— Я не выдержу до вечера, — прижимается лбом к моему, — так хочу распустить твои волосы…
Мы пытаемся восстановить дыхание, но у нас обоих это скверно выходит. Слишком близко друг к другу. И слишком тянет обратно, до состояния неразрывности.
— Мне плевать на всех остальных, — говорит приглушенно Фрол.
Едва успеваю качнуть головой, как он добавляет.
— Знаю, — его палец вновь возвращается к моим губам, словно пытаясь снять жар. — Я скоро уеду по делам. С половины первого буду ждать тебя на остановке. Ты выйдешь как будто на обед. Как думаешь, если сначала ты узнаешь, как я выгляжу голым, а потом уже — как долго я рыдаю на мелодрамах, это сильно против правил ухаживания?
Я смеюсь, и наконец осмеливаюсь взглянуть на него.
— Ты давно ни за кем не ухаживал, — я не спрашиваю, просто озвучиваю свои мысли.
— Целую жизнь назад, — отвечает он мне.
И я чувствую, что это не пафос, а правда. Причем, правда, у которой два дна.
Но пока разбираемся с важными мелочами — чтобы наверняка выманить гуляющих по коридору менеджеров, Фрол звонит на их рабочие телефоны со своих двух мобильных. После долгих гудков трубки все же снимают, и я в это время спокойно выхожу из его кабинета.
Но в бухгалтерию возвращаюсь не сразу — запираюсь в туалете и успокаиваю припухшие губы холодной водой. Потом набираю ее в ладони и остужаю раскрасневшееся лицо. Пытаюсь отдышаться, унять сомнения, которые снова лезут наружу, но мысли все равно соскакивают на то, что произошло в кабинете.
Жалею ли я? Ни капельки. Но до назначенного Фролом времени меня то и дело охватывает то холод, то жар. Я не пытаюсь звонить должникам — в таком странном состоянии это все равно бесполезно. Машинально набиваю принесенные менеджерами заказы, не вслушиваясь в их сокрушающиеся стоны, что директор сегодня слишком рано уехал домой.
И только я знаю, что в данный момент он где угодно, только не дома. Потому что туда мы поедем с ним вместе.
Без пяти час я оставляю Марью Ивановну ворковать над цветами, подхватываю сумочку и под предлогом встречи с подругой, собираюсь сбежать на свидание. Или то, что по умолчанию планируется между Фролом и мной, свиданием не называют?
Без разницы.
Теперь, когда я тоже знаю, чего хочу, мне все равно, как это называют другие.
— Молодость, молодость, — улыбается мне начальница на прощание, а заметив мой взгляд, машет рукой, выпроваживая из кабинета. — Я к тому, что мне уже все лень. Летай, пока есть желание и вес позволяет.
Сегодня мне упорно видится в словах многогранник.
Но я кручу его той гранью, которая ближе ко мне, и, не задумываясь более, не сомневаясь, покидаю здание офиса.
Машину Фрола трудно назвать неприметной — черный внедорожник, припаркованный у остановки маршруток, как грозная птица распахивает крылья, чтобы впустить меня внутрь. И только я ныряю в салон, как мои губы встречаются с губами ее хозяина.
Быстрый поцелуй, чтобы не увлекаться, а лишь напомнить, что меня ждали, и даже успели соскучиться.
— У меня в городе есть квартира, — говорит Фрол, когда машина уже уверенно мчится по трассе.
Я медленно выдыхаю — оказывается, я очень сильно не хотела, чтобы он выбрал гостиницу, и даже не подозревала насколько.
Так же, как и понятия не имела, насколько сильно напряжена, пока он не начал буднично рассказывать, что пришлось немного подсуетиться, зато он сумел освободить для нас ночь.
Небрежно обозначив этот важный аспект, дальше он ведет машину молча, часто бросая взгляды в мою сторону — не дергаю ли ручку двери, тщетно надеясь на успешный побег?
И чтобы он реже отвлекался от дороги, я разворачиваюсь на сиденье и смотрю на него, давая тем самым понять: я здесь, никуда не бегу.
И все же он снова отвлекается на меня — протягивает руку, щелкает заколкой на моих волосах, забирает ее как трофей, и поправив пальцами волосы, опустившиеся на мои плечи, мечтательно говорит:
— Они как молочный шоколад. Представляю, как красиво они будут смотреться на белоснежной простыне, когда ты будешь стонать подо мной.
Мне снова становится жарко.
И в то же время…
Смотрю на него, кусаю слегка свои губы, чтобы смолчать, и все-таки не выдерживаю:
— А подушек нет, да?
— Любишь подушки? — он пожимает плечами и задумчиво произносит: — Ну, одну я тебе обеспечу, если надумаешь. Хотя мне бы хотелось самому приподнимать твои бедра, чтобы видеть, как ты извиваешься голодной кошкой, скользишь от пота и страсти в моих руках и все равно жадно насаживаешься на мой член.
Я медленно выдыхаю и перевожу взгляд в окно, потому что не уверена, что на улице зима, а не лето.
И снова разворачиваюсь к Фролу, когда он раздвигает мои колени и начинает скользить ребром ладони между моими ногами, уверенно потирая клитор.
— Еще немного, — уговаривает он то ли меня, то ли себя, то ли нас обоих, и убирает ладонь под мой разочарованный стон.
Машина подъезжает к шлагбауму, который открывается после сигнала брелоком. Джип плавно следует дальше, давая возможность осмотреть новые высотные дома комфорт-класса. Я знала, что их сдали года четыре назад, по телевизору часто показывали видео ролики, заманивая районом, элитностью, гарантированной тишиной и системой безопасности, но вживую они производят более сильное впечатление.
