Мигель Феррер: Она была готова и счастлива быть там, к тому же, она актриса, поэтому быстро удалось найти общий язык с актерским составом. Думаю, это был лишь рассвет ее режиссерской карьеры, поэтому она задавала много вопросов, без какой-либо неуверенности в себе или чего-то подобного. Я часто пересекался с ней с тех пор, и она всегда была очень милой. У нас вообще не было плохих режиссеров, честное слово. Некоторые были просто чудесны, но ни одного плохого, и это единственный сериал с моим участием, про который я смело могу говорить подобное.
Пол Трехо (редактор, 22-я серия): Иногда мы ходили пообедать в местные ресторанчики, и это было необычное чувство, раньше вместе со знаменитостью я не появлялся на публике, а мы там были вдвоем. Она лихачила за рулем. (Смеется.) Мы приходили в ресторан и тихонько садились за столик. Мы располагались, чтобы поесть, а все поворачивали головы и глазели на нас – до этого я никогда не оказывался в такой ситуации. Она рассказывала мне истории о том, как росла, как начинала выступать и сниматься у Вуди Аллена. Это было классно.
Дэвид Патрик Келли: Дайан была просто великолепна. Помню, была у меня сцена с Одри – одна из моих любимых, где она ставит меня на место. Я весь такой интриган, пытаюсь заполучить под контроль бизнес Хорна, а она говорит, что этому не бывать. Благодаря Дайан эта сцена вышла чудесной, как и сцена Гражданской войны.
Особенность Дайан Китон в том, что, будучи актрисой и режиссером, она продвигает идею сильной женщины, и, думаю, эту мысль она внесла и в ту сцену между Джерри и Одри. При всей своей привлекательности ее персонажи предстают сильными личностями. Эти две вещи отнюдь не несовместимы, и очень важны для «Твин Пикс».
Потеря рассудка
В центре внимания сюрреалистичных серий середины второго сезона находятся Бен Хорн и Надин Херли, каждый из них страдает от своего личного экзистенциального кризиса. В попытках справиться с внутренними переживаниями и чувством стыда, они примеряют на себя маски, с которыми смогли бы смотреть в лицо реальности. Погружаясь в нисходящую спираль эмоциональных противоречий, Ричард Беймер делает персонажа Бена куда более многогранным, чем обычный магнат-филантроп.
Дуэйн Данэм: Одной из моих любимых сцен (помимо тех, где снимался Дэвид Линч в качестве актера, что вызывало сильные эмоции) является та, где Ричард Беймер прокручивает пленки с его семьей и основанием отеля «Грейт Нозерн». Он прекрасно передал эмоции, с искренними слезами. Мне очень понравилась его игра. Для меня лучшее кино – это когда ты полностью погружаешься в момент и в действия персонажа. Эта сцена была именно такой. Еще мне нравится та, где он играет в театр теней при свете проектора.
Ричард Беймер: Из всего, что было в сериале, это была самая необычная для меня сцена. Не знаю, что именно произошло, но в тот день внутри что-то щелкнуло, и эта сцена получилась вообще без каких-либо усилий с моей стороны как актера. Такого у меня еще не было. Я не чувствовал, что это игра, в момент съемок. Не думаю, что я когда-нибудь еще так проникнусь моментом (Смеется.)
Дуэйн Данэм: Я снимал видео с отсылкой в прошлое: и машина на пленке (старенькая «вуди» (Woody – машина с элементами деревянной конструкции)) – это ведь моя машина! Мы снимали это на 16-миллиметровку в парке Бальбоа совсем неподалеку от студии в Ван-Найс. Сцена была занятной. Ричард полностью вжился в роль, все были погружены в процесс, все отлично сошлось, и мне очень понравилась эта сцена. Великолепно получилось.
Ричард Беймер: Сцена должна была заканчиваться на том моменте, когда заходит Хэнк. Он говорит: «Бен, ты свихнулся», а потом поворачивается и уходит, и на этом все, снято. Но Дуэйн не стал останавливать съемки, а я все повторял: «Ты свихнулся, Бен. Ты свихнулся!» (Смеется.) Я думал, тут-то он уже закончит съемки, но он этого не сделал. И тогда я, продолжая повторять эти слова, подошел к столу, сбросил с него все, уселся на него и стал показывать пальцами театр теней на экране. Все шло своим чередом. Возможно, Дуэйн подметил, что в тот день я был в особом настроении, и ему хотелось увидеть, во что это выльется. Он мог бы не вмешиваться еще дольше, а я бы занимался своими делами дальше. С моей точки зрения, Дуэйн был одним из лучших режиссеров в сериале.
Психическое расстройство Бена Хорна приводит к тщательно продуманному воссозданию гражданской войны в его офисе, в комплекте с костюмами, игрушечной железной дорогой и фигурками. Эта история также выводит на экран незабываемые моменты для братьев Хорн, и воссоединяет Беймера с его звездным партнером по «Вестсайдской истории» – Рассом Тэмблином.
Марк Фрост: Гражданская война – это мой конек, и это мне пришла в голову идея о том, как Бен воображает себя генералом Робертом Эдвардом Ли. Я имею в виду, Ли – олицетворение безнадежно проигранного дела и обреченного благородства. Было интересно раскрыть Бена в этом плане. Начнем с того, что у Бена просто грандиозная самооценка, поэтому я подумал, что это будет в тему. Можно сказать, это был такой вариант камерной пьесы о том, как у кого-то интересным способом едет крыша. Мы знатно повеселились.
