Читая жития святых, то и дело сталкиваешься с описанием тех или иных браней, которые вели Божии люди с бесовскими силами. Причем силы эти не только являлись им воочию, но даже могли причинить – и причиняли – телесные муки. Особенно часто это происходило в эпоху перво-христианства, когда устраивались гонения на христиан, когда борьба со злом велась на очень глубоком и обостренном уровне и темная сила осознавалась воинами Христовыми постоянно.
Со временем, по уверению святых отцов, силы тьмы стали скрывать себя и замалчивать. Да и действия их стали тоньше и неуловимее и свелись, практически, к нашептыванию худых помыслов в сердце человека, подстреканию его к хульным и блудным мыслям, злословию и гневу, зависти и унынию.
Так, например, разжигая вражду и ненависть между людьми, они все представляют в свете естественно возникшей антипатии ввиду худости противника; втискивая смысл жизни в рамки погони за роскошью и комфортом – гладят по шерстке человеческое себялюбие не вызывающим подозрения, точно идущим изнутри самого человека: «А чем я хуже других?» и «Сколько той жизни!»; призывая к разнообразию в плотских контактах – насыщают глаза, уши, подкорку любвеобильного подопытного кролика обилием порно– и эротопродукции.Знай, что хотящему и начинающему Бога искать, сатана, враг наш, всяким образом старается препятствовать: то помысл злой, то уныние и леность наносит, то неудобством устрашает, то к прелести суетного мира склоняет, то чрез злых людей беспокоит и прочие беды наводит, чтобы хотение доброе пресечь и спасительные пути отвесть. Всего сего беречься с Божией помощью должно. (Святой Тихон Задонский).
Кто к мирским и суетным вещам прилепляется сердцем, в том нет любви Божией. Бог и мир суть две вещи противные, и потому одна любовь выгоняет любовь другую. Божия и мирская любовь в едином сердце поместиться не могут, так точно, как огонь с водой. (Святой Тихон Задонский).
Аз есмь Господь Бог Твой, да не будут тебе бози инии разве Мене… (Исх. 20:2–3).
Не сотвори себе кумира и всякага подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им… (Исх. 20:4).
Великомученик Феодор Стратилат, назначенный за ум, отвагу и мужество военачальником в городе Гераклея, проповедовал веру христианскую среди своих подчиненных и горожан. Гонитель христиан Ликиний, правивший в то время восточной частью Римской империи, решил, убедившись в крепости веры Феодора, погубить последнего. С этой целью он прибыл в Гераклею, сопровождаемый тысячами воинов, с кучей всевозможных идолов, намереваясь принудить христианина к совместному поклонению и совершению жертвоприношения.
Святой Феодор уговорил императора отложить жертвоприношение на несколько дней, дабы он смог сперва почтить золотые и серебряные статуэтки в собственном доме. Разбив идолов, святой Феодор раздал останки былых величеств своим бедным согражданам.
Мученика распяли на кресте, но посланный самим Господом ангел принес истерзанной плоти чудесное воскресение. Воины, явившиеся выбросить труп в море, увидели Феодора живым и невредимым, обладающим великим даром исцеления.Все наши мирские ориентиры – к чему мы активно и ненасытно стремимся, во имя чего, по большому счету, живем – всё то же идолопоклонство, всего лишь разновидность, иная форма язычества, с той лишь разницей, что устаревшие деревянные, серебряные и золотые чурбанчики, создаваемые для поклонения и жертвоприношений, сменились ныне новыми и более могущественными в своей обольстительности божками – Властью, Роскошью, Наслаждением, – перед которыми изо дня в день, из года в год гнет спину неприступная в иные моменты наша гордыня, которым бездумно, легко и бесшабашно жертвуется бессмертная наша душа.
Нам заменяет жизнь гоночная трасса. И лишь когда освещаем приближающимися фарами финишную похоронную ленточку или попадаем в своем безумном и нахрапистом ускорении в кювет, что-то начинаем вдруг прозревать и чувствовать; сквозь муляжи, созданные человеческим гением на потребу изнеженной и амбициозной плоти, проступают для нас очертания Божиего мира, слетает на плечи ласточка понимания, что всё, к чему так рьяно стремились, на что угробили годы и годы – пустая фольга, обертка той единственно важной и необходимой сущностности, которую за пестротой одеяния мы не разглядели.
