Щелчок входной двери заставляет меня напрячься. Смотрю на маму, но на ее лице написано лишь недоумение. Она встает со стула, но не успевает даже двинуться с места, как в дверном проеме кухни показывается внушительная фигура отца.
– Я не ждала тебя так рано, – торопливо говорит она, бросаясь ему в объятия и нежно целуя в щеку. – Думала, ты в Петербурге.
– Все закончилось, – говорит отец устало, поглаживая маму по спине. – От нас с Игорем уже ничего не зависит. Свое решение заказчики озвучат в ближайшие двадцать четыре часа.
На этих словах мое сердце сжимается. Не знаю, что это – предчувствие или просто реакция на незапланированное появление отца, но я ощущаю физическую тесноту в груди, словно мне вдруг перестало хватать воздуха.
В этот миг папа встречается со мной взглядом. Мы не виделись сколько? Две недели? А мне кажется, что два года.
– Привет, пап, – говорю я, облизывая внезапно пересохшие губы.
– Здравствуй, Мирослава, – отвечает он сдержанно, отводя глаза.
Он проходит в кухню, механически моет в раковине руки и забирает у меня Андрюшу, больше не обращая на меня никакого внимания. От его холодной вежливости я чувствую себя совершенно выбитой из колеи.
– Мне пора, – говорю глухо, смаргивая внезапно набегающие на глаза слезы.
– Останься, Мира, – просит мама, но я мотаю головой.
Комок в горле мешает мне говорить, а глаза нестерпимо жжет. Я сползаю со стула, оставляя на тарелке недоеденный кусок пирога, и иду в коридор, мечтая поскорее исчезнуть.
Когда я уже близка к заветной цели, а мои пальцы хватаются за ручку входной двери, мне в спину летит тихое:
– Мира.
Я оборачиваюсь, натыкаясь на напряженный взгляд отца, чувствуя, как скачет сердце, словно кто-то внезапно включил сигнал тревоги.
– Ты говорила, он не станет тебе лгать, – говорит папа спокойно. – Спроси его, где он был весь вчерашний день.
Закрываю за собой дверь и смахиваю со щеки одинокую слезу.
С отцом мы всегда были по-особому близки. Даже когда они с мамой были в разводе, мы с ним оставались настоящей бандой. Поэтому выносить его демонстративную холодность гораздо сложнее, чем я могла себе представить. Еще эти уколы в сторону Дани.
В такси я не могу найти себе место. Пробка в центр тянется вечно, а мне так хочется быстрее добраться домой. Но стоит мне открыть дверь, я понимаю, что моя спешка была необязательной: в ноздри ударяет приторно-сладкий аромат парфюма, а у входа я замечаю дорогую пару ботильонов на шпильках.
С затаившимся сердцем прохожу в гостиную, подсознательно уже понимая, кого я там увижу.
– Привет, – говорит Даня, направляясь ко мне, но я быстро высвобождаюсь из его рук.
– Здравствуй, Мира, – говорит Вера, прямо встречая мой взгляд.
Чувствует она себя здесь как дома – это очевидно. Вон с ногами забралась на диван, а в руках бокал с соком или коктейлем, который ей успел смешать гостеприимный хозяин.
– Привет, – холодно отвечаю я, стараясь ничем не выдать своего смятения.
– А я заехала пригласительные на мой день рождения отдать, – говорит девушка с насквозь фальшивой улыбкой. – Даня ни одного праздника не пропустил с тех пор, как мне десять исполнилось.
– Понятно, – отвечаю натянуто. – Ну, чувствуй себя как дома.
Закрываюсь в спальне и прислоняюсь спиной к гладкой поверхности двери. Отчаянно хочется разбить что-нибудь, но я держусь. Закрываю глаза, считаю до десяти и обратно. Вспоминаю нашу с Даней недавнюю ссору из-за моей стычки с Сашей. Здесь то же самое. Почти. Но я, в отличие от него, не буду вести себя как обезумевшая от ревности истеричка.
Через минуту в комнате появляется Даня. Он подходит ко мне, стремительно сокращая расстояние, и обхватывает теплыми ладонями лицо.
– Это ничего не значит, ты же понимаешь? – говорит он, пытливо всматриваясь в мои глаза. – Веришь мне?
– Она ушла? – спрашиваю вместо ответа.
Он отрицательно качает головой.
– Мне нужно уехать, – говорит он с сожалением в голосе. – Это по работе. Веру по пути завезу домой.
– Понятно, – отвечаю я, поджав губы.
– Мира, прошу тебя…
– Нет, все в порядке. Поезжай. Не заставляй «Верочку», – я намеренно копирую выговор его матери, – тебя ждать.
По мрачному лицу Дани я вижу, что мои слова ему не нравятся. Я чувствую, что он хочет что-то сказать, но молчит. И я молчу тоже. Просто из упрямства. Но когда я пытаюсь вырваться из его захвата, не отпускает, а его темнеющие глаза словно бросают мне вызов.
Он резко наклоняет голову и целует меня. Крепко. Собственнически. Языком раздвигая губы и обжигая прикосновением нёбо.
– Я скоро вернусь, – говорит он и уходит.
«Скоро» не наступает ни через час, ни через два, ни через три. Прождав его до двенадцати, я иду в душ и ложусь в постель. Впервые за два месяца я чувствую себя одинокой и растерянной.
С внезапной тоской вспоминаю свою комнату в родительском доме. Как бы было здорово этой ночью оказаться там.
