Ко второй категории сложности относится уже операционный материал с осложненными воспалительными реакциями или материал, который требует больше времени для изучения: плаценты, маточные трубы при трубной беременности, геморроидальные узлы, кисты, миндалины и аденоиды. Норма ответов – 900 случаев в год.
Третья категория представляет собой исследования материала, полученного от пациентов с инфекционными заболеваниями, болезнями, связанными с обменом веществ или опухолеподобными заболеваниями, а также соскобы эндометрия – это туберкулез, полипы пазух носа, подагрические тофусы (отложения солей мочевой кислоты в суставах), гиперплазия (увеличение количества клеток) предстательной железы. Норма ответов – 800 случаев в год.
Четвертая категория – это уже пограничные или злокачественные опухоли, а также срочный интраоперационный материал, на ответ которого дается двадцать минут. Норма ответов – 700 случаев в год.
И последняя, пятая категория – материал с иммунопатологическими процессами, опухолями, болезнями системы крови и все, что получили с помощью биопсии и что требует либо декальцинации[18], либо дополнительных методов исследования, включая окраску на различные вещества. К примеру, биопсии из желудочно-кишечного тракта, по которым мы ставим гастрит, или удаленные невусы (или родинки). Норма ответов – 600 случаев в год.
Ладно, думать о работе в свой выходной день, который еще и начался так отвратительно (хотя я была лишь свидетельницей трагедии, а не ее участницей) – не самое правильное занятие. Я пошла в душ и тихонько прикрыла за собой дверь. Обычно я люблю включать музыку, чтобы контролировать время пребывания в ванной, но родители еще спали, поэтому пришлось мыться в тишине. В среднем одна композиция длится три с половиной минуты, и я укладываюсь примерно в три-четыре песни – так особенно удобно засекать время, которое должен впитываться в волосы бальзам. Горячая вода, почти кипяток, приятно обжигала кожу, смывая с нее зеленый мятный гель. Мочалкой я терла кожу так, будто старалась стереть с себя впечатления сегодняшнего утра.
Когда я вышла из ванной и выглянула в окно, во дворе уже не было никого, кроме пары собачников, выгуливающих своих питомцев. С кухни донесся слабый запах кофе – значит, мама уже проснулась: она всегда по утрам варит кофе в джезве, особенно любит «Ирландский крем». Для нее приготовление кофе – это какой-то отдельный ритуал, упорядочивающий мысли и готовящий мозг к предстоящим задачам.
Я решила позавтракать, а после засесть за учебники – ведь в конце года меня ждал экзамен, где мне предстояло доказать, что я действительно обучилась патологоанатомическому мастерству. Мне нужно будет пройти компьютерные тесты и дать в них не менее 70 процентов верных ответов, вытянуть билет и под контролем комиссии из четырех человек дать грамотные и развернутые ответы. А еще у меня сегодня по графику стояли несколько занятий по анатомии с постоянными студентами.
Внезапно мой телефон ожил и заиграла любимая мелодия. Я улыбнулась и подняла трубку:
– Привет, сахарок!
– Привет, сахарница!
Сахарком я назвала Кирилла еще в первый год нашего общения за то, что название песни «Sleep, sugar» он перевел как «спящий сахар». Это было довольно забавно, ведь мы познакомились на сайте изучения английского языка: хвала интернету, ведь иначе найти ростовчанку мурманчанину было бы довольно проблематично.
Я всегда мечтала о том, чтобы мое знакомство с будущим мужем было бы действительно подстроено судьбой, а не мной. В школе мы с подругами часто проверяли расписание занятий симпатичных старшеклассников, а потом будто невзначай проходили мимо них каждую перемену, чтобы те обратили на нас свое внимание. Главное в этой игре было сделать вид, что все встречи абсолютно случайны, ведь обвинения в том, что тебе кто-то нравится и ты специально делаешь все, чтобы с ним увидеться, были очень серьезны.
Но если девичьи преследования на переменах были довольно безобидны, то сталкинг парней вызывал жуткую тревогу. Одну мою подругу парень встречал со школы, провожал до дома, ходил с ней в одни и те же магазины, но ни разу так и не заговорил: он просто наблюдал за ней на расстоянии и улыбался, чем дико пугал ее. Однажды она поставила на фото геолокацию, когда сидела с нами в кафе, и выложила это на своей странице. Через час тот парень уже сидел за соседним столиком, все так же молча улыбаясь и сверля ее взглядом. Тогда нам это казалось романтичным, а Лену доводило до истерики. После того случая она купила перцовый баллончик и попросила старшего брата поговорить с этим парнем, чтобы его преследования прекратились. Больше он ее не тревожил, и все закончилось хорошо, учитывая тот факт, что молчаливый преследователь, как мы потом узнали, состоял на учете в психиатрическом диспансере.
С Кириллом же все было абсолютно по-другому. Тогда, на том сайте английского языка, была тренировка «словарь вживую». Ее суть заключалась в следующем: ты запускаешь эту тренировку, и программа сама случайным образом соединяет тебя с кем-то, кто тоже в этот момент включил ее. И вы по очереди произносите слова из словаря друг друга, которые появляются на вашем экране, а другой человек должен их перевести.
Сначала мне попался какой-то подмигивающий дедуля. Диалог с ним особо не задался, и я переключила собеседника. Следующей мне попалась девочка лет семи. Я уже почти отчаялась с кем-то нормально поговорить и решила в последний раз сыграть в эту английскую рулетку. Тогда я и встретила Кирилла. Он не включил камеру, поэтому я увидела лишь его аватарку, на которой он широко улыбался в ковбойской шляпе. Я начала читать слова с прекрасным, как мне тогда казалось, произношением и вдруг услышала, как Кирилл проговорил кому-то шепотом:
– Что она говорит? Я вообще ее не понимаю.
Кто же знал, что он только что вернулся из Америки, где год учился на зооинженера в Миннесотском университете, а до этого два месяца учил язык в Англии. Поэтому мой уровень по сравнению с носителями языка действительно не стоял даже рядом.
После той судьбоносной встречи на сайте я сама добавила его в друзья, предложила обменяться ником в Skype и дальше практиковать изучение языка вместе. Он мотивировал и вдохновлял меня и принципиально общался со мной только на английском. Мне очень нравилось то, как он объяснял и корректировал мои ошибки: мягко, без раздражения или надменности, просто рассказывал что-то так, как если бы мы говорили о чем-то отвлеченном.
– Как твои дела?
– Хорошо. Правда, сплю просто отвратительно в последнее время. Фонари в окне бьют прямо в глаза, – пожаловалась я ему.
– Плохо. У меня шторы блэкаут, и даже днем комната будто погружена в сумрак. Засыпаю так быстро, что иногда чувствую себя попугайчиком, на клетку которого набросили полотенце.
– Я уже жду не дождусь, когда перееду к тебе! Иногда мне кажется, что судьба смеется надо мной. Я ведь всегда была против отношений на расстоянии, а теперь вынуждена ждать девять месяцев, пока завершу свое обучение в ординатуре, чтобы приехать к тебе.
– Я ждал тебя столько лет, что поверь, это время пролетит очень быстро! Тем более что образование – это очень важно, и лучшая инвестиция – это инвестиция в себя, ты же сама не раз мне это говорила.
Я улыбнулась. Действительно, в сравнении с шестью годами знакомства, прошедших до этого момента, несколько месяцев уже не кажутся таким большим сроком, тем более что за это время Кирилл из глубокого интроверта, для которого сказать предложение из пяти слов было рекордом, превратился в очень разговорчивого собеседника.
Мы поговорили с Кирей еще немного и попрощались.
После завтрака половину дня я провела за подготовкой к экзамену, а потом проводила занятия по анатомии. Уборка, тренировка, проверка домашних заданий студентов, глажка одежды. Казалось бы, в выходной нужно отдыхать, а на деле ты разгребаешь кучу дел, накопившихся за будни.
Около шести вечера я начала собираться в секретное место, куда меня позвали на ужин Саня с Тоней. Они не сказали, куда именно мы идем – хотели сделать мне сюрприз, поэтому мы договорились встретиться в центре в семь часов вечера, а оттуда уже вместе пойти туда. Это был первый раз, когда мы все вместе собрались пойти куда-то.
Когда я подошла к назначенному месту, подруги меня уже ждали. Саня была в своих любимых черных штанах со множеством серебристых цепочек, оранжевой толстовке с черепом и кожаной куртке. На ногах у нее были внушительные берцы, и были видны оранжевые носки с рисунком маленьких косточек. Тоня рядом с крохотной Саней возвышалась, как Эйфелева башня над Парижем. Она была в длинном бежевом пальто, объемном цветастом шелковом шарфе и в высоких белых сапогах. Ее черные волосы сегодня лежали аккуратными волнами: без косичек было непривычно, но очень здорово. Я обожала наряжаться и краситься, если куда-либо шла, поэтому выбрала самое яркое синее платье до колен с открытыми плечами, а сверху было такое же синее длинное расстегнутое пальто.
– Танчик, привет! Вау, ты прям леди-миледи сегодня. Потопали быстрее, а то у меня уже веснушки синие от холода.
Мне было непривычно видеть подруг не в стенах лаборатории и не в хирургических костюмах или халате – казалось, это были совсем другие люди. Через 15 минут мы дошли до набережной, где я увидела сияющий корабль-ресторан.
– Охлореть, как круто! – вырвалось у меня. – Я даже не знала, что такой есть! Это лучший выходной!
Мы поднялись на борт, и нас проводили на палубу, где посадили за красивый круглый стол. Внутри него был корабельный штурвал, залитый эпоксидной смолой. Саня сразу же попросила принести три пледа, так как от воды веяло прохладой. Коктейльная карта пестрела необычными названиями и интересными сочетаниями. Я взяла себе черные спагетти с осьминогом и мидиями под названием «Дейви Джонс» и бокал сухого белого вина. Саня, обожающая странные сочетания как в еде, так и в напитках, выбрала себе десерт «Черная жемчужина», в котором странным образом сочетался горький шоколад, фисташковый бисквит, ванил