? Чего ж ему опасаться?
— Чего-нибудь.
— Уж чего-чего, а испуга я за ним не заметил.
— И он не выглядел озабоченным?
— Да нисколечко.
— Нервным?
— Только из-за жены.
— А когда ты там был?
— Ну… — он задумался. — Сразу после Рождества… Да, точно, на второй неделе января. Статьи для цветных приложений приходится сдавать задолго до выпуска.
— Так ты считаешь, — протянул я, изображая разочарование, — так ты считаешь, что в дополнительной охране для Три-Нитро он не заинтересован?
— Ах, вот, на что ты нацелился! — знающе ухмыльнулся он. — Без шансов, старина, без шансов. Попытай в местах попроще. У него там и мышь не проскочит. Начать с того, что там, как встарь, все постройки огорожены высоченной стеной, ни дать, ни взять — крепость. И трехметровые двойные ворота с шипами поверху.
— Да… я видел.
— Вот именно, — пожал он плечами, словно это решало вопрос.
Дабы держать даже самых упорных пьяниц в курсе о происходящем на скачках снаружи, во всех барах кемптонского ипподрома были установлены ведущие прямую трансляцию телевизоры. На одном из них мы с Бобби и посмотрели вторую скачку. Победитель, из конюшни Джорджа Каспара, пришел к финишу с отрывом в шесть корпусов, и пока Бобби задумчиво разглядывал бутылку с остатками шампанского, в бар вошел сам Джордж. За ним следовал мужчина значительного вида, в пальто верблюжьего цвета. Самодовольная усмешка, широкие жесты, «я плачу!» — все выдавало в нем счастливого владельца победившей лошади.
— Допивай, Бобби, — сказал я.
— А ты?
— Всё тебе.
Без лишних возражений он вылил остатки в бокал, выпил и довольно рыгнул.
— Пойду, пожалуй, — сказал он. — Надо накатать что-нибудь про этих уродов в третьей скачке. Не проговорись редактору, что я вторую по телику смотрел, а то уволит еще! — Бобби шутил. Он провел в баре немало скачек.
— Пока, Сид. Спасибо за угощение.
Он кивнул и уверенно пошел к выходу. По виду никак нельзя было сказать, что он осушил почти целую бутылку шампанского всего за полчаса. Причем в его случае это была лишь легкая разминка: останавливаться на достигнутом он не собирался. Что-что, а пить Бобби умел.
Я сунул журнал во внутренний карман пиджака и медленно пошел следом, размышляя над услышанным. Поравнявшись с Джорджем Каспаром, я в двух словах поздравил его с победой, удостоился кивка и называния по имени и направился было к выходу.
— Сид! — окликнул он.
Я оглянулся. Джордж призывно махнул рукой, и я подошел снова.
— Познакомься, это Тревор Динсгейт, — сказал он.
Я пожал протянутую руку, обратив внимание на белоснежные манжеты, золотые запонки, гладкую бледную, чуть влажную кожу, ухоженные ногти и золотой перстень-печатку с ониксом на мизинце.
— Это ваша лошадь выиграла? — уточнил я. — Поздравляю.
— Вы знаете, кто я такой?
— Тревор Динсгейт?
— Помимо этого.
Вблизи я видел его впервые. Он окинул меня высокомерным взглядом из-под полуприкрытых век, характерным для людей, привыкших повелевать. Темно-серые глаза, тщательно уложенные черные волосы и решительно сжатые губы довершали этот образ.
— Давай Сид, не стесняйся, — подбодрил меня Джордж. — Если знаешь, то выкладывай. Я говорил Тревору, что тебе все известно.
Обветренное лицо выражало лишь лукавое любопытство. Я нередко сталкивался с тем, что мое теперешнее занятие многие воспринимали как игру. В данном случае я не видел ничего опасного в том, чтобы показать им парочку трюков.
— Владелец букмекерской конторы? — начал я, обращаясь к Джорджу. — «Билли Бонс» — это уточнение я адресовал уже Тревору Динсгейту.
— Я же говорил! — довольно воскликнул Джордж.
Тревор Динсгейт воспринял мой ответ с философским спокойствием. Я не стал проверять его возможную реакцию на прочие мои сведения: она могла быть не столь дружелюбной. Настоящая его фамилия была Шуммак. Обладатель острого как бритва ума Тревор Шуммак родился в трущобах Манчестера, и выбираясь оттуда успешно сменил имя, акцент и круг знакомств. Как сказал бы Бобби Анвин, и правильно сделал, все мы стремимся забраться повыше.
