— Не смейте орать, — у меня сорвало крышу. Вся осторожность и благоразумие вылетело в трубу. — Если у вас в штанах стало тесно, я здесь ни при чём. Почему вы выказываете мне свои претензии? Вы мне кто? Жених? Муж? Я не обязана слушаться вас, стелиться под вас и выполнять любое ваше требование. Вы захватчик. Хорошо. Пусть вы метите в князья, но это не означает, что теперь все девки наши при виде вас подолы должны задирать. Я не стану вашей любовницей.
— Аяи не предлагал, — казалось, на лице этого снежного монстра проступило такое неподдельное удивление. — С чего ты взяла, что я желаю видеть тебя своей любовницей? Это смешно даже.
Открыв рот, снова его захлопнула. Женщины, что сидели в повозке, на мгновение забыли о мёртвых, что скрываются в тумане, и внимательно слушали наши разборки, а после заявления северянина на их губах даже пакостные улыбочки появились.
— Вот и замечательно, — процедила я, — в таком случае непонятно, что вы по лесу за мной, рыча, гонялись. Но это мне и неинтересно.
— Знаешь. Томмали, — склонившись, выдохнул мне на ушко вард, — я очень зол на тебя. Безгранично зол. И у меня есть на то причины. Ты сбежала от меня дважды. Обманывала, прикидываясь мужчиной. Водила за нос, как дурочка. Врала, глядя в глаза. Я не привык к такому обращению. Я, вообще, лгунишек не люблю.
Я только фыркнула в ответ и зло зыркнула на местных клуш. Сидят, уши греют, завтра сплетни понесут по округе. Если наступит оно для нас — это «завтра».
— Ине любите себе на здоровье, — проворчала я, — но, может, мы уже поедем. Ночь на дворе, мёртвые вокруг Туман уплотняется. А вы мне претензии выдвигаете.
Будет утро, тогда и выскажите всё, что обо мне думаете, можете даже в письменном виде. Даже лучше, если в письменном, я все равно читать толком не умею.
— Не дерзи, — рыкнул он.
— Не рычите, — выпалила я в ответ.
Мне просто всё надоело. Бояться, плакать, трястись как заяц Мой лимит осторожности на сегодня просто исчерпан. Да пусть хоть выпорет за мой длинный язык, но я устала. И гадать чего ему нужно от меня не хотела. Не нужна как любовница, ну так и замечательно. Даже восхитительно.
Мужчины разомкнули круг, и вы двинулись вперёд. Вульфрик легко управлял лошадью, и, кажется, совсем не прилагал усилия, чтобы заставить животное идти куда нужно. Не то, что я недавно. Позади нас, чуть поскрипывая, катилась гружёная людьми повозка.
И снова мир погрузился в тишину, которая так давила на уши, что хотелось закричать.
Мы ехали вперёд. Дорога, которую я проскакала в считанные минуты на жеребце, сейчас показалась мне бесконечной. Мужчина, что сидел за моей спиной, плотно ко мне прижимался. Его рука бесцеремонно обхватила моё бедро. Словно у него на это право есть.
— Уберите руку, пожалуйста, — негромко холодно попросила я.
— Ине подумаю, — услышала я в ответ.
— Это неприлично, вы портите мне репутацию, — прошипела я.
— Ничего страшного, твоя репутация только моя забота.
— Да, что вам нужно от меня, — взвыла я, — чего вы ко мне прицепились? Чего надо могучему северному варду от деревенской девки.
— Любви, плотских утех и детей, — лениво ответил он, — можно еще, и поесть чего горяченького и сытного.
Всё! Сжав ладони в кулаки, я ощутила острое желание прибить его чем-нибудь тяжёлым.
— Вы издеваетесь, да, — процедила я сквозь зубы.
— Нет, конечно, в отличие от тебя, Томмали, я предельно честен.
Зажмурившись, я сосчитала до пяти, потом до десяти. Внезапно я заметила впереди Кьерна, скачущего на своём сером жеребце. Сразу вспомнилось всё, что он мне говорил об их отношении к женщинам.
— Авы сияющих же цените? — чуть успокоившись спросила я.
— Конечно, — слегка недоумённо ответил вард, и пристально глянул мне в лицо, не понимая, к чему я веду.
— И уважаете, — уточнила я.
— Да, — ещё более сухо ответил мужчина.
— А по закону её можно к чему-либо принуждать, — мило поинтересовалась я.
— Вообще, нет, нельзя. Но твоя беда, малышка Томмали, в том. что закон на этих землях я. Так что, кто мне запретит сделать то, что пожелаю?
— А если я пожалуюсь вашему вардигану? — предприняла я очередную попытку отделаться от притязаний мужчины.
— Мой младший брат тебя, конечно, выслушает, но боюсь, Томмали, что его влияние на меня столь мало, что он мне, разве что, пальчиком погрозить и то, на расстоянии, чтобы я этот пальчик не свернул набок.
— То есть, у вас беззаконие. Захотел, взял девушку, надоела — выкинул, — выпалила я.
— Никаких девушек ещё никто не брал, и уж тем более не выкидывал. Тут речь идёт, вообще, об одной лгунишке иллюзионистке, что водила всех за нос, включая вардов. По-хорошему, выпороть бы тебя хворостиной. Да, жалко красоту такую портить, — его рука поднялась выше и пригладила мои ягодицы. От дикого смущения я вспыхнула.
