Суть же дела была такова. Генерал от кавалерии Бобырь командовал Новогеоргиевской крепостью с февраля 1907 года. До этого он начальствовал гарнизонами Ковенской и Осовецкой крепостей, то есть имел опыт организации «крепостной войны».
В ходе выхода русских войск из «польского мешка» крепость Новогеоргиевск оказалась в стороне от полевых армий. Вопрос об эвакуации ее решен не был, поскольку отход со стороны Восточной Пруссии надо было кому-то надежно прикрывать. Решить эту задачу лучше, чем новогеоргиевскому гарнизону, было некому. Поэтому главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта М.В. Алексеев принял решение об обороне крепости, которая могла на долгое время приковать к себе значительные силы германских армий.
В последний момент «полевой» гарнизон крепости был сменен. 27-й армейский корпус покинул крепостные форты, а на смену ему пришли 58-я и 63-я пехотные дивизии, переданные из состава войск Юго-Западного фронта, и 114-я и 119-я пехотные дивизии, сформированные из ратников государственного ополчения. Личный состав (до 50 рот) крепостной артиллерии и технических частей не менялся. В крепости имелся полугодовой запас продовольствия.
Общая численность гарнизона Новогеоргиевска доходила до 92 тысяч человек при примерно 1600 артиллерийских орудиях. В крепости имелось несколько аэропланов и привязных аэростатов.
Немцы видели в Новогеоргиевской крепости серьезнейшее препятствие на пути своих наступательных операций. Только этим можно объяснить то, что для ее захвата была создана специальная Осадная армия «Модлин» (или армейская группа). Во главе ее был поставлен генерал-полковник Ганс фон Безелер, который считался в Германии перед войной лучшим специалистом по сооружению крепостей. С началом войны он стал специалистом по взятию крепостей Антанты. (На счету Безелера было взятие в октябре 1914 года бельгийской крепости Антверпен, которая имела гарнизон около 138 тысяч человек.) Командир осадной армейской группы «Безелер», начиная осаду неприятельской крепости, имел всего около 50 тысяч человек, но со 177 тяжелыми орудиями. Среди них особенно выделялись мортиры калибром в 300 и 420 миллиметров, чьи снаряды обладали страшной разрушительной силой. После недели бомбардировки Антверпена бельгийские войска покинули город-крепость.
Когда Осадная армия «Модлин» подступила к Новогеоргиевской крепости, в руках ее командующего имелся подробный план фортификационных сооружений русских. Случилось это так. Военный инженер крепости полковник Короткевич, не знавший о приближении немцев, ехал на автомобиле по лесной дороге, чтобы лично проверить выполненные земляные работы. На пути попался взвод немецкой пехоты, который обстрелял автомобиль. Полковник Короткевич был убит.
Германцы нашли в кабине портфель с планом крупного масштаба, на котором были подробно нанесены все фортификационные сооружения Новогеоргиевска. Так как немецкому командованию многие изменения, произведенные в крепости в течение последних лет не были известны, и мало что было известно о работах, проведенных с началом войны, то находка оказалась добычей необыкновенной важности.
Потеснив русских с передовых позиций, немцы 27 июля завершили окружение крепости. К 31 июля гарнизонные войска отошли на линию фортов. 3 августа германцы начали атаки на северо-восточный фронт крепости — форты 15-й и 16-й групп. В ходе боя комендант Бобырь утратил контроль над ситуацией, что самым негативным образом повлияло на боевой дух защитников фортов.
Что так устрашило человека, в годы Русско-турецкой войны 1877—1878 годов служившего в конной артиллерии и, казалось бы, познавшего силу и гром пушечной пальбы? Оказывается, многочисленность вражеских тяжелых батарей. Действительно, фон Безелер свое дело знал отменно. Участком для атаки Новогеоргиевска он избрал линию от Конары до Дембе, которая находилась в 10 километрах от главной крепостной ограды. Именно здесь германцы решили взломать систему фортификационной обороны русских.
На участке всего в четыре километра были установлены шесть 420-мм гаубиц, девять 305-мм гаубиц, одна длинноствольная 150-мм пушка, две батареи 210-мм мортир, 11 батарей тяжелых полевых гаубиц, две батареи 105-мм, одна— 120-мм и одна 150-мм орудий. Если к этому добавить пушки полевой артиллерии, то получалось, что на участке фронта в четыре километра немцы установили 35 батарей.
Как тут было не вспомнить про французский Верден и его форты. Тут следует заметить, что и одетые в бетон форты Новогеоргиевской крепости выдерживали попадания немецких снарядов самых крупных калибров. Даже выпущенных из стволов сверхтяжелых 420-мм гаубиц.
В 16-й группе фортов русские отразили все вражеские атаки, но форты 15-й группы после ожесточенного сопротивления пали. Однако Безелер этот частный успех своей армии использовать не смог, и дальше германцы не продвинулись, оказавшись под огнем крепостной артиллерии. Однако успех неприятеля так подействовал на воображение Бобыря, что он без всякой на то необходимости приказал оставить форты 16-й группы. Это распоряжение коменданта вызвало упадок духа оборонявшихся войск, отступивших, по сути дела, без боя на линию внутреннего пояса фортов, не задерживаясь на промежуточных позициях.
