— Пожмите руки! Друзьями должны быть, а сейчас вы словно надулись друг на друга.
И, подталкивая остальных, говорил:
— Все, все! Это теперь ваши лучшие друзья. Задача у всех вас одна: добиться большего, лучше помочь фронту. А добиться этого можно только дружной совместной работой. Не мешать, а помогать друг другу, вот задача соревнующихся. А кто из вас победит, покажет будущее, но никакой обиды у побежденных к победителям быть не может.
Петр Иванович-младший пожал руку Андрееву, его товарищам и стал в сторонке, рассматривая новых друзей. Андреев был намного старше его, рослый, плечистый, против него Петр Иванович чувствовал себя мальчишкой. Видимо, об этом же подумал и Андреев. В его голове мелькнуло: «Шкет, а лучший на заводе работник… Вот и поди с ним»…
Пожав друг другу руки, члены бригад рассаживались за стол. В узком конце заняли места секретарь и начальники цехов. Рядом с ними — бригадиры. В конце стола — приглашенные гости.
Петр Иванович-младший почувствовал, что волнуется, что забылись все слова, которые он приготовился говорить, все условия, которые надо предъявить соревнующейся бригаде. Нащупал в кармане листок с условиями, несколько успокоился. Заметил, что над столом секретаря во всю стену шел лозунг, сделанный огромными красными буквами на полотнище:
…НАШИ СЕРДЦА НЕ БУДУТ ЗНАТЬ ПОКОЯ, ПОКА ХОТЯ ОДИН НЕМЕЦ ТОПЧЕТ НАШУ ЗЕМЛЮ; НАШИ РУКИ НЕ БУДУТ ЗНАТЬ ОТДЫХА, ПОКА ПРОДОЛЖАЕТСЯ ЭТА ВЕЛИКАЯ БОРЬБА; НАШ МОЗГ НЕ БУДЕТ ЗНАТЬ УСТАЛОСТИ, ПОКА ИНТЕРЕСЫ РОДИНЫ ТРЕБУЮТ ОТ НАС НЕУСТАННОГО ТРУДА…
«Неустанного труда… — повторил про себя Петр Иванович-младший и подумал: — А все же легче восемь лишних часов у станка выстоять, чем тут разговоры вести».
Секретарь открыл собрание. Он говорил о советской молодежи, о заводских бригадах, о задачах, стоящих перед комсомольцами и молодежью, о необходимости скорейшего разгрома врага.
Говорил горячо, поворачиваясь то к одной, то к другой бригаде, словно ища у них подтверждения своих слов, и кончил тем, что предложил, не теряя дорогого времени, перейти сразу к обсуждению условий вызова на соревнование «бригадой товарища Самойлова бригады товарища Андреева».
— Ну, кто самый смелый?
И, как всегда бывает, никого смелого не оказалось, никто не начинал говорить. Секретарь рассмеялся:
— Если с такой же смелостью пойдет у нас и соревнование, то, пожалуй, недалеко мы уйдем…
— Я самый смелый, хотя и не самый младший, — поднялся вдруг со своего места Петр Иванович-старший.
Посмотрел на своих ребят, затем на бригаду сборочного цеха, и лукавая улыбка спряталась под усы.
— Мои герои начинают соревнование, они и в ответе первыми должны быть. Я с ними работал, за них мне отвечать, за них и краснеть, если провалят соревнование… А только я хочу верить, что они не подведут меня, не опозорят старика Чугунова. Я бы хотел, чтобы они возвеличили меня на старости лет… Ведь если, скажем, наши в соревновании пусть даже не победят, а станут настоящими мастерами производства, так и за это хвала им, и тогда в нашем цехе легче будет создавать новые такие же бригады… Как ты думаешь, Медведев, верно я говорю?
— Верно, — мрачно отозвался Медведев.
— Не подведут? — продолжал он смотреть на Медведева.
— Не должны.
