Кто-то просвистел за моей спиной. Оглянувшись, заметила, как из леса выскочили мальчишки. — мертвяки? — в ужасе прокричала вопрос.
— Нет, — прогорланил в ответ один из мальчуганов, наш сосед. — Но туман сгущается, мы видали тени.
— Но мертвяков нет? — обеспокоенно уточнила я.
— Не видали, — прокричал он и рванул в сторону дома.
В его руках я заметила тушку зайца. Значит, зверь все же есть.
Ускорив шаг, я уходила вглубь леса, безошибочно находя свои тропы. Прошло всего пара минут как я набрела на первую петлю — пуста. Обречено я спешно отправилась дальше, стараясь не соприкасаться со щупальцами густого белого тумана, которые, извиваясь, следовали за мной, поджидая удобного случая, чтобы выпить из меня жизнь до дна.
Вторая петля добычи также не принесла. Пустыми оказались и силки.
Насобирав немного черемши в плетеную корзинку, что взяла с собой, принялась искать толстые сухие ветви для растопки печи. Поленья у нас были, а вот щепы и веток, чтобы огонь разыгрался, увы, нет.
Углубляясь в лес, торопливо связывала найденный хворост в вязанку. Находя опавшие ветви, перебивала их небольшим топориком пополам, а то и на три — четыре части и вновь закидывала увесистую связку на плечи.
Тяжело, конечно, но такая тяжесть была только в радость. Хоть дом немного протопить.
Удача нашла меня лишь на пятой предпоследней петле. В ней оказался довольно упитанный еще живой заяц. Замахнувшись палкой, я сделала то, что и до этого много раз. Но слезы все равно покатились градом с моих глаз. Я не могла лишить жизни живое существо и остаться безучастной к этому. Мое сердце так и не очерствело.
Я уговаривала себя, что это для сестер. Что это для Эмбер. Что ей нужно регулярно питаться. Этого зайчика хватит на пару дней. Но мои руки, как и прежде, тряслись, а горло сжимали спазмы рыданий. Я чувствовала себя чудовищем. Убийцей. Чем-то грязным и недостойным. И никакие уговоры не оправдывали того, что я делала. Да, деревенские девушки должны быть привычны к такому делу, но папа всегда баловал нас и ограждал от любой смерти.
Утирая слезы грязными ладонями, я засунула еще теплую тушку в холщовый мешок и уложила на дно корзины. Подняла тяжелые дрова и поплелась проверять последнюю петлю.
Она оказалась пуста.
Глава 2
Возвращаясь домой, я постаралась скрыть все следы слез с лица. Я не желала показывать сестрам насколько мне трудно. Со смертью папы именно я заняла место главы семьи, но бремя это оказалось слишком тяжелым. Покажи я свою слабость, так Лестра тут же заведет песню о том, что нужно уходить на юг, а Эмбер, чувствуя свою вину, просто накроется одеялом с головой, отвернется к стене и пролежит так пару дней, не вставая.
Все чаще я ловила ее взгляд на нашем сарае. В итоге, опасаясь, как бы младшая сестричка не смалодушничала и не наложила на себя руки, закрыла его на тяжелый засов.
Наша семья трещала по швам, и страшнее всего мне было осознавать, что рано или поздно наступит момент, когда мне придется выбирать: уйти с Лестрой в поисках иной жизни, или остаться здесь с Эмбер и обречь себя, скорее всего, на смерть. Ведь туман придет когда-нибудь и за мной. Он всех нас заберет.
Туман вечно голоден, как и мы.
Возвращаясь, я стала замечать, как смолкли и без того редкие трели птиц, а потом и вовсе за спиной треснула ветка. Пусть и не совсем близко, но все же. Не думая и не гадая, я сорвалась на бег. Конечно, пробираться по лесу с тяжелой корзиной, в которой лежала драгоценная добыча и с большой связкой толстых ветвей на плечах, было сложно, но страх гнал меня вперед и шептал — не жаловаться и не останавливаться, чтобы я не увидела и не услышала. И я бежала, спотыкаясь и сбивая пальцы на ногах.
Темнело быстро. Небо затягивали тяжелые тучи. Зацепившись ногой за хвост странного идола змеелюда, затянутого туманной дымкой, приостановилась, разглядывая его. В нашем лесу встречались такие резные деревянные статуи, но никто не знал, откуда они и для чего установлены здесь.
Позади снова хрустнула трухлявая ветка.
Это придало мне скорости. Мелькнула мысль — скинуть дрова, но первая упавшая на лицо капля дождя, заставила резко передумать. Крыша дома протекает, сквозняк со всех щелей в стене. Дом нужно отапливать, иначе Эмбер заболеет и зайдется кашлем.
Я неслась вперед, стараясь внимательно смотреть, куда наступаю, потому как, упав, я могла уже и не встать живой.
Запыхавшись я, наконец, добралась до тропинки, ведущей в старую часть нашей некогда большой деревни. До войны в ней проживало около тысячи человек.
Крестьяне, охотники, мастера. Мы и поля сеяли, и урожай собирали, и в лес большими группами ходили. Мертвяки нас боялись. Носа из тумана не показывали.
Мой отец отличным дровосеком был, уважаемым человеком. Мама обладала целительным даром, поэтому к нам в дом постоянно кто-то приходил. У кого рана, у кого хворь: мама никому не отказывала. В благодарность денег не брала, вот и несли нам гостинцы всякие, чаще съестные.
