– Как вы думаете, что сделает Джейк, если мы запремся в доме и не будем никуда выходить? – спрашиваю я у Александера.
Это единственное, что мы еще не пробовали, потому что не хотим давать ему такую власть над собой.
Детектив искоса смотрит на меня.
– Я думаю, он убьет Шарлотту. А если после этого вы еще несколько дней не будете выходить на связь, он взбесится и придет за тобой. Или переключится на других ни в чем не повинных людей. Я бы вам этого не советовал.
– А что бы вы посоветовали? Это невыносимо.
– Мы его поймаем, Лайла.
– А вы уже сталкивались с такими неуловимыми убийцами?
– Конечно, – кивает он.
– Сколько их было?
Его губы вздрагивают, но взгляд остается бесстрастным.
– Несколько.
Следующий вопрос – «А сколько из них сбежало от вас?» – я вслух не произношу.
Мы минуем последний магазин, заворачиваем за угол и выходим на парковку. Вокруг нашей машины собралась толпа.
Что там? Один удар сердца, и у меня внутри все обрывается.
Шарлотта.
Детектив Александер переглядывается со вторым полицейским, но, прежде чем они успевают перехватить меня, я срываюсь с места.
– Лайла! – кричит детектив.
Мои подошвы с такой силой ударяются об асфальт, что у меня начинают болеть голени.
Шарлотта.
Я слышу где-то в отдалении сирены. Что бы ни случилось, кто-то уже сообщил об этом в полицию. Перед машиной столько людей, что мне ничего не видно. Но с каждым шагом картина все яснее, и меня охватывает ужас.
Кровь. Повсюду кровь. Она размазана по капоту, капает на землю.
Останавливаюсь как вкопанная. Я уже знаю, что увижу, если подойду ближе, но хочу ли я это увидеть?
Я уже видела изуродованные тела двух моих друзей. Но готова ли увидеть третье? Детектив догоняет меня, рычит:
– Стой здесь!
Я стою. Стою и не двигаюсь, с громко колотящимся сердцем и опустевшей головой. Детектив и полицейский быстро разгоняют толпу, но уже слишком поздно. У всех в руках – телефоны, все делают фото этой ужасной сцены. Когда же толпа сдвигается в сторону от парковки, я наконец вижу свою подругу.
Шарлотта звездочкой лежит на капоте машины, раскинув руки и ноги. Ее грудь выпотрошена, но куда более грубо, чем это было с Сонни и Айзеком. Рубашка разорвана, грудь напоказ. Разрез тянется от горла вниз, мимо пупка.
Сколько же ненависти и силы должно быть в человеке, чтобы он сотворил подобное?
Мой желудок скручивается узлами, я быстро отворачиваюсь и зажимаю себе рот кулаком. Желчь обжигает горло, я торопливо смаргиваю слезы.
Шарлотта умерла. Из-за меня. Я его спровоцировала. Он обо всем знал.
Какой-то незнакомый полицейский накидывает мне на плечи плед. Я и не подозревала, что дрожу с головы до ног. Он велит мне оставаться на месте.
Я сажусь на тротуар, кутаясь в толстый колючий плед. Вокруг все переливается от многочисленных мигалок различных аварийных служб. Земля мерзлая, холод просачивается сквозь одежду и впивается в мои ягодицы и ноги так, что они немеют. Мне так холодно. Я так одинока. Никто не обращает на меня внимания, все чем-то заняты и суетятся. А я просто сижу, не в силах справиться с шоком.
Все остатки самоконтроля я потратила на то, чтобы не заорать не своим голосом на полицейских, когда те принялись делать фотографии Шарлотты – десятки, десятки фотографий. Я понимаю, что они выполняют свою работу, но это так бесстыдно, так унизительно, она лежит там с грудью нараспашку. Шарлотта даже вырез глубокий не носила, а теперь толпы людей смотрят на нее. Видят ее вот такой…
– Лайла! – кричит Чейс.
Я подскакиваю. Как он здесь оказался? Рывком поднимаюсь на ноги. Чейс бежит ко мне, я, спотыкаясь, сокращаю последние несколько метров между нами.
– Она мертва, – всхлипываю я, падая ему на грудь и цепляясь за него. Дрожу с головы до ног.
– Слава богу, ты в порядке, – шепчет он, крепко обхватывая меня. И я не прошу его разжать руки, наоборот, он нужен мне. – Я так испугался, когда увидел…
Увидел?
– Ты о чем? – спрашиваю я, резко отстраняясь.
– Фотки на фейсбуке, – тихо говорит он.
– Ты… ты серьезно? Шарлотту… – Я не решаюсь договорить.
Шарлотта лежит здесь мертвая, полуголая, а люди постят ее фото в Интернете, чтобы все увидели. Теперь ее тело навсегда запечатлено в Сети, все запомнят ее именно такой, навсегда. От этой мысли мою грудь пронзает острая боль. А что, если ее родные увидят эти фотографии до того, как полиция сообщит им о случившемся? Даже если они не были близки, как это жестоко – таким вот способом узнать, что твоей дочери больше нет в живых.
В конце концов тело Шарлотты накрывают, помещают в черный мешок и застегивают его.
Я плачу.
– Джейк тоже видит, как его рукоделье расходится по всему гребаному фейсбуку! Это как изнасилование!
– Ш-ш… – Чейс прижимается лбом к моему лбу. – Мы поймаем его, Лайла. Я тебе обещаю.
