В отличие от других московских купеческих династий (взять хотя бы тех же Морозовых) деньгами Бахрушины не сорили, а вкладывали их в расширение своего дела. За рубежом, где их продукцию хорошо знали и успели оценить, Бахрушины перенимали все самое лучшее, привозя в Россию новые технологии и оборудование. Благодаря этому сильно расширился ассортимент выпускаемой предприятиями Бахрушиных продукции – не только кожа, но и различные виды сукна, шерсти, шерстяной ваты…
П.А. Бахрушин с женой и сыновьями
Все свои предприятия в 1875 г. они объединили в Товарищество Алексея Бахрушина сыновей, которому и принадлежал дом на Тверской улице, а еще кожевенный завод и шерстопрядильная и ватная фабрики. Вновь начавшаяся Русско‑турецкая война 1877–1878 гг. обеспечила Бахрушиных новыми заказами.
Семейной традицией стала благотворительность Бахрушиных. Так, в конце каждого года, считая полученные за год барыши, Бахрушины определенную часть своих доходов непременно направляли на помощь нуждающимся – больным, неимущим, детям. Это Бахрушины выстроили в 1887 г. на Стромынке больницу на двести коек для неизлечимых больных (дом 33 или Остроумовская больница, названная в честь А.А. Остроумова, домашнего врача Бахрушиных, бывшего и главным врачом больницы). Но этого им показалось мало, и вскоре, в 1893 г., при Бахрушинской больнице они построили дом призрения для неизлечимых больных, ставший первым московским хосписом на двести человек. В 1903 г. открыли родильный приют, в 1910 г. – амбулаторию с рентгеновским кабинетом. Многие десятки тысяч рублей жертвовали они и на содержание больницы и ее персонала.
А построенный в 1895 г. Бахрушиными в Сокольнической роще городской сиротский приют! Он стал одним из лучших в Москве детских домов, воспитанники которого жили в нем до наступления совершеннолетия. Их не только учили в школе, но и обучали различным ремеслам в созданных для этого мастерских.
Жертвовали Бахрушины на храмы и монастыри, на именные стипендии в Московском университете, в Духовной академии и семинарии… При этом зачастую они не стремились к огласке своих благодеяний, о которых современники нередко узнавали уже после смерти жертвователей. В общей сложности сумма пожертвований Бахрушиных превысила 5 миллионов рублей!
Высокой оценкой благотворительной деятельности Александра и Василия Бахрушиных стало присвоение им званий почетных граждан Москвы в 1900 году. Александру Алексеевичу – «за создание целого ряда выдающихся по своему высокополезному значению благотворительных учреждений города Москвы», а Василию Алексеевичу – «за многолетнюю благотворительную деятельность на пользу беднейшего населения города Москвы». В этой связи внук А.А. Бахрушина писал: «Мой дед, с чисто буржуазным пренебрежением относившийся к выпадавшим на его долю орденам и другим знакам отличия, истинно гордился званием. Художественно исполненная грамота о пожаловании ему такового, вставленная в массивную раму, украшала стену его кабинета».
Портрет Александра Алексеевича Бахрушина, бывшего гласным Московской городской думы с 1872 по 1901 г., в ознаменование его заслуг перед городом висел в зале заседаний думы вплоть до Октябрьского переворота. Про его работу в думе газеты писали, что мануфактур‑советник А.А. Бахрушин «никогда не говорит в думе, но совместно с братьями сделал для города столько, сколько не сделают десятки говорящих гласных».
Стоит ли удивляться, что в роду Бахрушиных появились и коллекционеры, и меценаты, и ученые. Большой вклад в изучение истории Москвы внес Сергей Владимирович Бахрушин, историк, член‑корреспондент Академии наук СССР, один из организаторов краеведческого движения, редактор первого тома «Истории Москвы» и т. д. А разве можно забыть знаменитого мецената и покровителя искусств Алексея Александровича Бахрушина, собирателя коллекций по истории русского театра, еще в 1894 г. открывшего в Москве частный литературно‑театральный музей?
Много, очень много сделали для развития Первопрестольной Бахрушины, недаром сегодня в Москве есть и улица Бахрушина, и Театральный музей имени Бахрушина. И хотя названы они в честь уже упомянутого Алексея Бахрушина, но увековечивают память о всей династии русских предпринимателей и благотворителей (а были в Москве когда‑то и Большая и Малая Бахрушинские улицы, и Бахрушинский проезд). В конце концов, и доходный дом на Тверской улице, о котором мы вели рассказ в этой статье, также возник благодаря неутомимой предпринимательской деятельности Бахрушиных. Остается лишь надеяться, что вся жизнь Бахрушиных послужит примером для нынешних российских богатеев, не всегда спешащих поделиться с ближними частью нажитого ими добра.
Первый этаж доходного дома Бахрушины сдавали в аренду. В этом здании с 1909 по 1913 г. располагалось московское представительство известнейшей кинематографической фирмы Pathé, основанной в 1898 г. братьями‑французами Пате. Кинокомпания выпускала исторические и документальные ленты, кинохронику, а также торговала киноаппаратурой. Главой московского офиса фирмы был тот самый Эмиль Ош, что «кинул» Александра Ханжонкова. Впоследствии между ним и «Братьями Пате» развернулась острая конкуренция.