— Верно. Я также думаю. А сейчас пожелаю тем и другим успеха в работе… Давай, Петр Иванович, начинай. Вызвался, так и отвечай за все…
Петр Иванович-младший поднялся со стула. Знал, что надо сказать какие-то слова, они были им заготовлены, а вот сейчас все куда-то исчезли и никак не хотели вспомниться.
«Ладно!» — решил он про себя и вынул из кармана лист с условиями соревнования.
— Говорили достаточно, — сказал он, — так я предлагаю прочитать наши условия и обсудить их. Чего зря терять время… Тоже после работы всем отдых нужен… Предлагаю обсуждать по пунктам.
Только в одиннадцатом часу на больших листах бумаги, заполненных условиями договора, члены бригад по очереди ставили свои подписи. Последними скрепили их бригадиры.
Затем снова стояли друг против друга и жали руки.
— Поздравляю! — кивал головою председатель.
А Петр Иванович-младший, спускаясь уже с лестницы, заявил вдруг Андрееву:
— Наговорили много, чтобы на полчасика раньше, в кино бы можно было успеть… Сегодня душа у меня раскрылась широко, требует чего-то, а чем ее успокоишь?.. Ну, будем здоровы. — Наспех пожал еще раз руку Андрееву и скатился вниз по барьеру лестницы.
С улицы донесся его голос:
— Может, на речку, ребята, пойдем? Костры жечь можно, песни петь…
Газеты, радио говорили об одном: советскими войсками закончено окружение немецких войск возле Сталинграда. Враг понес огромные потери и начал отступление на запад…
— Как? — с сияющими глазами, собрав свою бригаду, почти кричал бригадир. — Как, говорю, ответим на это дело?
Подошел начальник цеха.
— Чего митингуешь? — Вид суровый, а под усами улыбка.
— Спрашиваю ребят: ответим или нет на Сталинград?
— Без этого понятно, — послышался голос.
— Не сомневался, — кивнул в его сторону Чугунов. — Сколько вчера было?
— 201.
— Значит?
— Сколько? — повернулся к своим ребятам бригадир.
— 230.
— Крепко?
— Крепко.
— Товарищ начальник цеха, примите заявку.
— Есть, товарищ бригадир.
Петру Ивановичу хотелось рассмеяться, уж очень серьезно ведется разговор, и нельзя: обида будет. И он — шестидесятичетырехлетний старик — должен выдерживать такой разговор — с кем? — с мальчишкой четырнадцати лет. А вид у него… Вихры всклокочены, глаза горят, весь в движении…
И все же Петр Иванович замечает, что мальчишка устал, ему надо отдохнуть, подкормиться… И остальные ребята такие же уставшие, переутомившиеся. Ясно, что все недоедают, недосыпают, а полны азарта, устремления вперед. Нелегко дается им соревнование со сборщиками. Приходилось отдавать производству последние силы, часто забывая об отдыхе. И все же в первый месяц перевес оказался на стороне сборщиков.
— Как? Как, я вас спрашиваю, сдавать станем, — поднялся бригадир.
И сам испугался возможного ответа: он видел, что ребята устали, из них ничего нельзя уже больше «выжать». И продолжал сниженным голосом:
— Подумать надо, ребята. Может быть, мы чего-нибудь не доглядели. А это задерживает работу.
Ребята разошлись по станкам.
А через два дня бригадир ходил сияющий:
— Перевысили, ребята! Не сдать бы только дальше.
Видимо, что́-то нашли, даже сами не могли сказать, что, но работа вдруг сдвинулась с места и общим потоком пошла значительно успешнее, без особых усилий, напряжений. А еще через несколько дней бригада Петра Самойлова далеко опередила сборщиков и закрепилась в своей выработке. В начале октября она закончила годовой план.
Так было. А в дни победы у Сталинграда бригада Петра Самойлова несколько дней подряд вырабатывала по 241 проценту.
