- Спагетти, - жуя, произносит он. – М-м-м, из итальянского ресторана. «Рома», или как там эта дыра называется. Серебряков с Анькой все туда ходят, - я снова вижу в его глазах издевку. Он выглядит таким довольным, что мне хочется взять тарелку и размазать ее содержимое по ненавистному лицу. Сволочь!
- Назар, я сейчас вызову полицию…
- Что, бабуля опять напрягает? – набирая в рот новую порцию еды, хмурится он. - Нужно дурку сразу, это не к ментам, - укоризненно качает головой.
- Назар… - внезапно появляется дрожь в голосе. Чувствую на щеках что-то мокрое. Дотронувшись рукой, с удивлением понимаю, что это слезы. Все, Лейла, теперь и тебе в клинику пора. Уже не можешь контролировать свои эмоции. В тишине комнаты вдруг раздается усталый вздох. Возвращаю внимание к Рахманову и вижу, как, скривившись, он резко отбрасывает вилку на стол.
- Я не делал ничего, - цедит сквозь зубы, сжимая кулаки.
Поднимаюсь со стула, отхожу к окну. Мне дико больно говорить об этом, вспоминать о той ночи… Но иначе ведь Рахманов не отстанет.
- Лейла, поверь, я не насильник, - раздается его голос за спиной. Он рядом. Я чувствую его близость. И мне вдруг до тошноты страшно становится. Я понимаю, что ненависть к нему не так сильна сейчас, как была всего неделю назад. Я не чувствую в себе достаточно силы, чтобы не поддаться его влиянию. Эта игра опасна, она проходит по установленным им правилам. И у меня с самого начала было ничтожно мало шансов выиграть.
- После того, что ты мне рассказала, в моем кабинете, - шепчет, обдавая дыханием кожу. Его рука вдруг упирается в оконный откос поверх моей головы. Я в ловушке. Глупая муха снова попала в сети хитрого паука.
- Поверь, если бы я хотел, я сделал бы все еще там, в кабинете. Но я не стал. В тот момент я повел себя странно… но это потому, что был очень растерян. Реальность обрушилась мне на голову ледяной глыбой. Прибила каменной плитой… Лейла, я был напуган. Ты могла умереть, я едва ли успел поймать тебя. А потом ушел, но не переставал волноваться о тебе и думать. Мне нужно было время прийти в себя, я должен был уложить в голове всю правду, - его голос тихий, спокойный. Он обволакивает меня, окутывает, будто саван. – Ты особенная, Лейла… Я понял, как ошибался в тебе, принимая за совершенно не того человека. Лейла, я пытаюсь все изменить, исправить. Я обещаю, что смогу все это сделать. Черт, я не умею красиво говорить… Не знаю, как выразиться, чтобы ты поняла, но… - он замирает, набирает воздуха в грудь, словно ему на самом деле сложно.
- Вы с Морковкой никогда ни в чем не будете нуждаться, если ты позволишь быть с вами рядом. Мы нужны друг другу, Лейла… Все, как в идиотских сказках будет – долго и счастливо… от тебя самая малость нужна, Лейла… просто скажи «да».
Я чувствую его прикосновения. Он дотрагивается до моего плеча, слегка сжимая его. Удивительно, но его руки не вызывают во мне неприятных ощущений. Ловлю себя на мысли, что сейчас мне абсолютно не страшно. От его пальцев по телу будто маленькие разряды пробегают, расползаясь мурашками в разные стороны. Слегка потянув на себя, Назар разворачивает меня. Поднимаю голову, смотрю в его глаза.
Между нами считанные сантиметры. Впервые я вижу его так близко… Длинные ресницы, морщинки в уголках глаз, придающие его лицу определенный шарм. Чувственные губы кривит улыбка. Робкая, неуверенная. Непривычно видеть его таким… человечным.
Я вижу в его глазах знакомое мне чувство. Страх. Он боится моего отказа. Боится, что оттолкну его, не дав и шанса. Сердце замирает от того, что сейчас творится внутри меня.
Неужели все так и есть? Он не делал ничего со мной? Признаюсь, несмотря ни на что, глубоко в душе я верила, что Рахманов не брал меня. Помню свое состояние после Захара – меня тошнило от одной только мысли о нем. Я казалась себе грязной внутри и снаружи. Думала, никогда не отмыться мне от этого дерьма. А Назар… Да, я ненавижу его, но чувство омерзения у меня больше вызывают его дружки.
Рахманов молчит. Не отстраняется, но и не прикасается, дипломатично не нарушая мое пространство. Вижу, как он кусает губы, как испарина выступает на его лбу. Волнуется? Идеальной формы брови хмурятся. Слегка наклонив голову, он сжимает пальцами виски. Я пытаюсь держаться. Не растворяться в его внешности и сладких речах. Несмотря ни на что, я должна держать рассудок холодным. Это ведь Рахманов. Надеяться на его доброе сердце, мечтать построить с ним рай в шалаше поистине глупо…
- Ты такой странный человек, - каждое слово сквозь боль в груди, а взор застилают слезы. – Обижаешь, унижаешь... разбрасываешь, все ломаешь. А потом приходишь и говоришь, что я нужна тебе, - последние слова произношу ломаным голосом, срываясь на шепот.
Кивает. Наконец-то отступает от меня, даруя возможность передохнуть. Глотнуть побольше кислорода. Назар отходит к кровати. Смотрю ему в спину, заламывая пальцы. Все его тело - будто струна натянута. Каждая мышца спины напряжена. Он ссутулен. Сжимает кулаки, размышляя о чем-то.
