Двое телохранителей уехали наверх, «подготовить» седьмой этаж к прибытию клиента, а я «взял» боковой коридор, перпендикулярный тому, по которому двигался эскорт.
На экзамен телохранителей экипировали по полной программе: бронежилет скрытого ношения типа «кольчуга», нож-универсал, рация с «фри-хэндом», металлоискатель, дозиметр, и, само собой, табельный пистолет, причем патроны были боевыми – здесь не в бирюльки играют.
– Первый, я восьмой. У меня чисто! – доложил я, отключил рацию, и тут же увидел «террориста». По коридору, помахивая папочкой, грациозно переваливаясь на ходу, словно бегемот, вздумавший вдруг встать на цыпочки, к лифтовому холлу двигался полный, лысоватый человек, на ходу курящий сигарету.
Что насторожило меня во внешности «бегемота»? Слишком уж летящая для человека такой комплекции походка, выдававшая тренированные мышцы? Неправдоподобно легкая папочка? Чуть оттопыривающийся слева пиджак? Все вместе? Я, если честно, не успел над этим подумать, как и не успел сообщить «первому» о своих подозрениях – из коридора уже появился эскорт, мелькнуло лицо «клиента» за спинами телохранителей, и одновременно с этим «бегемот» чуть-чуть, практически на несколько сантиметров, изменил свой маршрут, двигаясь теперь под углом, наперерез эскорту. Их разделяло метра три, а в полутора метрах от «бегемота» застыл я, лихорадочно соображающий, что же делать. Вот уже Маленьких заметил мое окаменевшее лицо, кивнул вопросительно, мол, что случилось? Вот «бегемот», перехватывая на ходу папочку, задел меня локтем…
Решение пришло само собой, неожиданное, и простое, как все гениальное:
– Э-э… Братуха, у тебя куреха е? – подражая «новым русским бандитским», развязано спросил я, загораживая «бегемоту» дорогу. Тот был готов к разным неожиданностям – что его будут останавливать, применяя приемы, спецсредства, ему придется прорываться, кидать своею папочку в «клиента», и всем этим соплякам не зачтут экзамен.
Но он совершенно не предполагал, что кто-то из эскорта заговорит с ним. И он, опытный «гэбэшный» волк, третий год игравший «террориста» на экзаменах в «Щите», растерялся. Такого еще ни разу не было.
– Что-что? А-а… Извините, я не курю. – «бегемот» промямлил это автоматически, одновременно делая какое-то плывущее движение, чтобы обойти меня.
– Стоять! – как можно грознее рявкнул я, прижимаясь к «террористу» всем телом, повернул голову…
Все! «Бегемот» упустил время. Эскорт уже скрылся в лифте, дверцы сомкнулись, замигали цифры проезжаемых этажей.
– Лихо ты меня… – усмехнулся «бегемот», когда я его отпустил: – Молодец! Ну, беги, догоняй, экзамен еще не закончен.
По рации я связался с группой, рассказал про «бегемота».
– Хорошо, восьмой. Поднимайтесь наверх, ждите группу у комнаты 7-59. Обеспечьте безопасность, в комнату не входить, это конец маршрута. Все, конец связи.
Комната семь – пятьдесят девять находилась в самом дальнем конце узкого, извилистого коридора с множеством дверей по стенам. Видимо, здесь находились технические службы Бизнес-Центра. Хуже всего было то, что в метре от нужной эскорту комнаты, на противоположной стороне коридора, располагалась запертая дверь пожарно-аварийного выхода, крашенная серой краской.
Я проверил коридор, кабинеты сотрудников Бизнес-Центра, расположенные по ходу следования эскорта, связался с первым:
– Докладывает седьмой. Все чисто. Слева, не доходя до комнаты 7-59, расположена запертая дверь пожарно-аварийного выхода. Примите во внимание. Конец связи.
Время шло. Я ждал, привалившись спиной к серой поверхности пожарно-аварийной двери, и испытывал сильное беспокойство. Наверняка, ох, наверняка тут эскорт ждет какой-нибудь подвох…
Дальше все произошло стремительно и неожиданно. За моей спиной, в замке серой двери, загремел поворачиваемый ключ, послышались голоса, и одновременно ожила рация.
– Восьмой, мы приближаемся. Доложить обстановку.
– Я восьмой, – тупо сообщил я первому, отступая от двери: – С пожарного выхода в коридор заходят люди. Трое, в спецовках ремонтников, с инструментами и мотком кабеля. Остановите движение эскорт.
– Ты что, парень? – недоуменно спросил меня пожилой мужик, из нагрудного кармана спецовки которого торчала отвертка-тестер.
– Слушатель школы «Щит» Воронцов. – я заступил им дорогу и ткнул себя в пластиковую карточку на лацкане пиджака: – Куда следуете?
– В холл седьмого этажа. У нас вызов, там проводка перегорела… А что тут у вас?
– Ёксель, Петрович, ну ты ваще! Нас же предупреждали, – вмешался в разговор второй ремонтник, молодой белобрысый парень: – Учения у них тут какие-то…
Третий, высокий, худой мужик с узким лицом и мотком провода на плече, спокойно пил из банки «Кока-колу», равнодушно глядя мимо.
«Может, и вправду ремонтники? Света-то на этаже действительно мало, только аварийные лампочки горят», – засомневался я, на всякий случай отступил в сторону:
– Проходите, и заприте дверь.