Генерал-полковник фон Безелер о таком подарке противной стороны не мог и мечтать. Так немцы, не потеряв ни единого солдата, 6 августа вступили в форты 10-й, 11-й, 12-й и 13-й групп. В тот же день генерал от кавалерии Бобырь сдал неприятелю мощные форты № 2 и № 3 в секторе главной атаки. То есть русская крепость часть за частью «падала» в руки ошеломленных таким успехом войск Осадной армии.
Считая дальнейшее сопротивление бесполезным, Бобырь перебежал к германцам. Уже находясь в «добровольном» плену, он ночью отдал из него приказ по гарнизону о сдаче Новогеоргиевской крепости. А в ней о бегстве коменданта почти никто не знал. Вначале якобы он отказался подписать приказ о капитуляции, но затем «во избежание дальнейшего кровопролития» согласился на условия Безелера.
7 августа германцы стали обладателями поистине огромных запасов снарядов и провианта. Только малая часть пушек была «из-за торопливости» приведена в негодность. Крепость продержалась, по сути дела, всего десять дней, потеряв при этом около 3 тысяч человек погибшими. Новогеоргиевские тяжелые крепостные орудия уже вскоре оказались на Западном фронте.
Единственно, что не стало трофеями немцев в сданной им крепости, это были знамена частей гарнизона. Отважные летчики крепостного авиационного отряда сумели их вывезти к своим. Они не пожелали исполнять предательский приказ коменданта о капитуляции крепости, которая могла стать в 1915 году «российским Верденом».
Генерала от кавалерии Бобыря за содеянное предательство не судили даже заочно. Его просто отчислили в августе 1915 года от должности за нахождением в неприятельском плену. Дальнейшая судьба коменданта Новогеоргиевска истории не известна, по крайней мере в Россию он не возвратился. А «баловень судьбы» генерал-полковник Г. фон Безелер получил дубовые ветви к Железному кресту и был назначен генерал-губернатором Варшавы.
Антанта «вспомнила» о капитулировавшей русской Новогеоргиевской крепости в победном для себя 1918 году. Дело было в том, что тяжелая артиллерия крепости оказалась на вооружении германских войск, воевавших на Западном фронте в Эльзасе и Лотарингии. Для французов они стали боевыми трофеями. Русские орудия были выставлены в ликующем по случаю победного окончания войны Париже на «Эспланаде инвалидов» — на поругание своих бывших братьев по оружию.
Все же ряд исследователей считают, что в тех событиях в «польском мешке» русская крепость определенную положительную роль все же сыграла. Таково, например, мнение полковника швейцарской армии Ж. Ребольда, написавшего работу «Крепостная война 1914—1918 гг.». В ней о Новогеоргиевской крепости, сторожившей подступы к Варшаве, говорится так:
«Крепость Новогеоргиевск не оказала тех услуг, которых можно было от нее требовать. Однако, справедливо то, что она на целый месяц притянула к себе значительное количество неприятельских войск и тем самым доставила полевой армии некоторое облегчение».
Генерал-майор Борисов, являвшийся ближайшим поверенным в стратегических вопросах у командующего армиями Северо-Западного фронта генерала от инфантерии М.В. Алексеева, уже находясь в белой эмиграции, опубликовал в «Военном сборнике» статью о своем начальнике. Среди прочего, в ней рассказывается о том, каким был тяжелым крест полководца во время «Великого отступления»:
«Во время борьбы в Польском мешке, в первый раз у меня возник сильный спор с Алексеевым. Я, исходя из опыта бельгийских крепостей и зная крепостное дело из прежней своей службы в Ивангородской крепости, в Генеральном Штабе, настаивал на очищении нами не только Ивангорода, Варшавы, но и Новогеоргиевска. Но Алексеев ответил:
— Я не могу взять на себя ответственность бросить крепость, над которой в мирное время так много работали.
Последствия известны. Новогеоргиевск оборонялся не год, не полгода, а всего лишь четыре дня по открытию огня немцами, или 10 дней со дня обложения: 27 июля 1915 года обложен, а 6 августа пал.
Это произвело на Алексеева очень сильное впечатление. Мы были уже в Волковыске. Алексеев вошел в мою комнату, бросил телеграмму на стол, опустился в кресло со словами:
— Новогеоргиевск сдался.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, потом я сказал:
— Больно и обидно, но ничего на театре не изменяет. Алексеев ответил:
— Очень больно для государя и народа».
Можно согласиться с генералом Борисовым, что оставление русских крепостей при выходе из «польского мешка» было стратегической необходимостью. Но очищение их без боя, оставление сотен орудий и огромных запасов, сдача в плен четырех пехотных дивизий крепостного Новогеоргиевского гарнизона — этого оправдать на войне было ничем нельзя.
В Новогеоргиевске в плен сдалось 83 тысячи человек (среди них 7 тысяч были ранеными), в том числе 23 генерала и 2100 офицеров. Трофеями германских войск стали исправных 1096 крепостных и 108 полевых орудий, не считая прочего крепостного имущества и провианта.