- Кто он? – обернувшись вполоборота, вдруг спрашивает он. Не дождавшись от меня ответа, поворачивается.
- Тот, кто сделал это с тобой. Отец Сони… я найду ублюдка, он понесет наказание, - цедит сквозь зубы пропитанным яростью голосом. А мне от его слов становится еще больней. Реальность выбивает весь дух. Вся красота и магия его слов улетучивается в один момент. Как хорошо выглядеть героем на чужом фоне. Как легко добиться моего расположения. Накажет он его. Только зачем? Столько лет прошло, никому не было дела до изнасилованной девчонки. А теперь вдруг что-то поменялось? Я понимаю, что снова становлюсь жертвой его игр. Речи Назара красивы, заманчивы, но этот мужчина дьявол, способный совершать отвратительные поступки и не брезговать для достижения целей никакими методами.
Сжимаю кулаки от злости на себя. Едва ли не повелась на его уговоры. Дурочка набитая. Ничему меня жизнь не учит. Сделав шаг навстречу, вглядываюсь в его глаза.
- А кто тебя накажет, Назар? – слезы брызжут из глаз. Его силуэт расплывается, и мне приходится зажмуриться, чтобы переждать эту бурю. Назар понимает, о чем я говорю. В моих словах боль не только за ту ночь на море. Много оскорблений и обид принес мне этот мужчина. Он слишком испорчен, чтобы сейчас играть в высокую мораль.
- Я сам себя наказал, - раздается его убитый голос. Распахнув глаза, встречаюсь с ним взглядом. Передо мной старик, уставший от этой жизни. Будто ему сто лет.
- Я понял, что значит поздно понять свои чувства. Понял, что значит безответно хотеть человека… Я понял, что потерял, поверь мне…
Я не вынесу этого. Мне так хочется, чтобы он перестал лгать. Чтобы он больше не молвил ни слова. Как сладка его ложь! Как хочется мне поверить в нее… окунуться в эту игру, желая попробовать хотя бы глоток всего того, что он сейчас мне обещает. Но в то же время я понимаю, что Назар умеет быть очень жестоким. Его издевательства могут быть более извращенными, чем насилие Захара.
- Я ненавижу тебя, - цежу сквозь зубы, задыхаясь от рыданий.
Он качает головой. Сделав шаг, снова оказывается в опасной близости от меня.
- Нет, - шепчет, не выпуская из плена своих глаз. - Ты меня не ненавидишь. Костю - да. Но не меня...
- Я ненавижу тебя, Назар, - сжимаю кулаки до кровавых полумесяцев на ладонях. Впиваюсь в него взглядом, не отпускаю его. Словно кричу глазами: «Видишь?! Мне нечего скрывать. Я смотрю тебе в глаза, я не боюсь тебя. Я больше не поверю ни в одно твое слово».
- Ненавижу больше, чем того насильника, сделавшего это со мной. Захар был честен изначально. Он сразу вел себя как сволочь. И взяв то, что хотел, исчез их моей жизни, оставил в покое. Но ты не перестаёшь издеваться. – Не узнаю свой голос. Гортанный, надрывный. Боже, надеюсь, он поверит в мой блеф. У самой душа в комок сжимается. Чувствую себя убийцей, заживо закапывающей его своими грубыми словами. Но по-другому никак. Он заслужил. Он должен все это получить.
- Ты до дочки моей добрался. А за это я ненавижу тебя еще больше, - каждое слово - пощечина, точный удар, попадающий в цель. Я вижу, как былая нежность слетает с лица. Он зол. Его ноздри раздуты, брови нахмурены, а в глазах бездна.
- Ты думаешь, такой крутой? Думаешь, решил мои вопросы, и я ноги перед тобой раздвину? Да меня тошнит от твоего лица, от твоей ухмылки! – сорвавшись окончательно, толкаю его в грудь. Снова и снова, забывая напрочь обо всем. О Соне, играющей в кухне, о бабушке. Сейчас во мне столько боли и злости… Эти чувства просятся наружу, требуя немедленного высвобождения. - От голоса твоего воротит! Убирайся из моей жизни, понял?!
Несмотря на мои толчки, он словно стена. С места ни на сантиметр не сдвинется. Только лицо отворачивает в сторону, сжимая губы в тонкую полосу. Несколько секунд мы молчим. Только рваное дыхание обоих и мои частые всхлипы нарушают тишину. А потом он кивает. Будто собственным мыслям. Нервная улыбка кривит его губы. Может, я слишком жестока с ним, возможно, буду жалеть потом о своих словах. Но я не могу ему верить. Назар – лгун. И рядом с ним ничего хорошего не будет.
- Я уйду, слышишь, - произносит вдруг тихим голосом. – Раз ты так ненавидишь меня, что ж, - пожимает плечами, нервно усмехаясь. – Обещаю, ты меня вечность не увидишь. Ни к двери твоей не подойду, ни дорогу тебе не перейду и преследовать не стану. Только кое-что сделаю…
Резко потянувшись, он обхватывает мое лицо руками и, притянув к себе, впивается в мои губы поцелуем. Голова идет кругом. После первого желания вырваться я вдруг понимаю, что не могу и двинуться. Замираю в его руках, окутанная его парфюмом, его силой. А потом так же резко отпускает меня. Пока я хватаю ртом воздух, ошарашенно глядя на него, Назар, развернувшись, покидает мою комнату.
Опускаюсь на стул, прижимая к губам ладони. Плачу, задыхаясь от рвущихся из груди рыданий. Мне больно, я чувствую себя последней сволочью. Но так нужно. Он заслужил это. Все заслужил.