Пожилой хмыкнул, закрыл дверь, сунул ключ в карман и махнул рукой своим:
– Айда, мужики, не будем мешать!
Троица прошествовала по коридору под мои внимательным взглядом, свернула за угол. Я пошел за ними, проследил, как они вышли в холл и занялись распределительным щитом, скрытым в стене за деревянной панелью, потом включил рацию:
– Первый, восьмой на связи. Трое ремонтников чинят проводку в холле, держу их под наблюдением, пошли пару человек к пожарной двери, и можете начинать движение.
– Восьмой, вас понял. Мы идем. Серега, держи ухо востро.
Двое «дозорных» пробежали через холл, один из телохранителей махнул мне на бегу рукой, а спустя несколько секунд из коридора появился эскорт, но я даже не посмотрел в ту сторону – все мое внимание было приковано к ремонтникам.
– Слышь, парень, а кого это ваши ведут? – обратился ко мне пожилой, зачищая изоляцию на двужильном проводе.
– Занимайтесь своим делом. – отрезал я, в упор глядя на худого, который разматывал моток, снятый с плеча, не расставаясь со своей «Кока-колой».
Эскорт поравнялся с мной, я «вживую» услышал голос Маленьких:
– Восьмой, держи их до моего сигнала. Осталось не много…
Вдруг неожиданно из щита, в котором ковырялся молодой белобрысый ремонтник, сыпанули искры, что-то бабахнуло, раздался громкий вскрик. Я невольно мотнул головой и зажмурился, отвлекаясь, и тут же петля провода, брошенная худым, захлестнула мне ноги.
Я упал, в падении отработанным движением выхватил пистолет, еще не понимая, куда буду стрелять, но было уже поздно: худой, так и не расставшись со своей банкой, одним длинным, стелящимся прыжком оказался возле эскорта, уклонился от одного телохранителя, сбил с ног второго…
«Все! Вот и северный зверь писец пришел… Хана, провалили экзамен!», – эта мысль обожгла меня почище кипятка…
Тем временем Маленьких и еще двое парней надежно «упаковали» клиента, свалив его на пол и прикрыв своими телами, но «упаковка» могла сработать только в случае, если остальные члены «восьмерки» не подпустят нападавших к охраняемому лицу. Сейчас же произошло самое худшее – на пути «террориста» не оказалось ни одного телохранителя.
Вот худой размахнулся, вот яркая красно-белая банка «коки» сорвалась с его руки, устремляясь к «упаковке». Время словно остановилось. Мне даже показалось, что я вижу зависшие в воздухе прозрачно-коричневые капли…
На раздумья времени не было, и я просто вскинул пистолет, поймал медленно, как мне казалось, кувыркающуюся в воздухе банку на мушку и нажал на спуск…
Дд-а-ах!! Грохот выстрела оглушил меня. Срикошетившая пуля вжикнула – и тоненько тренькнуло разбитое окно где-то за спиной. Банка, отброшенная пулей, улетела далеко влево, ударилась о стену, упала и с противным консервным блямканием покатилась, оставляя за собой мокрый след.
Худой, замер там, где стоял, затем медленно повернулся ко мне, покрутил пальцем у виска:
– Ну ёптыть… Ты что, придурок?! А если бы в кого попал?.
На выстрел из коридора выбежали «дозорные»:
– Что тут у вас? Что случилось?
– Да слезьте вы с меня! – послышался недовольный голос клиента из-под «упаковки». Телохранители поднялись, освободив главу экзаменационной комиссии. Он поднялся, улыбаясь, нашел меня глазами, подмигнул, мол, молоток. В холл заходили новый люди, появились «щитовцы» из экзаменационной комиссии, потом быстрым шагом вошел сам Вершанский, огляделся, быстро спросил:
– Все живы?
– Все, Сигизмунд Янович. – подтвердил Маленьких.
– Кто стрелял?
– Я! – громко, громче, чем надо, сказал я, с трудом стягивая с ног тугую петлю провода, и со злостью добавил: – Отражал нападение…
Про себя я уже решил, что этот выстрел закончил мою карьеру телохранителя – ведь я действительно мог застрелить кого-нибудь, да и оружие было применено не по инструкции. По инструкции я обязан был остановить худого, прижать, как давеча «бегемота» в коридоре…
Вершанскому как раз принесли пробитую пулей банку. Он повертел ее в руках, потом негромко спросил у худого «террориста», стоявшего рядом:
– Что, Костя, трудно стало работать?
Тот вздохнул:
– Кто ж знал, Яныч, что у тебя такой ворошиловский стрелок есть. Без него все, проиграли бы твои ребята. Залил бы я «упаковку» «колой», были бы все, как после душа… Как говориться, «были бы, да „бы“ мешает»! Хорошие у тебя кадры, я смотрю, талантливые…
Вершанский покивал, кинул изуродованную банку в урну, хлопнул в ладоши:
– Все, экзамен окончен! Всем отдыхать.
Вечером, позвонив Кате, я с восторгом рассказывал ей подробности экзамена и своего геройского поведения. Катя только вздыхала, переживая за «крутого» мужа, а в конце разговора сказала:
– Сереж, тут Борька твой звонил. Он теперь водителем работает, где-то на Вешняках, машина у него, джип. Так он спрашивал – когда ты приезжаешь? Я, говорит, могу теперь Серегу встретить, на «тачке». Обещал в среду звонить. Что ему передать?
Я при упоминании о Борисе оживился еще больше: