В это мгновение я отчетливо поняла, что случилось в этом доме. Кто-то из них вернулся с леса обращенным. А у остальных не поднялась рука его убить. Они предпочли позволить себя погубить. Я со смешанным чувством жалости и страха смотрела на деток, Им еще жить и жить, За спиной со стороны огорода раздался хруст ветки. В такой звенящей тишине этот звук казался оглушительным.
Я не двигалась, замерев истуканом. Выходы для меня были отрезаны. Осталось только одно. Отмерев, я вскочила на перила крыльца и ловко забралась на козырек. Дома у нас строили все по схожему принципу, и забираться на крышу крылечка я умела с детства. Мертвые глухо зарычали и двинулись в мою сторону, но было уже поздно — я оказалась вне досягаемости.
А дальше-то что делать?
Замерев, я осознала, как влипла со своим желанием чем-нибудь поживиться. Будет мне урок. Головой нужно думать. Осторожней быть и не таскаться. где ни попади, в темное время суток. Замерев, глянула вниз. Мертвые топтались на месте, не понимая, куда я исчезла. Хуже всего, что я оставила распахнутой калитку. Ни приведи Высшие, они выберутся со двора. Могут ведь, и разорвать кого-нибудь.
Сглотнув, зажмурилась. Надо выбираться.
Проходили минуты, а обитатели этого жуткого дома не двигались с места. Я понимала, совсем стемнело и сейчас все, что я могу, — это ждать рассвет. Снизу периодически доносилось рычание и неясное мычание. Трясясь от страха, я несознательно поджимала ноги, боясь, что вот сейчас в темноте кто-нибудь меня схватит и потащит вниз.
Часы тянулись нескончаемой вечностью. Луна зашла за горизонт.
Первое пение птиц — предвестников рассвета я встретила со слезами на глазах.
Дома уже, наверное, остыла печь. А если Эмбер проснется, а меня нет. Думать об этом страшно. Сестра с ума сойдет от ужаса.
Когда на небе появились первые лучики света, я подползла к краю беседки и тихо, как мышь, выглянула. Они стояли на месте, раскачиваясь, как тени. Женщина двое детей и чуть в стороне мужчина. Я не знала их имен, для нас они были просто отшельники. Замкнутая семья, которая зла никому не делала.
На их месте могли быть и мы.
На меня волною нахлынули воспоминания двухлетней давности, когда вот так вот ночью скрипнула калитка, и вернулся отец. Еще живой, но уже обреченный.
Вернулся, потому что, как и я, не мог представить, что в доме останутся одни три его дочери. Он лежал за сараем и все бубнил: «Траву Эмбер принести! Нельзя их одних оставлять, пропадут, зайчатки мои». Слезы хлынули с моих глаз рекою.
Чтобы не говорили Лестра и Эмбер, я знала, что гнало отца домой, о ком он думал в последние часы жизни. Тогда я прощалась с ним, мои руки дрожали, когда я подставляла к его груди вилы, я понимала насколько он мне дорог и как любим.
Мой самый сильный и добрый папа.
Не сдерживаясь, я ревела в голос, осознавая, что никто меня не спасет, и никто сюда и не догадается прийти. Мертвые замычали громче, услышав меня. Я ничего не могла: ни позвать на помощь, потому что дом стоял на отшибе, ни спуститься и убежать. На моем пути стояли мертвые, но не упокоенные.
Глава 19
Время вновь потянулось мучительно медленно.
Солнце встало высоко, и не по-весеннему жарко припекало. Где-то послышалась одинокая птичья трель, и вновь все стихло. Выглянув, я поняла, что мужчина ушел с прежнего места и теперь находился у самой калитки. Сообразив, что это мой шанс, осторожно забралась на крышу и по прогнившему карнизу, крадучись и не дыша, перешла на другую сторону. Все, что мне нужно было, чтобы спастись — это прыгнуть вниз и убежать через огород.
Это казалось безумием. Но иного выхода не было.
Зажмурившись, я досчитала до трех и прыгнула. На мгновение от страха кольнуло в груди. Приземление вышло жестким, я подавилась собственным дыханием, а ногу обожгла резкая боль. Закусив губу до крови, хромая и шатаясь, я упорно пошла вперед к забору. Позади зарычали, но я не обратила внимание.
Спасение близко — только забор переползти.
Моя магия взбунтовалась и я чувствовала, как мелькают иллюзии, делая меня, то старухой, то мужиком, то дворовым псом. Ухватившись за довольно высокий забор, подтянулась, и, забывшись, забросила поврежденную ногу. От боли потемнело в глазах, но я не проронила ни звука. Обернувшись, увидела, что в мою сторону идут дети, а вот взрослых не видать.
Скрипнула калитка.
Они вышли наружу, поняла я и поторопилась. Мертвые отнюдь не были глупы, что-то в их головах оставалось. И проверять сейчас насколько сохранилось их сознание, я не хотела. Упав мешком на другую сторону с забора, поднялась и, утирая рукавом слезы, мешающие видеть, как могла, быстро хватаясь за ветви кустов, принялась спускаться к воде. Здесь заводь, жуткий запах тины. Могут и не заметить. В тумане самый верный способ спрятаться от мертвых — болото. Может и здесь получится.