По всем цехам висел приказ Сталина, отпечатанный крупными буквами на огромных листах бумаги:
В РЕЗУЛЬТАТЕ ДВУХМЕСЯЧНЫХ НАСТУПАТЕЛЬНЫХ БОЕВ КРАСНАЯ АРМИЯ ПРОРВАЛА НА ШИРОКОМ ФРОНТЕ ОБОРОНУ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ВОЙСК, РАЗБИЛА СТО ДВЕ ДИВИЗИИ ПРОТИВНИКА, ЗАХВАТИЛА БОЛЕЕ 200 ТЫСЯЧ ПЛЕННЫХ, 13 000 ОРУДИЙ И МНОГО ДРУГОЙ ТЕХНИКИ И ПРОДВИНУЛАСЬ ВПЕРЕД ДО 400 КИЛОМЕТРОВ. НАШИ ВОЙСКА ОДЕРЖАЛИ СЕРЬЕЗНУЮ ПОБЕДУ. НАСТУПЛЕНИЕ НАШИХ ВОЙСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ…
Петр Иванович-младший слышал этот приказ по радио, читал в газете, на улицах города и все же не мог спокойно проходить мимо плакатов, развешанных по заводу.
«Наступление продолжается, — в десятый раз повторял он про себя эти слова и улыбался своим мыслям. — Продолжается… Хорошо. Придумать бы что-нибудь такое… Изобрести бы какую-нибудь необыкновенную машину, которая, скажем, одна работала бы за целую бригаду…»
Но ничего такого не придумывалось, а тут окликнул его начальник цеха, посадил на табурет и, не глядя на него, спросил:
— Вот что, Петр Иванович (начальник цеха звал его так с момента подписания договора со сборщиками), кто бы мог заменить тебя в бригаде, если, скажем, ты вдруг завтра заболел?
— Сашок. Деловой парень.
— Ладно… Так вот, считай, что ты завтра заболел.
— Это как? — поднялся с табуретки бригадир. — Вы что, кудесник?
— Кудесник!.. На день вперед могу видеть…
Петр Иванович-младший сразу обратился из бригадира в обычного мальчишку с широко открытыми от удивления глазами и даже ртом.
— Ох, Петр Иванович, чудите однако?
— С чего мне чудить? Говорю, что вижу.
— Значит, я завтра заболею? — уже с некоторой тревогой переспросил его младший.
Петр Иванович усмехнулся, почесал пальцем под усом.
— Я сказал тебе: считай, что заболел… Понимаешь?
— Ну?
— Вызывают меня завтра по делам на весь день, и кто-то должен будет меня заменить в цеху?
— Медведев. Он бригадир и самый старший из нас.
— Думаешь?
— Он это сможет, раз самый большой в цехе.
— Кулаком, что ли, испугает?
— На это он не пойдет.
— А все же я думаю тебя оставить.
Петр Иванович-младший осмотрелся кругом, как бы ища спасения, и вдруг рассмеялся.
— Ему я по пояс, а он мне в подчинение? Не выйдет, Петр Иванович. Смешно будет.
— Чудак. Да ведь это только на один день.
— Я от этого не вырасту, а он меньше не станет, Медведев. Ему это подходит.
— А если в конторе на тебя указали?
Лицо Петра Ивановича-младшего залучилось, сморщилось, и он затрясся от хохота:
— Придет директор… Мне мастера… Он туда-сюда, а мастера не видать… От стыда лопнуть можно.
И сразу оборвал смех, обратился к начальнику цеха:
— Разрешите идти? Как бы там без меня чего ребята не натворили.
Так и не пошел, а утром на месте Петра Ивановича-старшего стоял Медведев.
Он был неприветлив, суров, говорил нехотя, а когда ребята подходили к нему с чертежами, за справками, начинал кричать:
— Работнички! Такого пустяка не понимаете. — Тыкал пальцем в чертеж, но ничего разъяснить не мог, и ребята расходились по своим местам, пыхтели над чертежом или шли к Петру Ивановичу-младшему.