Это прозрение (зачастую весьма вялое и неконструктивное) приходит порой слишком поздно, когда уже трудно что-либо менять в своей жизни, трудно перестраиваться. Когда проще и легче махнуть на себя рукой: «Будь, что будет!» и вернуться в затхлый, но привычный мирок своих земных утех и увеселений: к просмотру гуськом идущих друг за другом сериалов, к походу в гости – почесать языком о заслуженных и народных – кто, с кем и как, к приготовлению очередного деликатеса – потешить свою раскапризничавшуюся гортань новым кулинарным изыском. А порой не приходит и совсем, вплоть до самой смерти. Живет себе такой человек: не хороший – не плохой, явного зла не совершает, равно и добра тоже, а что там в душе… (В чужие душевные потемки не заглянешь, да и не очень-то хочется.) В церковь не ходит, устремленность исключительно мирская: «Конец света? С головой всё в порядке?!! В XXI веке верить в какие-то…»Американец Мотт (крупнейший деятель протестантизма) разделял всех людей на три категории, согласно их внутреннему устроению. К первой он относил святых, победивших все страсти и сподобившихся по смерти находиться одесную Бога. Ко второй – борющихся, сопротивляющихся темной силе и своей греховной природе, одолевающих и одолеваемых попеременно, впадающих в уныние и отчаяние, но восстающих из пепла попустившей их скорби – и опять, по новой хватающихся за оружие. И третья категория – люди плотские, всецело предающиеся страстям. А вот классификация святителя Феофана Затворника, согласно которой «к чему больше клонитесь, по свойству того определяйте и дух своей жизни… Кто для Бога живет, того дух богобоязненный , Единому Богу угодить старающийся. Кто для себя только живет, у того дух жизни самоугодливый, эгоистический, своекорыстный, или плотской. Кто для мира живет, у того дух миролюбивый , или суетный. По сим чертам смотрите, какой дух в вас дышит… И забыл приписать сюда еще и четвертый: ни то ни се. Этим духом дышит не наибольшая ли часть людей? Они и против Бога ничего, кажется, не имеют, но и Богу угождать преднамеренною целию не имеют. Пришлось, например, сходить в церковь – сходил, а нет – и горя нет. И дома, когда молятся, поклон-другой – и конец. И довольны. Так и во всем Божеском. Они не то чтобы и эгоисты были заметные, но для защиты своих интересов, для того, чтобы уволить себя от каких-либо самопожертвований, всегда найдут резон уклониться. Они и не миролюбцы слишком выдающиеся, но не прочь и потешиться вместе с миром делами мира. Такого рода люди сплошь да рядом. Это – равнодушные к делу богоугождения и спасения, ни теплые, ни холодные. Бог отвращается от них и отвергает их».
Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. (Откр. 3:15–17).
И красочной иллюстрацией к этому «ни холоден ни горяч» – пример вечерней молитвы одного прихожанина у иконы Спасителя: «Сегодня то же, что и вчера!» Изо дня в день, из году в год: «Сегодня то же, что и вчера». Емко, лаконично, без малейшего намека на живое, пульсирующее, сокрушенное сердце.
Не в осуждение говорю (ибо и сама не лучше), а привожу лишь для наглядности, так как этот пример очень выпукло демонстрирует то, что встречается повсеместно, хотя и не так зримо и явственно. Вычитка вечернего и утреннего правила или просто стихийная поочередность тех или иных молитв становятся подчас обузой, обязанностью, от которых норовишь быстрее отделаться, ибо голова занята совсем другим, ибо не то настроение, ибо на душе свирепствует непогода и хочется скорее, аки страус, уткнуть эту душу в песочные россыпи сна.
Вот и получается, что, с одной стороны – вроде бы и нужно помолиться, как призывают святые отцы, как молилась вчера и позавчера, будучи в более сговорчивом и энергичном состоянии духа, а с другой – ну не чувствуешь ни сил, ни желания выстукивать азбукой Морзе свое окаменевшее «SOS»… Эти твои всхлипы, ковыляющие в небо окольными путями, – да кому они там нужны, кто их там ждет, убогих?..Ранее теплая молитва, умилявшая сердце, становится сухой, тяготит молящегося, кажется ему долгой и трудной… Если бы этот дар Божий (моменты духовного подъема) всегда был с нами., то мы не чувствовали бы ни тяжести креста нашего, ни бессилия нашего, испытания наши не были бы настоящими испытаниями, наши добрые дела не имели бы цены. Поэтому нужно терпеливо переносить периоды упадка и сухости сердечной. Они учат нас смирению и недоверию к самим себе; они дают нам почувствовать, насколько непрочна и слаба наша духовная жизнь, они заставляют нас прибегать к помощи Божией… Молиться горячо – от Бога. Молиться принужденно – в нашей власти; вот эту слабую, недостаточную, сухую молитву и принесем в дар Богу как единственное, на что мы способны. (Священник Александр Ельчанинов, «Записи»).
Не тогда только делай дело, когда хочется, но особенно тогда, когда не хочется. Это разумей как о всяком обыкновенном житейском деле, так особенно о деле спасения души своей, о молитве, о чтении Слова Божия и книг душеспасительных, о хождении к службам Божиим, о добрых делах, какие бы они ни были. Не повинуйся ленивой, лукавой и многогрешной плоти: она готова вечно покоиться и через временное спокойствие и наслаждение вести нас к вечной погибели. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают (приобретают) его» (Мф. 11:12). (Святой праведный Иоанн Кронштадтский).