Практически добежав до воды, споткнулась и кубарем полетела в воду. Не поднимаясь на ноги, прямо на четвереньках в густом скользком иле поползла в ближайшие прибрежные заросли. Позади чуть выше что-то шуршало, но я упорно искала укрытие. Забравшись в кусты, растущие в самой воде, притихла и старалась даже не дышать.
Хоть бы пронесло и на этот раз!
Сбоку раздался треск. Мертвец зашел в воду и замер истуканом. Пошатываясь, он натужно захрипел. Мысленно я молила его уйти.
Убраться отсюда и позволить мне передохнуть.
Ухватившись за намокший мешок с травой, так нужной сестре, хотела только одного
— вернуться домой живой и здоровой.
Но мертвец стоял на месте и не шевелился.
От холода меня трясло. Сидя в ледяной воде, я понимала, что эта трава от лихорадки, собранная мною вчера вечером, понадобится мне, если останусь живой.
Если не погибну тут, под этими зарослями кустов, в этой мутной вонючей до нельзя, до рези в глазах, холодной воде. Здесь наверняка и тела моего не найдут. Вода скроет все следы моей смерти.
Сглотнув, я не удержавшись, издала рвотный позыв. Терпеть запах было выше моих сил. Мертвяк дернулся и повернулся в мою сторону. В носу нестерпимо щипало, во рту все свело. Но я зажала его и терпела, как могла, понимая, что следующий звук выдаст мое местонахождение.
Что-то знакомо вжикнуло в воздухе. Мертвый качнулся и повалился лицом вниз. Из его затылка торчала длинная тонкая стрела с белым оперением. Таких в нашей деревне ни у кого не водилось. Я услышала громкий топот шагов.
Кто-то, не скрываясь, спускался к берегу.
К покойнику подбежал воин в черном кафтане и. размахнувшись, пронзил тело длинным копьем.
— Здесь еще один, — громко крикнул он.
Не удержавшись, я все-таки опорожнила свой желудок. Звук вышел громким.
Обернувшись, воин мгновенно натянул тетиву и нацелился на меня стрелой.
Я вновь замерла.
— Я живая, — прошептала я посиневшими губами.
— Я нашел девчонку, вард, — выкрикнул воин и опустил лук. — Живую.
Я попыталась подняться, но тут же вскрикнула. Ноги онемели так, что я почти их не чувствовала. Не вставая, я выползла на коленях из воды. Сверху донесся какой-то шум, словно что-то обрушили.
Топот, ржание лошади.
А я упорно ползла к своим спасителям.
Северяне снова спасли мне жизнь. Кто-то подхватил меня за талию и поднял.
Повиснув на чьей-то сильной руке, позволила вытащить себя на берег Мужчина отнес меня выше и посадил на землю.
— Опять ты, — услышала я над собой. — Ну и смердит от тебя. Что за вонь? — подняв голову, увидела вардов. — Да, умеешь ты влипать в истории, красавица, — веселился вард Сай.
Но сейчас это его радостное настроение, казалось мне таким неуместным.
Разревевшись от пережитого ужаса, я спрятала лицо в ладонях, понимая, как жалко, как мерзко, сейчас выгляжу.
— Ну вот, я уж было хотел похвалить за отвагу и стойкость, — снова поддел меня вард.
— Заткнись, Сай, — устало отдернул его вард Вульфрик, — твой жизнерадостный посыл сейчас не уместен.
Спешившись с лошади, рослый пепельноволосый вард присел рядом со мной и погладил по голове, совсем как ребенка. Похоже, его не смущал ни запах, ни мой жуткий внешний вид.
— И давно ты тут прячешься? — негромко спросил он.
Я закивала головой, не совсем осознавая, что нужно ответить. Бессонная ночь давала о себе знать, в голове царил туман, а перед глазами расплывались черные круги. Осторожно взяв за подбородок, вард поднял мою голову и повернул к себе. Я встретилась взглядом с необычными ореховыми глазами, в которых горел красный огонек.
Глава 20
— Как долго ты здесь находишься?
— Вечером пошла за травами, — прошептала я охрипшим немного простуженным голосом, — сестра заболела. Обратно шла и заметила, что в доме света нет. Зашла проверить и… — я громко закашлялась.
— Да, вроде взрослая девочка. Выросла у тумана и так глупо попалась? — покачал головой вард, пристыдив меня.
— Семьями никогда раньше не пропадали, и такого не было, — попыталась я оправдать свою глупость, но звучало как-то жалко.
— Все бывает в первый раз, девочка. Как тебя зовут? — улыбнулся он.
— Томмали дочь Эсама из Красенок, — представилась я.
— Томмали, — протянул мужчина, — красивое имя. Почему же тебя, Томмали, никто не ищет? Где же твой отец? Где семья?
Он задавал не те вопросы, на которые я бы хотела отвечать. Но сейчас, зная, что северяне захватили здесь власть и территорию, врать было не просто глупо, а опасно.
Прознает, разозлится и худо мне будет!
— Нет папы, — честно призналась я, — есть только я и младшая сестра. Она болеет, сильно. Мне нужно домой, вард. Она там одна. Совсем одна, понимаете?
Его взгляд мгновенно стал серьезнее и острее. Отчего-то почудилось, что меня сейчас распекать будут.
— Понимаю, что ты совсем без головы, — сурово проговорил северянин, — идти на ночь глядя, туда, где опасно. Зная, при этом, что искать тебя никто не станет.
— У меня сестра болеет, — пробормотала я.