Он снова был в голубом полиэстеровом костюме, теперь изрядно помятом, со следами долгой носки и явно требующем стирки. Взлохмаченные волосы торчали во все стороны.
— Входи, входи! — крикнул Вернелл. — Я все равно собирался с тобой поговорить.
От Вернелла несло перегаром. Я заметила на кухонном столе бутылку «Дикой индейки». Он пошел на кухню, я двинулась следом. Вернелл так сильно шатался, что у меня несколько раз возникало желание поддержать его, иначе он разобьет какую-нибудь побрякушку или навалится всем телом на одну из развешанных по стенам картин.
— Вернелл, ты знаешь, который час?
Вернелл посмотрел на меня с искренним недоумением.
— Ты что, тащилась в такую даль только затем, чтобы это узнать? — Он пожал плечами. — Ну… думаю, сейчас около десяти.
— Вернелл, сейчас половина третьего утра!
— Если ты сама знаешь, зачем спрашиваешь? — Вернелл подозрительно покосился на меня. — Это что, проверка такая? На самом деле ты пытаешься понять, сколько я выпил? Ты прямо как Джолин, черт, да как все женщины! Вот в чем ваш недостаток: вы задаете слишком много вопросов. Нет чтобы поговорить с человеком по душам.
Я поняла, что Вернелл вот-вот примется читать проповедь.
— Вернелл, сейчас не время для бесед. Где Шейла?
На секунду его взгляд прояснился, словно он протрезвел.
— Как, разве она не с тобой?
— Вернелл!
— Не кипятись, она позвонила еще днем и сказала, что переночует у тебя, потому что тебе плохо, кажется, она сказала, что у тебя болит голова.
Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Где Джолин? Мне нужно с ней поговорить! Разбуди ее!
Я выскочила из-за стола и посмотрела на Вернелла, который явно не торопился встать.
— Не могу, дорогая, — медленно произнес он. — Джолин тоже нет дома. Она уехала к своей матери, потому что та приболела. — Помолчав, он добавил с мрачным видом: — Правда, дело не только в этом. Кажется, Джолин на меня немного рассердилась, потому что я немного выпил.
— Хватит пить, пошли.
Я отобрала у него стакан и бросилась к лестнице. Мне нужно было найти хоть что-то, хоть какую-то зацепку, которая могла бы подсказать, куда подевалась Шейла. Запыхавшийся Вернелл догнал меня.
— На второй этаж и направо, — подсказал он. — Когда ты с ней разговаривала в последний раз?
Я отметила, что у него изменился голос: Вернелл стал говорить четче, почти как трезвый, и явно встревожился.
— Часов около четырех-пяти. Она собиралась прилечь отдохнуть в своей комнате. Когда я заглядывала к ней в последний раз, она спала.
«Это моя вина, — думала я, — не нужно было мне спать, мне следовало что-нибудь сделать, вот только что именно?»
Я побежала по коридору, без всяких подсказок зная, где комната Шейлы. Не зря же я столько времени просидела в своей машине, наблюдая за ее окном, дожидаясь, когда погаснет лампа на ее письменном столе, и пытаясь хотя бы мельком увидеть свою девочку, удостовериться, что она дома и в безопасности. Где-то она сейчас?
Вернелл топал по коридору позади меня. Я вбежала в комнату Шейлы, а он замер на пороге. Я остановилась и огляделась. Розовые стены, лепнина на потолке, толстый белый ковер на полу, красивая кровать с горой подушек в кружевных наволочках — не комната, а воплощение мечты любой девушки. Одну стену занимала гардеробная, битком набитая одеждой из любимых магазинов Шейлы. На многих платьях еще болтались ярлыки, видно, Шейла просто не успевала надевать все эти вещи.
— Боже, Вернелл, зачем ты позволяешь ей покупать столько вещей?
Вернелл был озадачен не меньше моего.
— Это не я, наверное, это накупила Джолин. Ты же знаешь, как она любит ходить по магазинам. — Он заглянул в гардеробную, снова повернулся ко мне и вздохнул: — Ох уж эти женщины, вам бы только наряжаться. Кстати, насколько я помню, у тебя никогда не было столько тряпок. Джолин говорит, что мы должны выглядеть как полагается, по ее мнению, имидж — это все.
Мне было нетрудно представить, как она произносит эти слова своим голосочком.
— Вернелл, — сказала я, — сарай все равно останется сараем, какой краской его ни крась — белой ли, черной ли. Давай займемся делом.
— Каким, Мэгги? Шейлы здесь нет, наверное, нужно обзвонить ее подруг.
— Вернелл, мы не знаем ни одной ее подруги — если, конечно, ты не бывал в ее школе гораздо чаще меня и не знаешь чего-то такого, что неизвестно мне. И еще одно. Представь себе, что твой лучший друг сбежал из дому, неужели ты скажешь его родителям, где его искать?
Вернелл надолго задумался, а я не могла терять времени. Нужно найти телефонную книжку или еще что-нибудь, что поможет нам найти Шейлу. Я стала выдвигать ящики туалетного столика.
— А ее приятель, этот, как его, Кит? — спросил Вернелл. — Может, она с ним?
— Я не знаю его телефона. Придется к нему заехать, только вряд ли Шейла у него. Кит живет с родителями.
