Зоя слушала с интересом, громко смеялась, а от роликов осталась в полном восторге.
— На самом деле, я по ребятам очень скучаю, — призналась она. — Обычно у нас тут весело и всегда что-то интересное происходит, а это лето дурацкое. Одни нервы. Кстати, я не поняла, что там за девчонки такие? Нормально вообще, да? Я тут вздохнуть не могу спокойно, а он с девчонками.
И она, ещё больше развеселившись, стала рассказывать, как в Тифона влюбились какие-то сёстры и хотели увезти с собой в Крым. История была похожа на выдуманную, потому что мне сложно было представить, как две девушки могут привязать такого парня к креслу, но рассказывала её Зоя весело, увлеченно и солнечная энергия, которая от неё исходила, передалась и мне.
Впервые за эти дни я вернулась домой в хорошем настроении, а стоило войти в квартиру, как мама накинулась на меня прямо в дверях.
— Мы едем! Теперь точно. Ура! — она широко распростёрла руки, чтобы принять меня в объятия. Очки сползли на нос, волосы взъерошились.
— В этот раз я не поеду, — я отдала ей пакет с часами. — Мне нравится у тёти Кати и Питер тоже. Но сейчас совсем нет настроения.
— Это не в Питер, — мама едва не кричала. — Папу пригласили работать! Понимаешь? Там, в Университете. Не просто курс читать, а преподавать на постоянной основе. Это просто чудо какое-то.
— Значит, вы опять надолго уедете? — я отправилась мыть руки, она за мной.
— Это значит, мы едем вместе. Как раз доучишься там, в университет поступишь, и я хоть буду спокойна за твоё будущее.
— Что? — я, конечно, услышала её слова и поняла тоже, но осознать никак не получалось. — Надолго уедем?
— Если повезёт, навсегда. Как документы оформим. Месяца через два, может, чуть больше. Надеюсь, к Новому году будем уже там.
Вода из-под крана текла ледяной струёй, руки покраснели, однако почувствовала я это не сразу.
— Мам, папе почти семьдесят. Тебе шестьдесят. Как вы собираетесь привыкать к новой жизни?
— У папы много знакомых. Ну, и потом… Чтобы дать тебе возможность стать человеком, я бы и в сто лет поехала.
— Но я не хочу.
— Это ты сейчас так говоришь, потому что в голове у тебя туман, но он очень быстро рассеется, поверь, — она посторонилась, выпуская меня из ванной. — А мы-то всё думали, какую школу тебе подобрать. Видишь, жизнь сама подкидывает решения.
— Я не хочу!
— Это не обсуждается, — рассержено кинула мама и уже с кухни добавила: — Так и знала, что всё испортишь.
Мы никогда не можем оценить степень наших проблем, пока не стало хуже.
Ещё прошлым летом я грезила о том, чтобы уехать в страну, где меня никто не знает, и где моя жизнь стала бы насыщенной и увлекательной, как в сериалах Netflix, но, внезапно исполнившись, прекрасная мечта превратилась в проклятье.
Я отыскала толстую синюю тетрадь на пружине, за которую не бралась уже несколько месяцев. Раньше в неё я заносила всё, что не умещалось в голове. Раскрыла чистый лист и в самом верху написала: «Что делать?».
Затем, снизу начертила три колонки.
В первую решила записывать возможные выходы из положения, а во вторую и третью — их плюсы и минусы.
Первым, очевидно напрашивающимся решением было твердо объявить родителям, что я никуда не еду. Что останусь в Москве одна, закончу школу и потом, как и все, благополучно поступлю в универ.
Плюсы: это решало всё. Минусы: этого не произойдет.
Мама ни за что не согласиться оставить меня, и папе придется отказаться от предложения. Они тоже останутся в Москве, и чувство вины перед ними постепенно убьёт меня.
Второе: беспрекословно отправиться с родителями, куда они захотят.
Плюсы: не придётся с ними ругаться. Минусы: я умру.
Третье: умереть до того, как мы куда-то уедем.
Плюсы: больше ничего не нужно будет решать. Минусы: меня не станет.
Четвертое: пообещать, что я приеду к ним после окончания школы.
Плюсы: мама захочет увидеть мою золотую медаль. Минусы: после того, что случилось весной, она не оставит меня одну даже на месяц.
Пятое: серьёзно заболеть.
Плюсы: никто не станет меня обвинять. Минусы: родители будут глубоко несчастны, и меня снова убьет совесть.
Шестое: разлюбить Артёма.
Плюсы: я разлюблю Артёма. Минусы: я разлюблю Артёма.
Последний вариант заставил глубоко задуматься. Ведь, по сути, он решал всё.
Я закрыла тетрадь и переползла на кровать.
Можно было ещё навсегда заснуть.
Около девяти неожиданно приехала тётя Катя. Она частенько моталась из Питера в Москву по работе и всегда останавливалась у нас.
Мама сразу усадила её ужинать, и та, находясь под большим впечатлением от поездки в Сапсане рядом с какими-то сектантами, без конца пересказывала их разговоры.
— Только и твердили, что о конце света. В следующее воскресенье. Представляешь? — со злостью выковыривая из котлет лук, который она терпеть не могла, тётя Катя на манер проповедника заунывно-грозным голосом затянула. — Тьма, живущая внутри каждого из вас, сольётся в целое. Крестражи дьявола объединятся. Всепоглощающее зло закроет свет. И погрязнет мир в страдании. И отныне не будет никому прощения. Потому что вы и есть оно, а оно — вы. И имя вам — легион!