Они сами, как и их жители, словно излучают власть и уверенность. Этакие красивые, дорогущие глыбы стабильности.
Но стоит нам выйти из машины, как обещание тишины в этом районе жестоко попирается действительностью. Где-то высоко, даже не могу рассмотреть на каком этаже, на балконе (или веранде, что больше похоже) мелькает обнаженная по пояс мужская фигура и душераздирающе орет, не опасаясь за связки:
— Я сво-бо-де-ен! Словно пти-и-ца в не-бе-сах. Я сво-бо-де-е-ен…
— Этого еще не хватало, — качает головой Фрол.
И, несмотря на то, что голос его прозвучал тихо, а этаж высоко, поющий мгновенно замолкает. А потом и вовсе поспешно ретируется в квартиру.
— Твой брат? — догадываюсь, сложив все составляющие.
Фрол кивает.
— Ты что, случайно запер его в квартире? Поэтому он так обрадовался, когда увидел, что ты приехал?
Он какое-то время трясется от беззвучного смеха, а потом просвещает:
— Оля… Во всем видишь лучшее. Он не должен быть в моей квартире. Не сообщал о своем визите. И не ожидал, что я заеду в обед. Именно потому его песенка про «свободу» так внезапно оборвалась.
Минуя светлое фойе и консьержа, мы садимся в лифт, поднимаемся на четырнадцатый этаж. Фрол открывает ключами массивную дверь, и едва мы заходим в огромную прихожую, запирает дверь и просит меня:
— Подожди секунду, пожалуйста. Я все-таки хочу, чтобы мужчина, которого ты увидишь сегодня без одежды, был не мой брат, а я.
Он уходит.
Разувшись, я присаживаюсь на пуфик, с удовольствием снимаю с плеча свою сумку и пытаюсь смеяться не слишком громко. Н-да, похоже, сегодня у меня в обед вместо секса будет все же еда…
Я слышу невнятные голоса, а через пару минут Фрол снова появляется в прихожей. Бросает разочарованный взгляд на часы, с долей недовольства смотрит в ту сторону, откуда раздаются приближающиеся шаги.
— О! — в проеме появляется улыбающаяся рожица Макара, спешно натягивающего на себя футболку. О том, чтобы он вышел уже в джинсах, наверняка, озаботился Фрол. — Привет!
— Привет, — стараюсь снова не рассмеяться, заметив, как забавно взъерошиваются его светлые волосы.
— Слушай, ну откуда я знал, что вы приедете в этот склеп? — фыркает Макар, взглянув на строгое лицо своего брата. — Я, конечно, понимаю, что испортил вам планы… Но вы что, при мне теперь решили не раздеваться совсем?
Меня, конечно, тоже удивляет поведение Фрола — уж кофе или чай мог бы и предложить, ну а для начала не помешало бы избавиться от верхней одежды. Но он даже после замечания брата медлит, размышляя о чем-то своем.
Чувство неловкости пробивается, заглушая все остальные, и я начинаю посматривать на дверь — скорей бы действительно выйти! Ничего, что бы напоминало склеп, я не вижу — цвета приятные, теплые, все сделано современно и для мужчины, но холодком повеяло точно.
— Нет уж, — Макар приближается ко мне, неожиданно легко поднимает меня с пуфика, обхватив за плечи, ловко избавляет от дубленки и по-хозяйски размещает ее в практически пустом шкафу-купе, где болтается одна куртка и всего пара рубашек. — Ты не можешь отказать мне в проявлении ответного гостеприимства.
— Да я… Может, лучше еще раз ко мне?
— Разувайся! — кивает на обувь и комментирует, пока я исполняю его просьбу-приказ. — Тапочек нет, зато есть теплый пол. Пойдем. За грибок не переживай — здесь почти все стерильно.
Макар легонько подталкивает меня в спину, мимо Фрола, который так и не вернулся в реальность из своих размышлений. Мы проходим на бежево-серую кухню, упакованную всеми чудесами техники, я успеваю нагреть блестящий высокий стул, на который меня усаживают почти силком, когда хозяин квартиры появляется в проеме двери.
— В доме нет кофе, — уголок его верхней губы приподнимается, но тут же опускается вниз, не сумев сымитировать и подобие улыбки. — Но мы успеем заехать в кафе.
Странная ситуация, но сейчас мне не хочется с ним уезжать. Мне вообще становится немного не по себе под его каким-то отсутствующим взглядом. Смотрю на улицу через огромные окна, на далекие белоснежные верхушки деревьев, на птиц, которые на такую высоту не хотят подниматься, упираюсь в стол, чтобы ловчее соскочить со стула, но на мои плечи с нажимом опускаются руки Макара.
— Не слушай его, — громко шепчет парень, делая вид, что это большой секрет, который останется между нами. — Кофе я тебе обеспечу. Даже с печеньем. А вот поесть ничего не захватил.
Он со вздохом кивает на встроенный серебристый холодильник, подходит к нему и распахивает.
— Знаешь, про такие запасы обычно говорят: мышь повесилась. Ну, я поверил, понадеялся, настроился даже открыть в себе новые гастрономические пристрастия, а здесь… — Пока я любуюсь абсолютной пустотой холодильника, Макар трагическим тоном сообщает мне новый секрет: — От него даже мыши сбежали! Нашли более уютное место для самоубийства!