Выдвижной ящик был набит письмами, я дернула за ручку, пытаясь выдвинуть его до конца. Несколько писем вывалилось на пол, но ящик застрял, что-то мешало ему открыться. Я сунула руку в ящик, но мне не удавалось ухватить эту штуку.
— Ну заехать-то к нему мы можем, — недовольно пробурчал Вернелл. — Дай я открою.
Он отстранил меня и с силой дернул за ручку ящика. Лампа со стеклянным абажуром, стоявшая на столике, покачнулась, розовый телефон заскользил к краю, ящик вылетел наружу. Бумаги разлетелись во все стороны. На пол выпала записная книжка в сафьяновом переплете. Обложка погнулась и сморщилась, не устояв в борьбе с Вернеллом.
— Вот она, — сказал Вернелл.
— Это не телефонная книжка. — Я подняла книжечку и пролистала. — Это ее дневник.
Я села на кровать и начала перелистывать исписанные фиолетовыми чернилами страницы в поисках последней записи. Мне стало неловко: я никогда не рылась в вещах Шейлы, но сейчас было не до этикета.
«Я выйду на пляж с букетом, — писала Шейла своим крупным округлым почерком. Я похолодела. — У меня будут красные розы. Кит говорит, у него есть знакомый священник Церкви высшей любви, который может нас обвенчать».
Я прочитала последние фразы вслух. Вернелл плюхнулся на кровать рядом со мной.
— Нет, — тихо застонал он, — только не это!
«Конечно, это будет не такое венчание в церкви, как хочется маме, — писала дальше Шейла, — но зато у нас состоится свадьба на пляже. Кит говорит, что наши жизни навсегда соединятся, нас ждет общее будущее. Все, что его, станет моим, а все мое будет принадлежать и ему. У нас никогда не будет так, как у мамы с папой, наша любовь продлится вечно».
У меня из глаз полились слезы, капая на страницы и оставляя на них расплывающиеся бледно-фиолетовые пятна. Вернелл, заглядывая мне через плечо, пододвинулся и обнял меня.
— Мне так жаль, дорогая, — тихо сказал он, — правда, очень, очень жаль.
— Сейчас у нас нет времени во все это вникать. — Я захлопнула записную книжку и подняла голову. — Мы должны их остановить.
— Ты собираешься ехать к Киту?
Я поднялась и достала из коробки на тумбочке бледно-розовую бумажную салфетку.
— Сначала — да, просто на всякий случай, но потом нам придется поторопиться.
Вернелл был все еще грустен и казался озадаченным.
— Что это значит?
— Вернелл, ты и правда не понял, куда они отправились?
— Она пишет про какой-то пляж, Мэгги, но ведь они могут быть где угодно. Черт, да они могли, к примеру, податься в Дайтону со всякими байкерами или…
Я оборвала его на полуслове:
— Вернелл, они должны быть в доме твоих родителей. Это единственный дом на пляже, известный Шейле, туда она и поедет. К тому же она знает, что в это время года там никого нет.
Вернелл уставился на меня с таким видом, будто читал слова по губам и пытался осмыслить увиденное. Его дочь, его малышка собирается выйти замуж за какого-то бритоголового, и это должно произойти на пляже возле загородного дома его родителей? У него в голове это явно не укладывалось. И вдруг что-то произошло. Вернулся Вернелл — не тот опустившийся человек, которого я частенько видела пьяным и не владеющим собой, а Вернелл, который всего добился сам, Вернелл, сохранившийся от прежних времен, отец, который не допустит, чтобы какой-то юнец испортил жизнь его дочери.
— Ладно. — Его сильный, уверенный голос громко раздался в спальне. — Поехали.
Он прошел мимо меня, вышел в коридор, спустился по лестнице и направился к входной двери. Там он снял с вешалки белую ковбойскую шляпу, потом задержался у столика, захватив с собой ключи и сотовый телефон. И только когда мы оказались на улице и холодный воздух привел меня в чувство, я вспомнила, что моя машина сломалась.
— Вернелл, погоди. У меня заглох мотор на подъездной аллее, давай возьмем машину Шейлы.
Вернелл замер на месте и посмотрел на меня.
— Не выйдет.
— Почему?
— У меня нет ключей, они у Шейлы.
— А твоя машина где?
Я начинала нервничать — мы слишком долго разговаривали, теряя драгоценное время. По-моему, они могут повенчаться завтра рано утром, а дорога до Голден-Бич займет несколько часов, да и то если ехать с хорошей скоростью.
— Успокойся, дорогая, моя машина осталась возле конторы. Придется взять трейлер, идем!
Вернелл открыл дверцу и сел за руль. Не успела я еще забраться на пассажирское место, как он уже завел мотор. Да уж, на этой громадине трудно подкрасться незаметно. Как только трейлер тронулся с места, спутниковая антенна на крыше начала вращаться. Вернелл дал задний ход, мы выехали из подъездной аллеи на улицу. Предутреннюю тишину респектабельного района прорезали звуки церковного гимна. По мере того как мы ехали, в окнах зажигался свет. Представляю, как костерят Вернелла его соседи!
— Вернелл, ты не можешь выключить музыку?
— Что ты говоришь? — крикнул он. — Говори громче, я тебя не слышу из-за музыки.
— Выключи ее! — заорала я.
Вернелл спокойно протянул руку, нажал какую-то кнопку под приборной панелью, и музыка прекратилась.