– Что день грядущий нам готовит, а? Что?…
В понедельник я, как обычно, в восемь утра уже был в НИИЭАП, где меня ждала закрепленная за Пашутиным машина. Утро понедельника – кто ж тебя выдумал, а? Но работа есть работа, и в половине девятого я стоял перед новенькой, оббитой коричневым кожзамом, стальной дверью Игоревой коммуналки.
Вообще, по идее, Пашутин к моменту моего приезда уже должен был быть готов, одет, умыт и даже, что называется, позватракавши. Но это – именно по идее. А на самом деле такое случалось крайне редко – творческая натура Пашутина любила с утра сладко поспать, и чаще всего я поднимал электронщика с кровати, сержантским голосом командуя: «Рота, подъем!»
Понедельничное утро, понятное дело, было особенно сонным, и я уже заранее приготовился, что сейчас на мой звонок дверь откроет Элеонора Тимофеевна, и мне придется идти будить Пашутина, но все получилось по другому…
Едва мой указательный палец дотронулся до кнопки звонка, как дверь с характерным лязгом распахнулась, и передо мной предстал всклокоченный Пашутин с совершенно безумными глазами.
– Привет! Ты чего? Игорь, да что с тобой? – удивленно поинтересовался я, входя в квартиру. Пашутин с безумными глазами молча потащил меня за рукав через темный коридор в свою комнату.
В комнате царил жуткий бардак. У этого гения паяльника вообще-то было обычно… ну, мягко говоря, не прибрано, а тут перед моим удивленным взором предстал полный разгром…
– Тут что, обыск делали? – встревожено спросил я у Игоря. Тот помотал головой, и сказал сиплым шепотом, пугливо озираясь:
– Меня хотели застрелить. В меня стреляли. Через окно.
– Да ты что! Ты цел? Кто, когда, да рассказывай же! Что ты видел?
Игорь сел на разосланную кровать, глотнул апельсинового сока из яркого литрового пакета, стоящего посредине стола, и уже более привычным голосом заговорил:
– Я всегда сплю с открытой форточкой, ты знаешь. Батареи у нас шпарят, как сумасшедшие… Ну, часов в шесть утра, темно было, я проснулся… м-м-м, гостью проводить одну. Вернее, я хотел проводить, а она…
– Что – она?. – сдержано спросил я, чувствуя, как внутри меня все захолодело и напряглось, словно среагировав на сигнал: «Внимание – опасность!»
Пашутин покраснел, и торопливо продолжил:
– Она ушла уже… Без провожания…
– Все вещи на месте? – быстро спросил я, окидывая взглядом комнату.
– Да, конечно, я проверял. Да ты слушай: смотрю я на часы, соображаю, что жуткая рань, потом глянул в окно – все тихо, никого. Я потом пошел на кухню, пить мне захотелось, а в холодильнике у меня пакет сока стоял, вот этого самого. Свет я не стал включать, и так все на ощупь знаю, а Элеонору Тимофеевну лишний раз не хотелось тревожить. Ну, взял я сок, возвращаюсь назад, и что-то мне не понравилось в комнате… Не знаю, как объяснить, словно в воздухе следы какие-то… Нет, понятно, что это чушь, но мне так показалось, понимаешь…
– Ага. – кивнул я, закипая: – Следы ночных утех и скачущие тут и там лобковые вши!
– Дурак, она не такая! – взвился было Игорь, потом потух и продолжил обычным голосом:
– Это не то, понимаешь? Я сел на кровать, опять посмотрел в окно, и вижу, что кто-то спускается по пожарной лестнице, вон по той, на соседнем доме. И с собой тащит жердину… или палку такую, длинную, или лом. Ну, думаю, рабочий какой-нибудь, с утра пораньше уже на крышу лазил, проверял что-то… А это был килер!
– Да с чего ты взял, Игорь? Успокойся, возьми себя в руки, ты просто переутомился. – я сел на стул, напротив Пашутина, хлопнул Игоря по колену, тот вдруг вскинул на меня свои напуганные глаза, отшвырнул одеяло:
– Успокоиться?! А ты бы смог успокоиться, супермен хренов? На, смотри!
Я привстал со стула, и увидел – в смятой, лежащей косо, боком, подушке, как раз там, где была вмятина от Пашутинской головы, отчетливо виднелись четыре аккуратные дырочки, из которых торчал пух набивки…
В машине Пашутин, тоже довольно сбивчиво, рассказал мне о своей вчерашней неожиданной знакомой. История вырисовывалась, как писывал незабвенный О´Генри, простая, как молодой редис, и незатейливая, как грабли…
Воскресным вечером Пашутин, нарушив строжайший приказ руководства – ни под каким видом не покидать квартиры в выходной одному, вышел прогуляться до метро, а заодно – купить сигарет, сока и газету.
Игорь спокойно дошел по бульвару до станции метро «Чистые Пруды», купил все, что хотел, и так же неторопливо, презрев трамвай, пошел назад. На бульваре впереди себя он увидел отвратительную картину – двое здоровенных мужиков напали на худенькую, хрупкую девушку в светлом пальто и пытались отобрать у нее сумочку. Девушка отчаянно сопротивлялась и завала на помощь, но из-за позднего времени на помощь ей никто не спешил – попросту некому было…
Пашутин, не драчун, да и вообще не боец, хотел было уже свернуть на боковую дорожку и обойти неприятное место, но тут девушка заметила его, и закричала, обращаясь к нему, Игорю Пашутину, лично: «Мужчина, помогите пожалуйста!»