Но я только сильнее начинаю рыдать. Я знаю. Знаю, что так и будет.
Знаю, потому что я сама заключу сделку с этим дьяволом.
26
Среда
Четырнадцатое февраля
Мы торчим на этой парковке уже час. Шарлотту забрали, потом детектив Лина взяла у меня показания, но ничего нового я не сказала. Это она привезла сюда Чейса, после того как тот отказался сидеть дома. Остальные офицеры остались с Сиенной.
Детектив Лина сказала, что с семьей Шарлотты уже связались. Не удивлюсь, если родственники узнали все еще раньше из соцсетей. Я сама в инет не заглядывала, боюсь увидеть там снимки Шарлотты. Но многие знакомые наверняка ее узнали.
Меня тошнит от этого.
Наконец мы возвращаемся домой. Чейс провожает меня в мою комнату с таким видом, словно я вот-вот рассыплюсь на кусочки. Убитая горем Сиенна осталась в гостиной вместе с полицейским, который, как может, отвечает на ее бесчисленные вопросы.
Слышно, как внизу хлопнула дверь. А затем – крик Райли:
– Где она?
Мы с Чейсом переглядываемся. Следовало догадаться, что мой брат непременно явится сюда, как только услышит новости. Наверное, увидел в ленте. Или по телевизору. Сейчас этот сюжет просто повсюду. Его шаги грохочут на лестнице.
– Удачи, – говорит Чейс, покидая комнату, чтобы мы с братом могли поговорить наедине.
Спустя пару секунд Райли врывается в комнату и сразу занимает собой все свободное пространство.
– Мы уезжаем домой! Немедленно!
Я твердо качаю головой:
– Нет.
– Лайла, ты издеваешься, что ли? Тут смертельно опасно оставаться!
Он стоит прямо передо мной, не сводя с меня гневного взгляда, и моя решимость сразу слабеет.
– Райли, нет. Ты… ты помнишь, что сказала Лина? Джейк последует за нами. Я не стану подвергать людей опасности!
– Да ладно тебе. Какая еще опасность. Не станет же он охотиться на соседей!
– Откуда ты знаешь! – вскрикиваю я. – Никто из нас не знает, что он предпримет в следующую минуту, но совершенно очевидно, что его не мучает ни совесть, ни сострадание. Ему плевать, что делает больно, разве ты не видишь?!
Райли со вздохом прикрывает глаза:
– У меня такое чувство, что все катится к черту, Лайла. Ты так отдалилась после того, как переехала, я волнуюсь за тебя! И мне не нужна никакая личная, как ты выразилась, жизнь. Семья всегда должна быть на первом месте. Всегда.
– Мне нравится здесь. Нравится быть самостоятельной, Райли. Когда я жила дома, я во всем полагалась на тебя. Мы всегда были близки, и мне это нравится, – торопливо поясняю я, – но мы слишком зациклились друг на друге. Когда не стало родителей, мы с тобой превратились в маленькую семью. Это, конечно, здорово, но в какой-то момент я поняла, что двинуться без тебя не могу. Пойми: я хочу, чтобы мы всегда поддерживали друг друга, но так зависеть друг от друга тоже нехорошо. А сейчас я должна быть здесь – помогать расследованию, помогать друзьям.
Райли хмурится:
– Лайла, мы же брат и сестра, мы должны жить друг для друга!
– Конечно, так и есть, но мы также должны научиться жить нормальной жизнью. Ведь дошло до того, что, стоило тебе уйти, и у меня начиналась паническая атака, – говорю я тихо.
Это было действительно тяжелое время. Едва Райли выходил из дома, я сразу же начинала думать, что с ним случится беда и он уже не вернется. Как родители.
Но до сих пор я не осознавала, что Райли так же сильно полагался на меня. Он стал мне отцом и настолько вжился в эту роль, что уже не может от нее отказаться. Если прибавить к этому ужас происходящего и его обещание родителям всегда заботиться обо мне, можно представить, что с ним сейчас творится. Но я не знаю, как ему помочь.
– Ладно, не будем больше об этом. – Райли распрямляет плечи. – Пойду приготовлю нам поесть – тебе нужны силы, – а потом посмотрим что-нибудь по телевизору.
Несмотря на нежелание зависеть от брата, мне сразу становится тепло на душе. Так хорошо, как будто мы ненадолго вернемся в то время, когда жили вместе.
Весь оставшийся день Райли ходит за мной по пятам, как тень. Здорово, что он снова рядом, но через некоторое время это бесконечное преследование начинает бесить.
Он приготовил обед и ужин и проследил за тем, чтобы я все съела. Он пытался отвлечь меня просмотром разных фильмов и рассказами о его планах улучшения дома.
Когда на улице начало смеркаться, я поняла, что больше не выдержу, хотя для сна еще рановато. Но мне хочется поспать, и, если честно, я мечтаю побыть одна. Притворно зеваю и встаю. Райли подскакивает и выключает телевизор.
– Я очень устала, Райли, – говорю я. – Тяжелый был день.
– Да, конечно. Ну так мы уезжаем домой?
Я зыркаю на него и говорю сквозь зубы:
– Поговорим об этом позже, но пока я остаюсь здесь.
Я вообще не собираюсь никуда уезжать, но мне нужно, чтобы он хоть ненадолго от меня отстал.
– Лайла, ты едешь домой.
– Здесь мой дом, – говорю я, сузив глаза.
Райли внезапно размахивается и силой бьет кулаком в стену. Я испуганно отскакиваю назад.