— Покажи.
Тот останавливал станок, всматривался в чертеж и давал совет.
— Дуй! А то у меня тоже стоит станок.
За этот день цех снизил выработку на семь процентов.
— В чем дело? — спросил Медведева начальник цеха. Тот пожал плечами.
— Видно, я недостаточно с ними был строг. В следующий раз учту это.
Из намеков ребят, из подслушанных у станков разговоров Петр Иванович понял, что Медведев сразу взял неправильную линию и тем самым оттолкнул от себя ребят.
Петр Иванович подходил к бригаде своего тезки и видел улыбающееся лицо бригадира, такую же улыбку у его ребят. И Петру Ивановичу самому хотелось улыбаться. Он наблюдал за тезкой. Когда у кого-нибудь в бригаде станок начинал делать перебои, затихать или брать неровные, ускоренные темпы, бригадир поднимал голову, долго прислушивался и спокойно говорил:
— Слышишь? Так и станку заболеть недолго.
Станок выправлялся, брал нужный тон и успокоенно шел дальше. Видя все это, начальник цеха понял отчетливо, что Медведев ему не замена. Медведев — гордый и самолюбивый человек, не умеющий ладить с другими, привлечь к себе людей, научить их работать. Он может только командовать. Такой быстро перессорит ребят между собою и сорвет всю работу.
— Не годится! — решает вдруг Чугунов и быстро уходит в закуток. Садится на табурет, закуривает папиросу.
Все это делалось не просто из любопытства старого мастера. Несколько дней тому назад его вызвал к себе заместитель директора и без особых предисловий заявил:
— Решили тебя снять из этого цеха.
— По старости? — в голосе явная обида.
— Постой, — опомнился председатель. — Верно, что я начал неладно: получилось, будто мы тебя выбросить хотим… нет, друг. Есть распоряжение открыть при заводе новый цех сложных деревянных конструкций, а кроме тебя некому его организовывать. Сам знаешь…
— Знаю, — проворчал Чугунов. — А вот кого вы на мое место к ребятам поставите, хотел бы я знать?
— Это твое дело. Ты хозяин цеха, ты и выдвигай себе замену.
— Из ребят?
— Ясно. Из твоего «списочного состава».
Петр Иванович обиделся.
— Ты, Александр Владимирович, это брось. Я своих ребят ставлю выше многих твоих взрослых. Ребята ребятами, а цех-то у меня передовой…
— Значит…
— Ничего не значит. На работу ребята мастера, а вот руководить… — Он вдруг рассердился, — не дам!
— Это что еще за фокусы? — удивился заместитель.
— Не дам и все: цех развалите и парня испортите — загордится, и больше он уже никуда.
— Не из других же цехов ставить к тебе человека. Он ничего не понимает в твоем производстве.
— Не дам калечить ребят! — упорствовал Чугунов.
Заместитель развел руками.
— Не видал тебя таким.
— За ребят драться буду.
Заместитель рассмеялся.
— Ладно. А если так, Петр Иванович. Цех начнем создавать через десять дней. За это время ты сам подготовишь кого-либо из ребят, а потом месяца полтора, понадобится, а то и два, будешь работать по совместительству здесь и на новом месте. Вот у тебя и вырастет человек.
Старик заколебался.
— Так еще можно попробовать.
— Кого же тогда?
Старик задумался и сразу заулыбался:
— Кого ж? Петра Ивановича.
— Младшего? — заулыбался в свою очередь и заместитель. — Смышленый парень. Видел я на днях его бригаду. Дружная. Работают все, как друзья, и бригадир у них такой же друг, а слушаются они его с первого слова. Видимо, доверяют ему во всем и ценят дружбу. Ну, как?
— Обожди, Александр Владимирович. Такие дела в пять минут не решаются. Посмотрю на деле, тогда и скажу.
И Петр Иванович решил сначала посмотреть на практике, кто же больше подойдет на должность начальника цеха. Тезка подсказал ему Медведева. Теперь ясно, что Медведев с этим не справится. Он может развалить все дело. А справится ли Петр Иванович-младший?
— Умеет, чертенок, людей в руки взять и организовать их, подчинить себе. Так сделает, что тот не заметит, и недовольства никакого нет. Наоборот, его же и любят…
Вышел из закутка и крикнул тезку:
— Зайди ко мне!
Бригадир вытянулся перед начальством.
— Не думал я, что ты меня обмануть можешь.
— Я? — попятился Петр Иванович-младший. — Я?
— Ты.
Младший побледнел.
— Не бывало такого.
— Ну-ну, — испугался старший. — Я пошутил.
— Я все от души делаю, — почти прошептал мальчик.
Старик привлек его к себе, и они сели рядом на лавку.
— Обманул ты меня с Медведевым. Никуда не годится твой Медведев. Зазнайства у него много и пустой гордости. Сделать ничего не сделал, ребят от себя отпугнул и на семь процентов цех снизил. Дело это?
Младший промолчал.
— А что, тезка, если я совсем уйду от вас?
У младшего не нашлось даже слов ответить. Расширенными глазами он смотрел на мастера, как бы не понимая сказанных начальником слов.
— От нас? — выдавил он из себя слово.
— Да.
— Тогда и цеху не бывать. Не всякого ребята полюбить могут…
— Любить? — переспросил старик.