А потом на наше княжество напали соседи. Прииски им княжеские приглянулись. На южной стороне этих зелень уголь буквально под ногами валялся: только лопатой копни и в ведро засыпай. Пока жив был старый князь — жили мы в не худо, а как схоронили его, так взял власть в свои руки зять его. И начались наши беды.
Сначала перестали привозить продукты в обозах, что раньше были положены северным селеньям. Затем пришла весть о войне. Всех мужчин увели, оставили только стариков, мальчишек, да убогих. Мало, кто вернулся домой. А те, что нашли тропинку обратную, молчали о том, что видали и где были, и наотрез отказывались уходить на юг, даже когда пришел лютый голод.
Папа слушать не желал о том, чтобы покинуть наше село.
Он злился, стоило Лестре или маме завести об этом разговор.
За моей спиной снова послышались неясные шаги и хруст ломающихся сухих ветвей. Обернувшись, я заметила маячившие тени. Перехватив удобнее вязанку и крепче сжав плетеную ручку корзинки, быстро, насколько могла, побежала мимо пустых заброшенных домов. Тут уже лет пять как никто не жил. Те немногие, что еще не покинули эти места, предпочли перебраться в дома в стороне от начала леса.
Пробегая по размытой дороге мимо пустых полуразобранных строений, я держалась подальше от открытых ворот и проемов дверей, зная, что и там можно встретить нежданного гостя. Мертвяки настолько свободно себя здесь чувствовали, что нередко забирались в такие дома.
Добравшись до первой жилой улицы, наконец, перешла на шаг и выровняла дыхание. Нужно быстрее домой. Дождь усиливался, а простыть я никак не хотела.
Спеша по дороге, заметила скопление народа и среди них знакомую черноволосую головку.
Лестра!
Завернув к соседскому дому, я направилась узнать, в чем там дело и почему сестра торчит здесь под дождем. Но по мере приближения все вопросы отпали сами собой. Я видела заплаканные лица соседей и понимала, что в отличие от меня, кто-то сегодня живым домой не пришел. У самого крыльца ветхого домишки, в котором проживали отец с двумя дочерьми, увидела страшную, но уже привычную картину.
Пожилой мужчина, сгорбившись, сидел на ступеньках, а перед ним, прямо на земле, лежала его старшая дочь Ганья. И спрашивать ни о чем не нужно было и так понятно, что ее разодрали. Второй девушки, Нании, видно не было.
— Пропала, — тихо шепнула, подошедшая сзади Лестра, — все утро их искали.
Ганью нашли у самых первых деревьев: чуть-чуть домой не добежала, а сестры ее и следов нет.
Глава 3
— Жаль, — выдохнул я.
— Что жалеть?! Убираться отсюда надо, пока до нас не добрались, — завелась сестра.
— Не начинай, Лестра, здесь не место и не время, — я пыталась оборвать начинающуюся ссору.
— А когда время? Как меня найдут под деревом каким, или, что еще хуже, вовсе не сыщут? Буду мертвяком по туману шастать, — сестра все-таки завела свою любимую «песню». Я отчасти понимала ее: она увидела мертвой подругу. Они еще малышками с Гиньей и Наньей по деревне бегали, яблоки у соседей таскали из садов. А теперь одна из них пропала, а вторая вот располосованная лежит. Но все же, это не причина идти у чувств на поводу и не слушать доводы разума.
— Хватит, Лестра, — тихо прошептала я. — Ты даже в лес не ходишь.
— Я может, и не хожу, зато туман к нам очень даже приходит, — зашипела она в ответ, поглядывая на тело подруги. — И в последнее время все чаще. Нужно идти на юг и все тут!
— Эмбер больна, — шикнула я.
Лицо сестры исказил не свойственный ей гнев, и я поняла, что в этот раз простой ссорой не обойдется.
— Эмбер, по-хорошему, могла бы давно сделать одолжение и отправиться в мир иной и прекратить сидеть грузом на наших шеях. Здесь ее ждет только смерть, а там есть шанс ей выжить.
Услышав такое, я впилась взглядом в ее лицо. Всяко бывало, но чтобы Лестра младшей сестре смерти желала! Это уже переходит все границы. Тем более что она не меньше меня за младшенькой нашей ухаживала. Видимо смерть Ганьи остатки разума ей вышибла.
— Думай, что говоришь, — прошипела теперь уже я.
— А я думаю и понимаю, что единственная причина, по которой я должна оставаться посреди медленно умирающей деревни — это обреченная сестрица, которая только и делает, что спит и ест. Какой смысл цепляться за ее жизнь, если она все равно обречена. И ты обречена и я тоже. Но почему я должна похоронить себя здесь рядом с ней, если есть шанс, для всех нас.
В растерянности, я оглянулась. На нас с сестрой ожидаемо никто не смотрел. Все уже привыкли к сложному характеру Лестры и не реагировали на нее.
— Эмбер — наша сестра, часть нашей семьи. Она слаба и не дойдет до южных деревень. Ты хочешь, чтобы она испустила дух на наших руках в дороге, — шепотом немного зло процедила я.
— Нет больше никакой семьи. Мама умерла, отец тоже. Есть только упрямая, как ослица, ты и чахлая Эм. А я не собираюсь здесь более оставаться. Я ухожу, Томмали, с вами или без вас.