о бы не было.
– В таком случае мы все виноваты. Никто ведь не знал, на что он может оказаться способен.
Умом я понимаю, что он прав. Но неужели мы совсем ничего не могли сделать? И тогда ни Сонни, ни Нора не умерли бы. Если бы мы знали, если бы заметили, как Джейк страдает, мы помогли бы ему или нашли того, кто может помочь. И сейчас все было бы по-другому.
Дверной звонок избавляет нас от необходимости вести бесконечный, не имеющий начала и конца, разговор. Чейс подходит к двери. Сквозь стеклянные вставки я вижу, что на крыльце маячат люди в униформе. Детектив Лина заходит первой, за ней следуют детектив Александер и еще трое полицейских.
– Где? – коротко спрашивает Лина. Лицо у нее серое.
Чейс кивает на пол.
Вскоре наш дом уже кишит полицейскими и криминалистами. Мы ушли на кухню, чтобы не мешать, и оттуда наблюдали за их работой. Дом стал похож на цирковую арену – повсюду бегают люди, сверкают вспышки фотоаппаратов, фиксирующих улики. Детектив Лина с нами – берет показания.
Я проходила через это уже столько раз, что знаю весь процесс чуть ли не наизусть. Время приближается к обеду, а я все так же ярко представляю себе сердце в коробке. Оно было похоже на кусок говядины. Но мы пока не знаем, кому оно принадлежало: Сонни или Норе. Или это снова свиное сердце. Полиция скрывает эту информацию, и общественность не знает, что Сонни и Норе сердца вырезали. А сердце на доске удалось выдать за розыгрыш. Чейс прав. Полиция держит все в секрете, чтобы избежать паники и найти убийцу.
Когда полицейские открыли коробку, я впервые увидела у них на лицах растерянность. Детектив Лина и детектив Александер тихо переговариваются, и вид у них поникший, далеко не такой уверенный, как в нашу последнюю встречу, когда они считали, что держат ситуацию под контролем. На самом деле, если кто и держит ее под контролем, так это Джейк, и он доказывает нам это снова и снова.
Теперь он наладил поставку человеческих останков под покровом ночи. Снаружи круглосуточно дежурит охрана, а ему все равно каким-то образом удалось проникнуть в дом. Что же будет дальше?
Детектив Лина посвящает нас в новый план. Она собирается искусственно создать ситуацию, которая выманит убийцу, а затем поймать его. Поэтому надо, чтобы мы сегодня вечером отправились смотреть фейерверк в честь Дня святого Валентина.
Мне кажется, что эту затею ждет та же судьба, что и наш поход в клуб. И все же нужно попытаться. Просто сидеть и ждать, когда он сделает следующий шаг, значит рискнуть еще чьей-то жизнью.
Шарлотта снова ни в какую не соглашается идти с нами. И я ее не виню. Но мы с Сиенной, Чейсом и Айзеком решили направить весь наш гнев, горе и ненависть на поиски убийцы, поэтому идем на шоу фейерверков. Мы все нарочно подставились убийце, запостив в разных социальных сетях о том, что будем там.
Перед уходом детектив Лина еще раз напоминает правила. Все очевидно: например, ни в коем случае не преследовать Джейка самостоятельно. Как будто это вообще возможно! Я уж точно не стану гоняться за убийцей! Для этого есть целая куча полицеских – в два раза больше, чем тогда в клубе. И любой вполне справится с Джейком без нашей помощи. Надеюсь.
Вечер. Надеваю пальто и выхожу за дверь. На этот раз мы идем одни, а полицейские тайно следуют за нами.
– Как-то мне сложно вести себя нормально, – замечает Айзек.
– Это потому, что ты такой бахнутый… – фыркает Чейс.
Айзек легонько ударяет его кулаком в плечо:
– Захлопнись уже, дебил. Ты меня понял.
Сиенна улыбается. Такие вот перепалки – самое что ни на есть нормальное явление. Обычно именно так наши ребята себя и ведут. И мне очень не хватает таких вот обычных разговоров и легкомысленных перепалок.
– Вы оба идиоты, – вставляю я.
Но чем ближе мы подходим к месту, где будут запускать фейерверки, тем больше я нервничаю.
– Думаете, есть шанс его поймать? – спрашиваю я, когда мы пробираемся сквозь толпу.
Такое ощущение, что посмотреть на фейерверк собрался весь университет. Играет музыка, но ее почти не слышно из-за гула сотен голосов.
Чейс обвивает меня рукой за талию, кладет ладонь на бедро.
– Нужно верить в лучшее. Только не отходи от меня, хорошо?
Да никаких проблем.
Повсюду висят громкоговорители, так что нам отлично слышно речь главы университета, которую он произносит перед началом шоу. Толпа встречает его бурными аплодисментами и такими громкими криками, что его голос почти что тонет в них. Я прижимаюсь к Чейсу, перед нами стоит Сиенна, позади – Айзек. Мы немного углубились в толпу, но все равно стараемся держаться поближе к краю, чтобы в случае чего дать деру. Я потеряла из виду детективов, но они обещали, что будут все время поблизости.
Я стискиваю кулаки.
Пожалуйста, пусть у нас все получится.
Вспыхивает первый фейерверк, и небо у нас над головами озаряется алым.
День святого Валентина, а точнее, Месяц святого Валентина окончательно вступает в свои права.
В студгородке яблоку негде упасть. Сотни студентов толпятся на газоне, глядя вверх, в ночное небо.