— Ясно. Почему вас все слушают — потому что любят. Сошлись у вас брови — значит подтянись… Опустились — значит начальник доволен. Вот оно что…
Петр Иванович рассмеялся.
— А если я оставлю после себя человека с такими вот бровями?
— Одних бровей мало, — возразил младший. — Бровями душа командует… А если вы пойдете от нас… — он задержался. — Возьмите и нас с собою, Петр Иванович… Мы все с вами хотим…
— Не выйдет, — вздохнул мастер. — Не выйдет потому, что начальником цеха решено сделать тебя.
— Меня? — Петр Иванович вырвался из рук старшего. — Меня?
И вдруг слезы полились из глаз на спецовку.
— Зачем смеетесь? Разве мало было у меня горя? Вы еще…
Повернулся и пошел.
— Постой! — сурово окликнул его старик. — Вернись!
— Без меня ребята могут…
— Ничего не сделается… Ты сказал, что никогда не допустишь обмануть меня, так и я тебе заявляю, что я никогда тебя не обманывал и не хочу обманывать. Есть такое решение, и сегодня вечером мы должны будем пойти с тобой в контору.
— Я не хочу, — зашептал мальчик. — В цехе я со всеми друг, со всеми товарищ… А разве так можно будет… Они станут думать, что я хочу в начальство лезть, что я над ними командовать хочу… Петр Иванович, не хочу я… Не хочу… Они мои товарищи…
Утром по цеху был отдан приказ. Ребята встретили его криками «ура». А потом, остыв, начали разные разговоры. Больше всех шумел Медведев.
— Тоже, начальство… Да кто ему подчиняться захочет… Неделю протянет, а там выгонят, как несправившегося. О чем начальство думает?
Бригада Петра Ивановича-младшего встретила приказ директора с неприязнью.
— Бросаешь нас?
Бригадир резко ответил:
— Разве в такое время я сам себе хозяин? Отказывался.
— Ну и что?
— К самому директору водили вчера.
У ребят горят глаза от любопытства.
— К самому?
— К самому.
— И чего?
— Их там трое было — директор, заместитель и парторг… Ты чего, говорят? Отказываться вздумал? Фронт от нас требует всех сил, а ты что? И начали с трех сторон. Я только поворачиваться успевай. А они все вон какие, а я… — он комически оглядел себя. — Баня была, я вам скажу… Жаркая… А потом ничего, договорились будто. Директор приказал принести чаю, хлеб там был, сыр, ну, поговорили о том, о другом, и выходит, что я в цех, а Сашок на мое место.
— Меня? А если я не хочу? — заерепенился вдруг Сашок. — Спросить меня надо, поди, тоже? Не хочу!
— Не хочешь?.. И тебя в «баню» стаскают… Надо только, ребята, чтобы все такими же дружными были, тогда работа пойдет. Ведь мы дружбой выходили и сборщиков ею победили… Давайте начинать, гудок… Слышите?
Пожал всем ребятам руки и усталой походкой пошел в конторку начальника.
— Пришел? — спросил старший.
— Привели.
— Кто?
— Которые приказ подписывали. Сам бы ни за что…
— Чего теперь руками махать. Поздно. Приступать к работе надо, Петр Иванович.
Три дня они сидели в конторке. Младший изучал технику работы, учился читать чертежи, давать их другим, распределять и принимать задания. На четвертый день Петр Иванович-старший заявил:
— Завтра побудешь один. Меня вызывают в контору на весь день.
Утром Петр Иванович-младший пришел раньше срока и сразу почувствовал себя одиноким, беспомощным. Все, что вчера было таким ясным, понятным, вдруг забылось, куда-то исчезло. Он со страхом ждал, как сейчас войдут ребята, придут к нему с вопросами, станут просить задания, разъяснения, а он не сможет им ответить, запутается сам, и тогда…
Каким страшным казалось это «тогда»…
Цех наполняется ребятами. Как прежде Петру Ивановичу-старшему, они кричали ему теперь — здравствуй, и он отвечал всем и каждому. Первым подошел Сашок. Молодой начальник обрадовался ему, как родному.
— Чего скажешь? — И в глазах радость, любопытство. — Как там?
Спрашивал, хотя знал все до малейших подробностей. Просто хотелось за этими словами погасить свой страх, оттянуть тяжесть своего положения — начальника цеха.
— Приготовь задание… Кончаем вчерашнее.
— Приготовлю… А все же как там?
— Не сдаем… Они смотрят на меня, а мне кажется, что они видят тебя…
— А чем ты хуже меня? Ребята у нас дружные, вот что главное.
— А ты как? — спросил Сашок.
Тот покачал головой.
— Боюсь… Пока с Петром Ивановичем рядом стоял, будто все знал, понимал, а ушел он…
— Не тоскуй! Поддержим всегда, Петр Иванович.
Это неожиданное величанье задело за живое начальство. Он искренне обиделся.
— Это еще что за подхалимство?.. Петр Иванович! Скажите пожалуйста…
— Обожди! — перебил его Сашок. — Ты подумай сам: ну как мне тебя здесь в цеху звать? Ты лицо государственное, начальник цеха. Звать тебя начальником цеха — скучно. Товарищ Самойлов. Тоже нехорошо — по-чужому… Петька?.. нельзя… Так и остается — Петр Иванович… На улице, там другое дело, а здесь иначе не выходит… Словом, я пошел, ребята ждут.