— Крестражи дьявола? — со смехом повторила мама. — Похоже на секту свидетелей Гарри Поттера.
— Тебе смешно. А я четыре часа слушала эту муть.
— Народ потихоньку сходит с ума. Что не удивительно. Ни будущего, ни перспектив, ни радости. Кать, мы решили отсюда насовсем уехать, — мама отодвинула свою тарелку и выжидающе уставилась на неё.
— В смысле? — тётя Катя отвлеклась от лука.
— В смысле навсегда.
— А вдруг что-то случится, и вы не сможете вернуться? Война, например?
— Может и война. Но тогда какая уже разница, с какой стороны находиться? Не представляю, как они дальше жить будут, — она кивнула на меня. — За себя уже не страшно, а за них очень. Пустая стала жизнь. Бессмысленная.
— Это точно, — согласилась тётя Катя. — Кручусь сутками, как проклятая. Проекты, проекты, проекты и только в поезде отдохнуть получается, а тут эти…
Конец света вполне можно было вписать седьмым пунктом в мой список. И, пожалуй, это был самый лучший вариант. Как-то мы с Артёмом его уже обсуждали.
Я ушла к себе, завалилась на кровать и живо вспомнила тот момент.
Смотрим у них дома заумный фильм о перемещениях во времени.
Слишком много разговоров, и что происходит, понимает только Макс. Мы же с Артёмом постоянно отвлекаемся друг на друга.
— Ты хотел бы знать, каким будешь лет через десять или двадцать?
— Конечно, нет.
Я сижу, прижавшись к нему спиной, и поэтому не вижу выражения лица. Размеренное дыхание греет затылок. Будущее не входит в список его любимых тем, впрочем, как и прошлое. Только иногда я об этом забываю.
— Когда я не могу заснуть, представляю себе длинный-длинный коридор, в котором за каждой дверью находятся все самые лучшие варианты моего будущего.
— Хорошо тебе. А за моими дверьми только темнота и пустота.
— Почему это?
— Потому что во всех вариантах через десять лет меня уже нет.
— Почему это тебя нет через десять лет?
— Ну, так же бывает? Что угодно может случиться завтра.
— Хватит. Ты как моя мама. Ничего ни с кем не случится. А темнота за твоей дверью из-за того, что у тебя глаза закрыты.
Артём смеётся и переворачивает меня к себе:
— Может и так. А может, потому что наступил конец света? И никого уже нет. Ты веришь в конец света?
В голубовато-белом свете экрана его лицо призрачно-прекрасно.
— У всего живого бывает конец. И у мира тоже. Но это произойдет ещё очень-очень не скоро. Поэтому я буду жить долго и счастливо и меня ждет что-то очень хорошее. И тебя тоже.
Я целую его и хочу сходить за мороженым, чтобы больше не продолжать этот разговор. Но только встаю, он удерживает меня за руку.
— Давай просто в двери будешь заглядывать ты и рассказывать мне потом, что нас ждёт.
— Но это будут мои двери и там всё будет по-моему.
— Меня устраивает, — он сжимает мои пальцы и тянет обратно.
— Можете уже заткнуться? — ругается Макс. — Иначе конец света для вас обоих наступит прямо сейчас!
Настя увидела меня через витрину и, обрадовавшись, замахала рукой. Я остановилась. Стоило признаться себе, что я не просто гуляла, а нарочно пришла сюда.
— Я знала, что ты вернёшься, — как только я вошла в магазин, Настя тут же полезла за коробками, чтобы сделать вид, что я покупатель. — Я всегда такие вещи чувствую.
— Слушай, — я присела на банкетку и, подыгрывая ей, разулась. — Помнишь, ты говорила, что всё у нас в головах и можно вылечиться от чего захочешь? Что тебе бабушка какой-то способ рассказала, и ты перестала грызть ногти?
— Конечно, помню, — Настя присела передо мной на корточки. — Ты заболела?
— Можно сказать и так.
— А что случилось? — она обеспокоенно подняла голову.
— Я просто подумала, что если этот способ помогает избавится от привычки, то и может помочь освободиться от навязчивых мыслей.
— Что у тебя за мысли? — он надела мне на ногу золотистую босоножку.
— Просто мысли об одном человеке, которого нужно разлюбить.
— Ничего себе, — Настя удивленно открыла рот. — Вот это дела.
Она машинально стала убирать в коробку мои туфли.
— Тебе понадобится красная нитка.
— Какая-то особенная?
— Нет обычная. Шерстяная. Такая, чтобы повязать на руку, и она не свалилась. Не сильно туго, но и не слабо. В общем, берешь эту нитку и мысленно переносишь на неё всё, что связано с той проблемой, которая тебя беспокоит. Повязываешь на запястье и ходишь так какое-то время, представляя, что носишь эту свою проблему, болезнь или любовь на руке, а потом просто разрываешь её, и всё проходит. Как и не было. Очень просто. Никакого колдовства или обмана. Всё в тебе.
Глава 16
Тоня
Прошло несколько дней, а из полиции не приходили и не звонили, так что мы просто «застряли» у Амелина без каких-либо дальнейших планов или сроков. Лето казалось бесконечным, и никто никуда не торопился.