Струхнувшему электронщику ничего не оставалось делать, как подойти к грабителям метров на пять и отважно крикнуть: «Оставьте ее! Немедленно!» Такого оборота эти двое, видимо, не ожидали, поэтому девушку от неожиданности отпустили, и она тут же очень быстро убежала, а мужики с матом бросились на Игоря. И тут случилось чудо, спасшее Пашутина от хладнокровного и зверского избиения – на бульваре появился милицейский патруль. Менты, слава Богу, сориентировались быстро, и развернули настоящую охоту на налетчиков. Так они, преследуемые милицией, и скрылись в подворотнях окрестных домов.
Оторопевший Пашутин кое-как пришел в себя и направился домой, и тут его догнала та самая девушка, спасенная им от грабителей. Догнала, что бы поблагодарить своего избавителя, не побоявшегося в одиночку выступить против двух здоровенных «гопачей».
Дальше все развивалось, как в импортном кино. Девушка расхваливала Игоревы достоинства, Пашутин млел, и за млением сам не заметил, как пригласил, не смотря на строжайший запрет, прекрасную незнакомку, которую звали Настя («Имя-то подобрали какое-то „затасканное“ в последнее время!», – подумал я) к себе домой, на чай. Девушка не отказалась, а в процессе разговора, пока Настя и Пашутин шли к Игорю домой, выяснилось, что она год назад окончила факультет электроники МВТУ имени Баумана, где была единственной девушкой в своей группе, и сейчас сдает экзамены в аспирантуру.
Ничего удивительного не обнаружил я и в том, что девушка занималась медицинским приборостроением, было бы смешно, если бы вдруг она оказалась продавщицей или бухгалтером. Пашутин, рассказывая мне историю своих вчерашних приключений, хотел обойти финал, но я, про себя усмехнувшись: «За все надо платить, милый друг!», заставил Игоря выложить все.
Дальше было так: Пашутин с Настей поднялись в квартиру, где пили чай и разговаривали. Разговор сам собой зашел о работе, о новинках электроники, о компьютерах, и тут уж Пашутин ну никак не мог не похвастаться, что у него в комнате стоит шикарный «пентюх», с скоростным «резаком», полной «мультяшкой», к тому же по выделенке подключенный к сети. Настя просто обомлела от такой роскоши и они часа два просидели за компьютером. Потом снова был чай, потом…
– И что же было потом? – ехидно спросил я. Пашутин опустил глаза:
– Я понимаю – я должен рассказать все, но я не буду рассказывать об ЭТОМ. Она – удивительная девушка.
– Ага. – кивнул я головой: – Очень удивительная. Да пойми ты, дурень, она – «подставка». И вся эта история с грабителями – тьфу, розыгрыш. А ты купился и повелся, как ребенок. Ох, и вдует тебе твой шеф… И Урусов в придачу! Теперь быстро вспоминай – были у тебя на столе или в компьютере какие-нибудь расчеты, данные или материалы, связанные с Прибором?
Пашутин покачал головой и выдавил из себя:
– Кажется, нет… А может… Нет, по-моему, не было.
– «По-моему, по-моему…» – передразнил я Игоря, постаравшись как можно более похоже изобразив манеру Пашутина говорить, слегка причмокивая тонкими, оттопыренными губами: – А точно ты вспомнить не можешь? Ладно, хрен с ним, после разберемся… Когда она ушла? И вообще, кроме как трахаться, о чем вы еще говорили?
Пашутин покраснел:
– Больше ни о чем… Она обещала позвонить. В четверг… А потом она сказала, что у нее в семь утра электричка, и ей надо пораньше встать – она не москвичка, из Коломны, должна была ночевать у подруги, она звонила ей, говорила, что не придет… Ну, я и поставил будильник, а когда проснулся, я тебе уже рассказывал – ее не было, а потом… в меня стреляли. Сергей, я боюсь. Я уволюсь к чертовой матери и уеду к Насте, в Коломну…
Тут уж я искренне удивился и выпучил на Пашутина глаза:
– Ты что, охренел?! Значит, и об этом вы «разговаривали»? Что молчишь? Эх ты, молодой гений. Купился, как пацан, да еще и поверил «покупке»…
Пашутин выглядел уничтоженным, и мне, искоса поглядывающему на него, вдруг стало жалко этого, в сущности уже не первой молодости уже, мужика, у которого и женщин-то в жизни было от силы – три, а может, и того меньше. А если учесть, что подставная «Настя» в плане секса была явной профессионалкой, легко представить, какие нежные чувства испытывал к ней сейчас Пашутин.
«Небось думает, дурак, о том, как ее найти и вырвать из лап банды злодеев, заставивших бедную девушку, невинного ангелочка, пойти на такое», – пронеслось у меня в голове, но тут наша поездка кончилась – машина въезжала в ворота института.
В институте мы, не заходя в лабораторию, сразу отправился к Урусову.
Полковник принял нас у себя в кабинете, выслушал, тут же позвонил кому-то из своих бывших коллег, и тот распорядился отправить на квартиру к Игорю группу экспертов с Лубянки. Покончив с этим делом, Урусов положил телефонную трубку и сказал, тяжело глядя в стол:
– Твою мать! Значит, они перешли к прямым действиям. Значит, это все были не пустые угрозы. Конечно, я надеюсь, что вы, Игорь Львович, допустив такое головотяпство и легкомыслие, будете сурово наказаны. Я даже не исключаю возможности того, что вы что-то напу…, ну, в общем, ошиблись. Но что-то мне подсказывает… Да… Игорь Львович! Не могли бы вы подождать в приемной?