Глава 44
Несмотря ни на что, сплю я крепко и без сновидений, пробуждаясь утром от назойливой вибрации телефона. С трудом разлепляю веки и на автомате поворачиваю голову, чтобы убедиться, что Даня привычно сопит рядом.
К моему разочарованию в постели я одна, но на белоснежной подушке я замечаю вмятину от его головы, а в ногах – скомканное одеяло, и тут же осознаю, что из душа доносится мерный шум воды. Сама не ожидаю, но от осознания того, что Даниил все же ночевал дома, я испытываю неимоверное облегчение.
Морщусь от собственной глупости и крепко обнимаю подушку: неужели я всерьез могла подумать, что он ко мне не вернется?
Мои размышления прерываются новой серией жужжащих вибраций. Поднимаю голову и протягиваю руку к тумбочке, но понимаю, что мой телефон не подает никаких признаков жизни, а надоедливые звуки издает Данин мобильный, подключенный к зарядке.
Вновь откидываюсь на подушку и жду, когда наступит тишина. Она наступает, но ровно на три секунды, прежде чем телефон снова оживает.
Сладко зеваю и задумчиво кусаю губу: вдруг, это что-то очень срочное?
Перекатываюсь на Данину часть кровати и беру телефон в руки. На экране светится «Папа». Зачем Владимиру Благову звонить в семь утра?
Оставляю телефон на зарядке и топаю в ванную.
– Даня, тебе отец звонит уже третий раз, – говорю я громко, чтобы перекричать шум воды в душевой. – Должно быть, что-то важное.
С тихим скрипом створка душа отъезжает в сторону, и в проеме я вижу Данину голову. Его волосы мокрые, по лицу и плечам бегут струйки воды.
– Принеси телефон, пожалуйста, – просит он с мягкой улыбкой.
Я киваю и возвращаюсь в спальню. На этот раз телефон молчит, но, когда я отключаю его от зарядки и беру в руки, экран вспыхивает новым сообщением.
У меня даже в мыслях нет читать его, но глаза сами собой выхватывают короткий текст:
«Проект в Питере наш. Спасибо за помощь, сын. Все-таки в том, что ты трахаешь дочку Громова, есть свои плюсы».
Я застываю на месте. В первое мгновение я уверена, что здесь какая-то ошибка. Этого просто не может быть. Замираю с телефоном в руке и вновь перечитываю сообщение. А потом еще раз. И еще, пока каждое слово прочно не отпечатывается в памяти.
Когда это происходит, внутри меня что-то обрывается. Без сил опускаюсь на краешек смятой кровати, а телефон брезгливо кладу рядом.
В голове шумит, но когда я прикрываю глаза в попытке вернуть ощущение реальности, словно наяву вижу то, что так отчаянно игнорировала все это время. Попытки Дани перевести разговор на другую тему, едва я упоминаю бизнес родителей. Сальный и надменный взгляд Владимира Благова. Ту единственную попытку отца достучаться до меня.
Я не знаю, сколько длится мое замешательство – может быть, пять секунд, может быть, пять минут. Поднять глаза от пола мне удается лишь тогда, когда из ванной выходит Даниил.
Все еще мокрый, в одном полотенце, прикрывающем бедра, он выглядит невероятно привлекательно, но впервые его внешность не трогает меня. Вместо красоты я вижу между нами пропасть, которая с каждой секундой становится все глубже. И теперь мне кажется, что передо мной пусть красивый, но совершенно незнакомый человек.
– Я тебя звал, – говорит Даня, вытирая полотенцем волосы. – Испугался, что с тобой что-то случилось.
Наши глаза встречаются. Не знаю, что он успевает прочесть в моих, но его лицо меняется. Становится подозрительным, обеспокоенным, а зрачки расширяются настолько, что насыщенная синева его глаз кажется лишь тонким ободком вокруг пугающей черноты.
– Мира? – напряженно произносит он, разглядывая меня с такой тревожной сосредоточенностью, словно хочет проникнуть в мой мозг и найти там ответы на свои вопросы.
– Твой отец тебе сообщение прислал, – отвечаю на удивление ровным голосом, в котором нет и следа отчаяния, которое я ощущаю в этот момент. – Извини, не хотела читать, так уж вышло.
Я встаю с кровати, подхожу к шкафу и начинаю методично доставать оттуда вещи. По тихому шороху и короткому ругательству за спиной я понимаю, что Даниил теперь тоже в курсе содержимого сообщения Владимира Благова.
– Не смей думать, что ты хоть что-то поняла из этого, – говорит он напряженно, хватая меня за локти и разворачивая к себе.
Его близость застает меня врасплох. Я морщусь, но не вырываюсь – как кукла послушно стою в его руках, изучая напряженно дергающийся кадык и то, как беспорядочно бьется пульс на его шее.
– Пожалуйста, Мира, посмотри на меня, – просит он, стискивая меня еще сильнее.
А я не могу. Глаза поднять не могу, да и возразить не могу. Внутри меня словно разверзлась черная дыра, которая поглотила все мои чувства.
– Где ты был позавчера весь день? – спрашиваю бесцветным голосом, когда мне удается поднять голову и прямо встретить его взгляд.
Его скулы напрягаются. Между бровей появляется складка.
– Мира, – умоляюще выдыхает он.
– Где. Ты. Был. Позавчера, – повторяю с расстановкой, сбрасывая с себя его руки, которые начинают жечь кожу. – Неужели это такой сложный вопрос?