Еще один фейерверк. Оглушительно-громкий хлопок эхом разносится по округе. Я вполглаза наблюдаю за представлением, а сама то и дело поглядываю по сторонам в поисках переодетых полицейских или Джейка. Правда, в такой темноте мало что удается рассмотреть. Почти все уличные фонари выключены до окончания шоу, да к тому же вокруг куча народу. А поскольку сейчас зима, многие одеты в толстовки с капюшоном, – в основном парни, которые намеренно не носят теплые пальто, чтобы не прослыть слабаками. Любой из них может оказаться Джейком.
Уж не знаю, что задумала полиция. Они что, бродят в толпе и вглядываются в лица всех встречных? А что еще можно придумать? Не представляю. Дождаться момента, когда он попытается на нас напасть? Это совсем не успокаивает.
Наконец представление заканчивается, и поляну оглашают аплодисменты. Фонари медленно наливаются светом, толпа расходится по клубам – на вечеринки. Шоу длилось не больше пятнадцати минут, а кажется, что намного дольше.
Меня толкают со всех сторон. Сиенна и Айзек идут рядом, но нас разделил поток желающих первыми войти в бар. Чейс держится возле меня и высматривает в толпе Джейка.
Я гляжу туда, где заканчивается толпа. В прошлый раз я заметила Джейка на пороге клуба. Если он сейчас здесь, то, скорее всего, снова встанет так, чтобы проще было скрыться.
Толпа быстро рассеивается, и тут вдруг неожиданно гаснут все фонари. Поляна мгновенно погружается во мрак. Народ радостно вопит, как в столовой, когда кто-нибудь случайно разобьет стакан. А меня охватывает безумный страх. Сердце колотится, ладони становятся мокрыми.
– Чейс!
Резко оборачиваюсь, но он исчез. Зову Сиенну и Айзека, но они совсем далеко. Я ничего не вижу; моргаю, пытаясь поскорее привыкнуть к темноте.
– Чейс!
Люди в толпе один за другим достают телефоны и включают фонарики.
– Чейс! – кричу я, вертясь на месте.
Да где же он? Люди вокруг противно кричат и радуются внезапной темноте. А у меня леденеют руки и ноги. Это почти наверняка подстроил Джейк. Он идет за нами. Теперь я слышу только собственное тяжелое дыхание.
– Чейс!
Вокруг кружат темные тени. Я бегаю, отчаянно выкрикивая имена друзей, спотыкаюсь, на кого-то натыкаюсь, перед глазами мелькают чужие лица. Страшно, что в любой момент одно из них может стать лицом Джейка. Я бы с радостью зажмурилась, не будь это так опасно. Почему не включают фонари? Сердце бьется так, что становится больно, и я прижимаю ладонь к груди, про себя умоляя его стучать потише. Другой рукой включаю фонарик в телефоне, поднимаю его, освещая небольшой участок перед собой. Чейса нигде нет. Я не вижу его и не слышу, чтобы он отвечал на мой зов.
Внезапно кто-то натыкается на меня сзади, а затем чья-то рука обхватывает меня за талию. Я застываю на месте. Кем бы ни был этот человек, он очень силен; сжал меня так, что ребра трещат.
– Ш-ш-ш, – шипит он мне в ухо.
И по моей спине бегут ледяные мурашки. Это не Чейс. И не Айзек. Полицейский? Но он бы сказал об этом. Я не смею обернуться, потому что боюсь узнать напавшего. Он пятится назад и увлекает меня за собой. Вот тут я начинаю сопротивляться. Пытаюсь крикнуть, но гигантская рука в перчатке зажимает мне рот.
Это Джейк. Точно.
– Джейк! – кричу я в перчатку, но сама едва слышу свой голос.
– Ш-ш-ш! – снова шипит он, придвинувшись так близко, что его горячее дыхание обжигает мне шею.
Я пытаюсь вывернуться из его рук, но у него просто железная хватка. Где же полиция и почему до сих пор не работают фонари?! Он тащит меня в проулок между зданиями. Я поджимаю ноги и извиваюсь у него в руках в надежде, что он меня не удержит.
Рядом – никого. И никто не знает, где я и что со мной. Остается полагаться только на себя. Чтобы он не похитил меня, не убил, надо бороться.
Он убирает ладонь от моего рта и обхватывает за талию и второй рукой.
– Помогите! – тут же кричу я, но голос срывается. – Отпус…
Он лишь смеется и снова зажимает мне рот, на этот раз сильнее, так что я не могу издать ни звука. А потом прижимается губами к моей шее. Я чувствую, как его зубы впиваются в мою кожу над воротником. Готова поклясться, он хочет откусить от меня кусок!
Я каменею от ужаса, по щекам катятся слезы. А потом, совершенно неожиданно, он разжимает руки и с силой толкает меня в спину. Я с криком валюсь вперед, резко хватаю ртом воздух, выбрасываю вперед обе руки, пытаясь смягчить падение, но уже слишком поздно. Падаю и обдираю ладони об асфальт. Кожа горит, темно, но я все-таки смутно вижу содранную кожу.
Вокруг зажигаются фонари. Постанывая от боли, оглядываюсь, но мой похититель уже исчез.
– Лайла!
Я резко оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю – ко мне бежит Чейс. Я кое-как поднимаюсь на ноги.
– Я в п-порядке, – заикаюсь, когда он подбегает.