Дэвид Патрик Келли: Сцены Гражданской войны снимались под руководством Ули Эделя и Дайан Китон. Они оба показали себя с хорошей стороны. Я танцевал в конце одной из сцен – не уверен, попало ли это в финальную версию, но было здорово. Был один классный магазинчик для мужчин – «Новая Республика», где я приобрел зеленую фетровую шляпу из кожи бобра. Я принес ее на съемки, и Сара Марковиц одобрила. Это было очень забавно, и, думаю, весь контраст – Гражданская война и этот эксцентричный бизнесмен – был бесподобен.
Сара Марковиц: Мы с Ричардом Беймером постоянно заключали пари. Ричард был убежден, что на телевидении ноги актера показывают крайне редко, так что он на самом деле мог носить хоть тапочки с кроликами, и никто бы не догадался. Поэтому он надевал домашнюю обувь, за исключением тех случаев, когда его ноги точно должны были попасть в кадр, и суть спора заключалась в том, что ни он, ни я ничего не могли сказать режиссеру или оператору о том, брать ли его в кадр целиком или нет. Честно говоря, в основном он оказывался прав. (Смеется.) Не думаю, что он вообще когда-либо проиграл мне в этом споре.
Дэна Эшбрук: Черт возьми, я обожаю Ричарда. Его нельзя не обожать – он артист в самом полном смысле этого слова. Было весело наблюдать за тем, как он изображал помешательство на фоне Гражданской войны. Ребенком мне очень нравились мюзиклы, и «Вестсайд-ская история» была одним из самых любимых. Работать с ним и с Рассом Тэмблином – как это было круто видеть, что они все еще в актерском строю и при этом наблюдать за ними лично. Я обожал находиться рядом с ними.
Джеймс Маршалл: Каждые две-три недели я напевал разные песенки [из «Вестсайдской истории»] за спиной у Ричарда, идя по коридору, что приводило его в бешенство. (Смеется.) Ему это очень не нравилось, но время от времени я не мог удержаться, потому что, благодаря своим родителям, вырос под мюзиклы, беспрерывно игравшие на стереопроигрывателе: (поет) «Мария… Самые красивые звуки, которые я слышал». Он медленно-медленно поворачивался и ехидничал: «Я посмотрю, когда Джеймс будет работать с утра, и хорошенько подготовлюсь к этому моменту.» (Смеется.)
Расс Тэмблин: Было замечательно снова работать вместе с Ричардом. У нас как-то не было возможности сесть и поговорить про «Вестсайдскую историю», и лишь во время съемок сцен Гражданской войны нам удалось это сделать, обсудить тот опыт, до этого я с ним толком об этом и не разговаривал.
Ричард Беймер: Было очень радостно видеть Расса. Мы с ним говорили не столько об актерской игре, сколько о наших увлечениях. Не знаю, занимается ли он этим сейчас, но тогда у него отлично выходили коллажи, у него получались просто выдающиеся работы. Они с [Деннисом] Хоппером, Дином Стоквеллом и остальными перепробовали все виды творчества. Вечно увлекались фотографией, живописью. И было интересно узнать, чем он сейчас занимается.
Ули Эдель: Сначала я вообще не осознавал, кем были господа Ричард Беймер и Расс Тэмблин, пока Ди-пак [Найяр], первый помощник режиссера, мне не рассказал. «Вот это да! – была моя реакция. – Так это же Тони и Рифф из «Вестсайдской истории!» Просто постаревшие лет на тридцать (смеется), собственно, поэтому я их сразу и не узнал.
Это был один из любимейших моих фильмов, и, имея в наличии этих двух парней, я начал размышлять: «Что бы им такое дать, чтобы их сцены выглядели еще особеннее?». Таким образом Ричарду достался монолог из «Генрих IV» Шекспира («Братья по оружию» (цитата из речи короля Генриха V перед битвой при Азенкуре)) перед этой армией из оловянных солдатиков (смеется), и он включает при этом вентилятор, чтобы флаг Конфедерации развевался будто на ветру, и произносит эту речь. Потом вскакивает Расс Тэмблин в качестве его психотерапевта и завершает сцену, исполняя вместе с ним: «Оглянись, земля Дикси!» (американская народная песня, своего рода неофициальный гимн южных штатов США, была популярна во время Гражданской войны). Это и сюрреалистично и вместе с тем в своем драматическом, театральном исполнении очень трогательно. Один из моих любимых моментов в сериале.
Ричард Беймер: Может, где-нибудь на телевидении и было что-то подобное, но мне никогда такое не попадалось на глаза. Где бы еще позволили одному из главных героев переживать такие кардинальные перемены в своей личности? Я имею в виду, главные персонажи обычно должны держать марку. Может обнаружиться, к примеру, что Хаус [ «Доктор Хаус»] (американский телесериал, медицинская драма о гениальном саркастичном враче-диагносте Грегори Хаусе и его команде) – наркоман, но при этом он все равно остается тем же Хаусом, что и раньше. Тут же герою позволили пройти через такие изменения, какие только вообще могли с ним произойти – это было очень весело.