— Да? Ну тогда может ты и остальное поймешь, типа у Глинера фрит, а у Зингалу был вирус, и Бруферсмиф их обоих завернул со скоростью звука.
— Что у Глинера?
— Фрит.
Я покатал «У Глинера фрит» на языке и попытался представить как это звучало с ирландским акцентом. Похоже, что у Глинера был артрит, что я и ответил Чико, добавив:
— ...и Бразерсмит обоих забраковал.
— Точно! — согласился Чико.
— Откуда ты звонишь?
— Из автомата на улице.
— Пабы еще открыты. Разузнай, если можно, кто этот Бразерсмит, не ветеринар ли он Джорджа Каспара, и если это он, то выпиши его адрес и номер из телефонной книги.
— Лады. Это все?
— Пожалуй, все. Послушай, Чико, — сказал я, подумав, — как по-твоему, Пэдди Янгу не показалось странным, что с этими тремя лошадьми так вышло?
— Да нет, похоже ему абсолютно все равно. Я спросил его так, походя, куда они делись, он все сам и выложил. Спокойно так, по-философски.
— Ясно, спасибо.
Я повесил трубку, и через час он перезвонил, чтобы сообщить мне адрес ветеринара Бразерсмита и подтвердить, что Джордж Каспар его клиент.
— И если это все, Сид, старина, то через полчаса поезд, я поеду. В Уэмбли меня ждет клевая девчонка, и если я не приеду, то испорчу ей весь выходной!
Чем больше я размышлял над докладом Чико и рассказами Бобби Анвина, тем менее обоснованными казались мне подозрения Розмари. Но раз уж я обещал ей попробовать разобраться, я решил еще немного покопаться в этом деле. Справиться о том, как себя чувствуют Бетезда, Зингалу и Глинер, и поговорить с Бразерсмитом.
Как обычно, каменные стены Эйнсфорда выглядели весьма приветливо. Но утопающее в нарциссах спокойствие присутствовало лишь снаружи. Я аккуратно остановил машину перед домом и продолжил сидеть за рулем, отнюдь не горя желанием идти внутрь.
Словно догадавшись, что с меня станется развернуться и уехать, Чарльз вышел из дому и решительным шагом прошел ко мне по гравийной дорожке. Он высматривал меня в окно, подумал я. Ждал меня. Надеялся, что приеду.
— Сид, — приветствовал он меня с улыбкой, открывая водительскую дверцу. — Я так и знал, что ты приедешь.
— Надеялся, — поправил я, вылезая из машины.
— Ну хорошо, надеялся, — улыбка продолжала играть в его глазах. — Но я же тебя знаю.
Я посмотрел на дом, но увидел лишь отражение серого неба в окнах.
— Она здесь? — спросил я.
Он кивнул. Я открыл багажник и вытащил чемодан.
— Ну что ж, — вздохнул я. — Не будем затягивать.
— Она расстроена, — произнес он, шагая рядом. — Отнесись к ней с пониманием.
Я бросил на него быстрый взгляд и неопределенно хмыкнул. Мы молча подошли к двери и вошли в дом.
Дженни стояла в прихожей.
С тех пор, как она ушла от меня, мы виделись редко, и я так и не привык смотреть на нее без внутренней боли. Я видел ее как раньше, когда влюбился. Не классическая красавица, но очень хорошенькая, с вьющимися русыми волосами, тонкой фигуркой и манерой высоко держать голову, словно встревоженная птица.
С безнадежной ностальгией я все мечтал вновь увидеть ее былую улыбку и теплый взгляд.
— Явился, значит, — сказала она. — А я говорила, что не приедешь.
Я поставил чемодан и, как обычно, сделал глубокий вдох.
— Меня попросил приехать Чарльз. — Я подошел и, как обычно, мы обменялись быстрым поцелуем в щеку. Этот жест показной вежливости призван был доказать окружающим, что мы разошлись по-светски, но про себя я нередко думал, что он походил на ритуальный обмен приветствиями перед дуэлью.
Видя нашу холодность, Чарльз только головой покачал и первым прошел в гостиную. В свое время он предпринимал попытки склеить наш брак, но желание быть вместе должно идти изнутри. Наш клей высох в пыль.
— Сид, я не желаю выслушивать твои нотации по поводу этой дикой истории!
— Хорошо.
— Ты сам далеко не безупречен, что бы ты там себе ни думал.
— Хватит, Дженни, — отозвался я.
Она резко повернулась и направилась в гостиную, и я побрел за ней. Она воспользуется мной, думал я, и снова бросит, и я стерплю это ради Чарльза. Как ни странно, я не ощутил большого желания ее утешить. Похоже, раздражение продолжало преобладать над состраданием.
Помимо Дженни и Чарльза, в гостиной были и другие. Когда я вошел, Дженни уже встала на другом конце комнаты рядом с высоким блондином, которого я видел раньше, а рядом с Чарльзом стоял плотный незнакомец средних лет с неистребимо мальчишеской повадкой и жестким взглядом, составлявшим странное сочетание с румяной провинциальной физиономией.
— Вы с Тоби знакомы, не так ли, Сид? — спросил Чарльз с безупречно вежливыми интонациями. Я обменялся с защитой и опорой Дженни кивком и короткой улыбкой, подтверждающей знакомство, без которого мы оба прекрасно бы обошлись.
— Сид, это мой поверенный, Оливер Квейл. Пожертвовал партией в гольф, чтобы здесь присутствовать, очень ему благодарен.
