Хватка жгута на ноге ослабла. В ужасе Злата поняла, что падает. Тело рухнуло в бурлящий поток, лёгкие сжались без воздуха. Повсюду петлями скручивались водоросли. Визг монстров проник в уши эхом боевого клича. Злата отчаянно хваталась за воду руками, понимая, что безудержно оседает на мутное дно. Под шхуной мелькнула фигура. Человек приближался к ней, спешно огибая сплетения щупальцев. Злата закрыла глаза, вздрогнула конвульсией и сознание померкло.
Закашлявшись, Злата едва сдержала рвоту. Болотистая горечь жгла горло, слёзы размывали зрение. Она осознала, что жива, что под телом твердеют доски. Над головой развевались кислотно-зелёные паруса. Корабль дрожал – Тами умолял Исмин успокоиться. Голова Горана заслонила туманный обзор: «Ты цела?» Злата кивнула и вновь занялась кашлем, до конца не понимая, каким чудом оказалась на палубе. Ветер рванул с запада, поворачивая шхуну. Эфа пошатнулась, Клюв успел схватить её за руку, удерживая от падения.
«Отклонение от курса!» – кричал Як возле фальшборта. Но косяк шипящих чудовищ перерезал путь на Шерт. Они пенили воду, пытаясь схватить щупальцами жуткие тени птиц. Злата приподнялась на локте, взгляд её отыскал Уца. Он стоял неподвижно у мачты, всматриваясь в кишащую гремушами реку. Гипнотический взгляд его руководил фантомами отвлекающих птиц. Капитан рванул штурвал влево, избегая столкновения с валунами ущелья. Голоса стихли. Пассажиры в немом потрясении наблюдали, как ветер бесповоротно уносит судно от берегов Узоречья.
Глава 10
1
Ущелье осталось позади. Вокруг раскинулись пепельные широты Талой. Сгущались сумерки, превращая пасмурные черты берега в тонкие линии.
Злата отвела взгляд от иллюминатора и посмотрела на ребят. В подавленном состоянии они сидели рядом на тюфяках: привалившись спиной к стене, обхватив согнутые колени, локтем упираясь в лавку. Морис попросил их спуститься в каюту больше часа назад. Шаги на палубе стихли. Мнилось: корабль дрейфует к цели, но перед глазами настойчиво всплывали образы монстров, каменных глыб и отдаляющегося поворота на Шерт. В ушах ещё звенели угрозы моряков бросить за борт визжащих детей. «Гусеница» миновала разлив – единственную возможность причалить к берегам Узоречья. Теперь ветер самочинно вёл корабль в опасные земли Федарии.
– Нужно с ними поговорить, – решил Клюв, вспыльчиво направляясь к двери.
Уц с видом крайнего разочарования скрестил руки. Ребята зашептались. Горан призвал охотника остановиться:
– Не зли их, Клюв! Брат Яка ранен. Дай им время.
Злата опустила колючий плед с головы на плечи. Её мокрая одежда сушилась на тросе за бочками. Теперь на ней, как и на Горане, серели матросские вещи, найденные в сундуке каюты. От стука в дверь Злата непроизвольно вздрогнула.
– Заперто. – Клюв опять навалился спиной на массивную преграду двери. – Откройте! – колотил в гневе. – Эй!
Горан и Уц переглянулись.
Клюв сделал полукруг и, немного успокоившись, вернулся в гамак. Он некоторое время лежал молча, прожигая невольников взглядами.
– Что будем делать? – с упрёком задал вопрос.
Печально вздохнув, Тами покосился на Горана. Крадуши ожидали от кудесника обнадеживающих фраз.
– Ранен матрос, – рассудил Горан. – Винт барахлит. Они не станут нас держать взаперти. Кораблю нанесён ущерб. Им потребуется помощь.
Слова не произвели должного успокоения.
– А если нас решат продать? – напустился Клюв. – Или отдать гончим?
– Они – безродные.
– И что это меняет? – возмутился Уц, потирая ушиб на лбу. – Этот Як угрожал нам расправой.
– Он испугался, – заметил Горан. – Они поняли: крадуши на борту…
– Мы все испугались. – Клюв поднялся и начал расхаживать мимо ребят. – И что? Что, крадуши? Эфа обездвижила монстров, а Уц увёл их прочь от шхуны. Мы боролись за каждого пассажира. Но когда Злата тонула, команда молчаливо бездействовала.
Горан склонил голову, напоминая:
– Они старались удержать курс. В команде посчитали, что гремушей навлекли мы.
– Посчитали! Ты сам едва не утонул, ныряя за Златой! Если бы мы не нашли верёвочный трап, трос…
– Клюв прав, – кивнула Исмин. – Вода бурлила, вас затягивало в воронку. Если бы винт двигателя не остановили водоросли, спасать было бы некого.
Пауза упала якорем. Нахлынули воспоминания разрывающихся волн, ужасной качки и криков. Горан до сих пор спрашивал себя, почему так бездумно прыгнул в воду? Он видел, как монстр выронил Злату, как пятно её синего платья исчезало во вспененной пропасти. А далее – только обрывки действий и сопротивление притяжению дна.
– Зачем нам вообще ждать их решение? – Уц приблизился к двери полководцем. – У нас достаточно сил захватить корабль. Пусть бегут как крысы!
В полумраке каюты коршунами взметнулись тени.
– Прошу, успокойся, – настойчиво обратилась Злата к Уцу, лицо которого раскраснелось от ярых призывов к бунту.
Крадуши замерли, пугливо улавливая мелькания фантомов.
– Мне жутко от них, – признался Тами, боясь поднять опасливый взгляд.
Тени трепетали, смыкая кольцо полёта. Взмах. Тишина. Взмах.