На Тверской улице французы повесили яркую и кричащую вывеску «Синема». Они не только привозили в Россию прокатывать свои фильмы, но и снимали здесь собственные киноленты. В частности, фильм о похоронах Льва Толстого, документальный фильм «Донские казаки», снискавший огромный успех не только в России, но и за рубежом. Если Ханжонкову удалось отвоевать треть кинорынка, то остальные 70 процентов принадлежали «Братьям Пате», выстроившим за Тверской заставой свою киностудию. Что они там только не снимали: «Москва в снежном убранстве», «Ухарь‑купец» (первый цветной фильм), «Вий», «Эпизод из жизни Дмитрия Донского», «Петр Великий», «Поединок», «Марфа‑посадница», «Княжна Тараканова», «Цыгане», «Анна Каренина» и т. д.
Когда Ханжонков выпустил фильм из жизни насекомых, снятый методом объемной мультипликации режиссером Старевичем, то французы в ответ наняли дрессировщика Дурова с его животными и выпустили свою ленту «Война зверей. XX век». Соперничество продолжалось бы и дальше, если бы фирма Пате не прекратила производство художественных фильмов в 1913 г. Для Ханжонкова наступили золотые времена.
Затем «Братья Пате» вновь стали снимать художественное кино. Они, быть может, и рассчитывали вернуться в Россию. Только их кинофабрика уже использовалась для другого – на ней записывались грампластинки с речами Ленина и прочих вождей. Называлась новая советская контора «Центропечать».
Говорят, что на закате жизни глава фирмы Шарль Пате (он скончался в 1957 г. в Монте‑Карло в девяносто четыре года) частенько вспоминал Москву 1910‑х гг. – филипповские булки, вкуснейшее масло и сыр от Елисеева и огромные прибыли, которые получала в предреволюционной России его киностудия.
Что же касается «Центропечати», то о ней сохранились колоритные воспоминания:
«В доме на Тверской была «Центропечать». Работало много народу. Была девушка – веселая, жизнерадостная. Бешено неслась по лестницам со второго этажа на третий.
Добрая. Всем оказывала услуги. Удивленный носик. Тоненькая. Голубые глаза. В двадцать третьем году на глазах у всех резко и прямо забрал ее угрюмый какой‑то человек. Именно забрал. Когда он приходил, она немела. Увез. О ней долго помнили.
Она иногда наведывалась. Рожала каждый год по ребенку. Когда встречалась с товарищами – смущалась. Семь человек детей. Не много ли? Пыталась «оправдываться». Широкое зеленое провинциальное пальто. В тридцать пятом году встретил ее на вокзале: толстая, цветущая, уверенная. Теперь хвастает количеством детей. Весело смеется – уверенная баба. Около стояли двое ребят – голубоглазые, чудесные, как она в молодости.
В той же «Центропечати» работал Иван Терентьевич, который всегда начинал разговор с середины. Какие‑то кусочки стен около Козицкого переулка, где он меня останавливал, до сих пор напоминают его: «Они говорят, что футуризм исчезнет… Ну, конечно, исчезнет… Ну, что собою представляют эти треугольники из кумача, которыми они украшают площади? Конечно, это чепуха. Не в этом дело» или: «Выдавать деньги… Ну ясно, что здесь нужны две подписи… С одной подписью неудобно. А он говорит, что необходимо еще иметь какую‑то визу… Какую еще визу?» Такого человека, который всегда начинает разговор с середины, можно вставить в комедию, в драму – это может быть смешно. Но Иван Терентьевич никогда не был смешон. Он не был ничем замечателен, а чем‑то запомнился. Где он сейчас – неизвестно, но лик его живет около стен Козицкого переулка», – писал Ефим Зозуля в книге «Моя Москва» восемьдесят лет назад.
Тверская ул., дом 12, строение 2Александр Вертинский
Дом этот не слишком выделяется среди своих соседей по Тверской улице, особенно рядом с роскошным Елисеевским магазином. Но ведь он не всегда был таким. Свой нынешний облик здание получило в 1930‑х гг., обретя черты популярного тогда архитектурного стиля конструктивизм. Вглядитесь в его четкие прямые линии, перпендикуляры больших окон, и вы увидите романтику первых пятилеток, громадье грандиозных планов переустройства Москвы…
Тверская улица, дом 12, строение 2
Как мы помним, в эти годы происходила коренная реконструкция улицы Горького: старую Тверскую выпрямляли, какие‑то дома перевозили (нередко вместе с жильцами), а какие‑то надстраивали. Сия участь постигла и этот дом – он вырос на два этажа, как, например, и бывший Дом актера (на углу с Пушкинской площадью).
А ведь когда‑то здесь стояло совершенно иное и по стилю, и по назначению здание – усадьба московского генерал‑губернатора графа Петра Семеновича Салтыкова, удостоившегося посмертной чести быть изображенным среди наиболее выдающихся государственных деятелей на памятнике «Тысячелетие России», открытом в Великом Новгороде в 1862 г. За что? Фельдмаршал Салтыков до своего назначения в 1763 г. в Москву прославился во время Семилетней войны: под его началом русская армия разбила под Пальцигом и Кунерсдорфом прусские войска Фридриха Великого.