— Так вы и есть Сид Холли, — сказал моложавый незнакомец, пожимая мне руку. Голосом он себя никак не выдал, но его взгляд скользнул вниз и вбок, ища вторую, полускрытую руку, чего не случилось бы, не знай он о ней заранее. Я нередко сталкивался с подобным поведением. Он поднял глаза и увидел, что я все понял. Его веки едва заметно дрогнули, но этим дело и ограничилось. По-видимому, мы оба решили подождать с вынесением другому окончательной оценки.
Губы Чарльза дернулись, и он шутливо заметил:
— Я предупреждал тебя, Оливер. Если ты не хочешь, чтобы он прочел твои мысли, не отводи взгляд.
— Вы не отводите, — заметил я.
— Я уже давно выучил этот урок.
Вежливым жестом он пригласил нас присесть, и все пятеро погрузились в удобство светло-золотой парчовой обивки.
— Я уже говорил Оливеру, — пояснил Чарльз, — что если кто и способен разыскать Николаса Эша, так это ты.
— Очень удобно иметь в семье собственного сантехника на случай если трубы лопнут, — лениво протянул Тоби.
Это все же не дотягивало до прямого оскорбления и я решил проявить великодушие, хотя не питал насчет Тоби никаких иллюзий.
— Не кажется ли вам, что полиция в этом деле разберется быстрее? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Основная трудность в том, — сказал Квейл, — что технически в мошенничестве виновна только Дженни. Полиция, разумеется, выслушала ее объяснения, и старший следователь отнесся к ней весьма сочувственно, но,.. — он медленно пожал плечами, умело сочетая в этом жесте сочувствие и капитуляцию, — возможно, им удобнее ограничиться тем, что у них уже есть.
— Но позвольте, — запротестовал Тоби, — это же Эш все придумал, целиком и полностью!
— А как вы это докажете? — возразил Квейл.
— Дженни же все объяснила, — заявил Тоби, словно этого было достаточно.
Квейл покачал головой.
— Как я уже объяснял Чарльзу, из документов следует, что она ставила свою подпись полностью осознавая, что проворачивает мошенническую схему. Использовать в качестве защиты неведение, пусть даже подлинное, в суде бесполезно.
— Если против Эша нет никаких доказательств, то какой вам в нем прок, даже если мне удастся его разыскать? — спросил я.
Оливер переключил свое внимание на меня.
— Я надеюсь, что разыскав его, вы разыщете и доказательства его вины.
Дженни села неестественно прямо и заговорила резким голосом, в котором смешались тревога и злоба:
— Не болтай чепуху, Сид. Скажи прямо, что это тебе не по плечу?
— Я еще не знаю, так ли это.
— Смотреть противно, как этот калека пыжится, пытаясь теперь доказать, что кое-что соображает! — заявила она Квейлу.
Злая насмешка Дженни явно смутила и Квейла, и Чарльза, и я удрученно подумал, что теперь я пробуждал в ней лишь безотчетное желание причинить боль. Мне было тяжело не только от ее слов, а еще и оттого, что в моем присутствии Квейлу не суждено было увидеть и тени ее светлого, ясного темперамента.
— Если я найду Эша, то напущу на него Дженни, тут-то ему и конец, — мрачно сказал я.
Никому из мужчин это не понравилось. Квейл разочарованно вздохнул, Тоби смерил меня презрительным взглядом, а Чарльз печально покачал головой. И только Дженни, несмотря на весь свой гнев, казалась втайне довольной. В последнее время ей нечасто удавалось добиться от меня реакции на ее оскорбления, и то, что я, наконец, поддался ей и заслужил столь единодушное осуждение остальных, было для нее победой. Ну что ж, сам виноват. Чтобы не дать ей увидеть, что ее стрелы попали в цель, оставалось только улыбаться, хотя смешного во всей этой истории было мало.
Я сдержанно сказал:
— Можно будет попробовать... если мне удастся найти его. Во всяком случае, я приложу все усилия.
Никто не проронил ни слова. Дженни сохраняла непримиримый вид. Я внутренне вздохнул.
— Как он выглядит? — спросил я.
Помолчав, Чарльз ответил:
— Я беседовал с ним всего один раз, в течение примерно получаса, четыре месяца назад. У меня осталось только общее впечатление. Молодой, приятный на вид, темноволос, чисто выбрит. Держал себя несколько заискивающе. На корабле я бы такого подчиненного не потерпел.
Дженни поджала губы и отвернулась, но прямо оспаривать его суждение не посмела. Я почувствовал первые признаки жалости к ней и постарался придушить эти чувства в зародыше, они могли сделать меня более уязвимым, а мне это было ни к чему.
— А вы встречали его? — спросил я Тоби.
— Нет, — надменно процедил он. — Не довелось.
— Тоби уезжал в Австралию, — пояснил Чарльз. В молчании, все ожидали следующего, неизбежного вопроса. Ровным голосом я обратился к ней:
— Дженни?
— С ним было весело! — с неожиданной горячностью заявила она. — Господи, так весело. И после тебя... — она осеклась и устремила на меня горький взгляд. — Он был полон жизни, все время шутил, было так здорово и замечательно, с ним все казалось лучше! Как будто... как будто... Она запнулась и замолчала, и я знал, что она имеет в виду, как будто со мной, когда мы только начали встречаться. Дженни, в отчаянии подумал я, не говори этого вслух, пожалуйста, не говори!