Тьма пожирала комнату.
Уц глубоко вдохнул, возвращая мыслям спокойствие; осуждающе осмотрел нерешительных спутников и опустился на тюфяк.
– Боитесь? – с обидой спросил. – Серпы отвлекли гремушей.
К нему повернулась Злата:
– Серпы?
– Крылья моих призраков в полете напоминают серпы. Похожи на дозорных соколов гончих?
Злата поморщилась, когда тень призрака холодом упала на её лицо:
– Убери их.
– Чудовищам они не страшны, –зловеще улыбнулся Уц.
Фантомы прекратили кружение. Камни в фонарях вновь вспыхнули светом. Горан достал из рюкзака атлас, где в конце в алфавитном порядке перечислялись мистические существа Царны.
– Что читаешь, кудесник? – спросил Клюв.
Горан задумчиво принялся пояснять:
– О серпах Уца нет ни слова. Есть кое-что о гремушах, – скользнул он пальцем по сплетённым завиткам строчных букв. – Они обитают на речном дне. По природе своей безвредны. Питаются рыбой и редко показываются на поверхности. Агрессивными гремушей сделали змеяды.
– Перерожденцы идут по нашему следу, – тревожно напомнил Клюв. – Откуда они узнали?
Уц искоса взглянул в иллюминатор:
– Глупо было надеяться, что сможем сбежать от них.
– Мы опять в клетке? – тихий голос Эфы прозвучал звуком чужим, потусторонним.
Она потёрла шею, намереваясь задать ещё вопрос, но закашлявшись, только беззвучно пошевелила губами. Исмин приблизилась и перевернула её руки ладонями вверх. Кожу покрывала болотно-красная сыпь.
– Злата, подними штанину на правой ноге, – попросила Исмин, невольно вытирая руки о свитер.
Ребята стихли, наблюдая похожую красноту, воспаленным жгутом обвившую ногу Златы.
– Прикосновения гремушей ядовиты, – прочитал Горан и захлопнул книгу. – Со временем сыпь разбухнет волдырями и начнёт чесаться. Исмин, ты можешь это вылечить?
Дверь со стуком распахнулась. На пороге с фонарём в руке стоял Морис. Он тяжело дышал, угрюмо всматриваясь в лица крадушей.
– У Сатапа лихорадка. – Он уронил взгляд, сам не понимая на какую помощь рассчитывал. – Я о вас мало, что знаю, – признал обречённо. – Но наши лекарства не помогают. Его укусил гремуш.
Капитан тяжело вздохнул, плечи его в страдании опустились. Одежду покрывали пятна пота и грязи. Бледное лицо искажала усталость, отчаяние. Группка крадушей пронизывали капитана враждебными взглядами, скрывая страх. Они всего лишь дети, испуганные, как он сам.
– Мирна научила меня нескольким снадобьям. – Исмин отыскала в своём рюкзаке холщовый мешочек с пузырьками и травами. – Но мне не хватает двух ингредиентов.
В глазах Мориса вспыхнула надежда:
– Каких?
– Слизневых водорослей и хвойных ягод. Нужно посмотреть на кухне. Кажется, Рапак добавлял их в уху.
В каюте теснились люди. Горан, Клюв, Морис, Як и даже немощный с виду Рапак, склонившись над кроватью, держали руки и ноги кричащего от боли Сатапа. Исмин зашивала рваные раны на плече и груди, увитой белой росписью дерева без листвы. Рука девочки проделывала ровный стежок, описывая полукруг в воздухе с дрожью. Корабль покачивало на волнах, фонарь над головой пугливо затухал и вспыхивал. Исмин взглянула на обморочно-бледных мужчин и утёрла рукавом пот со лба. Ей показалось, что каюта сейчас окончательно расплывётся пятнами.
Она тряхнула головой. Новый стежок. Исмин вспомнила мать. Мысли загудели событиями прошлого. Рыбаки часто попадали в зубы акулам. Множество рваных ран, таких, как эти. Но рука матери никогда не дрожала, и Исмин, помогая ей, всегда восхищалась хладнокровием хрупкой, застенчивой по натуре женщины, бесстрашно вступающей в бой с недугом. Что сейчас она бы сказала ей? Не бойся. Исмин до боли сжала простынь в левой руке, правой – направляя иглу. Она бы сказала: не бойся и береги время.
Исмин покрыла швы мазью, позаимствованной из огромного кладезя секретов Мирны. Сладковато-гнилостный запах вызывал тошноту. Горан зажал рот рукой и поплёлся на свежий воздух. Исмин перевязала раны, устало отсела от безвольно лежащего на кровати матроса. Пот капельками катился по его лицу, вены вокруг укусов вздулись. Страшнее ядовитой кожи гремуша – только его зубы.
– Это поможет? – спросил Як, нависая над Исмин постовым.
Переживания за брата немного умерили пыл его ненависти к ужасным пассажирам, но волнение налило глаза буйством быка.
– Мазью Мирна лечила животных. Их кусали ящерицы, запущенные в леса змеядами. Я не могу обнадёжить…
– Мы опоили его твоим зельем, мелкая ведьма, а ты не уверена?
– Мои друзья тоже отравлены.
– Вы – одна помесь! Только люди страдают…
– Як! – шагнул к матросу Морис. Напряжение дня скрутило нервы до предела. – Ты переживаешь за брата, нам всем тягостно, но… больше некому помочь.
Як не шелохнулся с места; взгляд его присмирел, он с жалостью осмотрел измученного страданием брата. Рапак, держась за поясницу, похлопал матроса по плечу, выражая поддержку. Исмин попыталась подняться, но каюта погасла, словно во сне. Сердце глухо стукнуло в груди. Хотелось плакать. День выдался у