Тревор Динсгейт увенчал свой путь наверх покупкой пришедшей в упадок старинной букмекерской конторы «Билли Бонс». Никакого Билли Бонса там и в помине не было: владели конторой некие братья Рубинштейны и их дядя Солли. За последние несколько лет «Билли Бонс» превратился в крупный бизнес. Рекламные лозунги про лучшего в мире Бонса били в глаза со страниц всех спортивных газет, с транспарантов на ипподромах, и даже в воскресные дни от них не было спасения. Если дела в конторе шли столь же бойко, как и рекламная кампания, Тревору Динсгейту не на что было жаловаться.
Мы учтиво обсудили победу его лошади, и когда настало время, вышли посмотреть скачку жеребцов-двухлеток.
— Как поживает Три-Нитро? — спросил я Джорджа в дверях.
— Отлично, он в превосходной форме.
— Никаких проблем?
— Ни малейших!
Снаружи мы распрощались, и я провел остаток дня рассеянно следя за скачками, беседуя с теми, кто мне встречался, и ни о чем существенном не думая. Розмари я больше не видел, и сделал вывод, что она меня избегает. После пятой скачки я собрался уходить.
На выходе меня остановил заждавшийся, судя по виду, служащий. Он протянул мне невзрачный конверт.
— Вам записка, мистер Холли.
— Да? Спасибо.
Я сунул конверт в карман и пошел дальше, к машине. Сел в нее. Вскрыл конверт и прочел записку.
«Сид, у меня целый день не было времени, но нам надо поговорить. Встретимся в чайной комнате после последней скачки, хорошо? Лукас Уэйнрайт»
Беззлобно ругнувшись, я снова пересек парковку, вошел в ворота и направился к ресторану, где уже закончился ланч и настало время сандвичей и пирожных. Последняя скачка только что завершилась, и туда потянулись по двое, по трое, жаждущие чаю. Однако главы службы безопасности Жокей-клуба, в прошлом флотского офицера Лукаса Уэйнрайта среди них не было.
Я подождал, и в конце концов он появился, извиняясь на ходу. Вид у него был обеспокоенный и задерганный.
— Хочешь чаю? — спросил он, запыхавшись.
— Не очень.
— Неважно. Давай закажем. Здесь мы сможем спокойно посидеть, никто нас не прервет. В баре слишком много народу.
Он провел меня к столику и жестом пригласил присесть.
— Послушай Сид, не хочешь ли поработать на нас? — Коммандер Уэйнрайт не любил терять время.
— «На вас» — это на Службу безопасности?
— Да.
— Официально? — я был удивлен. В общих чертах Службе безопасности было известно, чем я теперь занимался, и возражений с их стороны не было, но я не думал, что им это по нраву. В некотором смысле я вторгся на их территорию и мешался под ногами.
Лукас побарабанил пальцами по столу.
— Неофициально, — проговорил он. — Строго на меня лично.
Поскольку Лукас Уэйнрайт занимал главную должность в Службе безопасности, отделе Жокей-клуба, отвечающего за расследование нарушений и поддержание порядка, то даже его личные просьбы следовало считать обоснованными, во всяком случае, пока не доказано обратное.
— Что за работа? — осведомился я.
Впервые за время встречи он взял паузу. Похмыкал, снова побарабанил пальцами по столу, и наконец решился поверить мне проблему, оказавшуюся исключительно непростой.
— Слушай, Сид, это должно остаться между нами.
— Хорошо.
— У меня нет права обращаться к тебе с этим.
— Ясно. Продолжайте.
— А раз нет права, то и оплату гарантировать тоже не могу.
Я вздохнул.
— Все, что я могу предложить, это… сотрудничество, когда оно тебе понадобится. Если, конечно, это будет в моих силах.
— Это может оказаться куда дороже денег, — согласился я.
Он облегченно вздохнул.
— Отлично. В общем… это очень неприятное дело. Очень деликатное. — Он продолжал колебаться, но в итоге, с тяжелым вздохом, почти стоном, решился:
— Я бы хотел, чтобы ты выяснил… кое-что… про одного из наших людей.
Повисло тяжелое молчание. Затем я произнес:
— Вы хотите сказать, одного из вас? Работников Службы безопасности?
— Боюсь, что так.
— Что именно вас интересует? — спросил я.
— Подкуп, взятки, такого рода вещи, — расстроенно сказал он.
— Э-э… — протянул я. — Я правильно понял? Вы полагаете, что один из ваших служащих берет деньги у всяких мошенников, и вы хотите, чтобы я выяснил, так ли это?
— Да, абсолютно верно, — подтвердил он.
Я задумался.
— А почему вы не хотите расследовать это сами? Поручите это другому служащему.
— Так-то оно так, но… — он прокашлялся. — Все не так просто. В случае, если я окажусь неправ, нельзя, чтобы о моих подозрениях вообще стало известно. Это приведет к огромным неприятностям. А если я окажусь прав… а я боюсь, что так и будет, то мы… то есть Жокей-клуб, предпочтем иметь возможность обойтись без лишней огласки. Громкий скандал с участием Службы безопасности ничего, кроме вреда, не принесет.