— Я уже и не знаю, кто моему сердцу мил: вы или умертвия, что бродят вокруг.
Скорее, наверное, неупокоенные: они хотя бы ведут себя прилично и сразу демонстрируют что хотят, а не присыпают мукою мозги.
— Я тебе уже сказал, что мне от тебя нужно, могу повторить.
— Не надо, — шикнула я, — вам, должно быть, стыдно.
— За что? — в голосе мужчины звенело удивление.
— За то, что домогаетесь, — процедила я, крайне недовольная тем, что его рука скользнула выше.
— Стыдно мне было, когда у меня при виде мужика, роющего могилы, в штанах, как ты выразилась, тесно стало. Вот тогда, да, очень стыдно было. А тебя домогаться — нет, не стыдно.
В тумане ничего невозможно было разобрать, мы ехали вперёд вслепую. Никаких ориентиров, чтобы понять — далеко ли ещё Сердвинки. Я, молча, сопела и вглядывалась в туман, в надежде разглядеть центральные врата деревни.
Наконец, впереди что-то протяжно скрипнуло, и прорисовались очертания высокого забора. Выдохнув, я расслабилась, сама до этого момента не осознавала, насколько напряжена.
Мы въехали во двор и остановились. Не мешкая, я попыталась перекинуть ногу и спрыгнуть с коня. Но внезапно на внутреннюю сторону моего обнажённого бедра легла огромная мозолистая ладонь.
— Далеко собралась, любовь моя, — хмыкнув, прошептал вард, обдавая кожу на шее горячим дыханием. — Я не такой дурак, чтобы отпускать тебя и упускать из виду. Бегай потом, проверяй, на какого мужика или ещё кого у меня стояк появится.
Нет уж, Томмали, сыт по горло. Ты будешь со мной всю эту долгую ночь, моя вартеса. Тебе полезно, привыкай. Учись властвовать, моя жена.
Подняв мою левую руку, он защёлкнул на ней странного вида браслет.
Глава 39
В недоумении я уставилась на кованный металлический обруч, что плотно обхватил моё запястье. Резные руны вспыхнули холодным голубым свечением и погасли.
Дёрнув, я поняла, настолько плотно браслет примыкает к коже, словно врос.
Застёжки тоже не обнаружилось.
— Если ты обдумываешь, как снять ритуальный обруч, то спешу тебя огорчить — он не снимается, — весело просветил меня несносный северянин.
— Совсем? — с серьёзным видом уточнила я, дёргая украшение.
— Если только руку отрубить, — спокойненько так ответил Вульфрик.
— Руку, — ужаснулась я такой перспективе.
— За всё нужно платить, мечта моя, и за свободу в том числе.
Мужская рука погладила моё бедро и легла на живот. Я ощутила, как северянин большим пальцем касается моей груди. Сглотнув, выпрямилась и локотком надавила на его наглую конечность, вынуждая ту спуститься ниже.
— Уж лучше нежеланному мужу чего рубануть, — зло прошептала я. чувствуя, как он сопротивляется и пытается достать до моей груди снова.
— Хм, — после непродолжительной немой борьбы, вард уважительно глянул на меня снизу вверх, — были в далёком прошлом и такие случаи. В общем, там в рунах прописан запрет на членовредительство в отношении супруга.
— Все продумали, да, — проворчала я.
— До мелочей, — согласно кивнул северянин.
Я. молча, смотрела на этот браслет и понимала, что мне срочно нужно выспаться.
Разум отказывался адекватно соображать и принимать хоть какие-нибудь решения.
Всё, что сейчас я могла, — это осмыслить сказанное. Опустив руку с браслетом, я зевнула, прикрыв рот.
— Ночь будет длинной, — серьёзным тоном произнёс Вульфрик и, кажется, коснулся губами моих волос. Хотя этот поцелуй мог мне и привидится. — Мы не знаем, сколько в тумане мертвецов, а помощь подойдёт только ближе к рассвету.
Может случиться так, что придётся отступать к вратам. Но это самый крайний вариант.
— Акак же люди? — встрепенулась я.
— Увезём в безопасное место на телегах и повозках. Никто мёртвым на растерзание не останется, — северянин оглянулся на толпу стоящих в сторонке людей. — Так что до утра никто не будет спать.
— Всё так серьёзно? — я не понимала, что происходит. Мертвых в этот раз и, правда, было много. Но чтобы вард серьёзно говорил о бегстве?! Это насторожило и напугало до паники.
— Всё не то чтобы серьёзно, всё странно, Томмали. Все неупокоенные, как вы их называете, или нежить по-нашему. слишком свежо выглядит Все люди убиты примерно три — четыре дня назад. Все до одного. Во всяком случае, из тех, что я видел своими глазами и из тех, что привезли накануне в телегах. И убиты они одинаково. А это уже неслучайно, это диверсия, и направлена она на нас.
Я прикусила губу, вспоминая телегу полную тел.
— Каки Лестра, да, — тихо уточнила я. — Её убили, как остальных?
— Да, Томмали, я не уверен. конечно, но, похоже, что и твоя сестра должна была быть сегодня в тумане, но что-то привело её раньше, — негромко прошептал вард.
— Она из-за нас с Эмбер пришла, — я решила рассказать, что знаю мужчине, а дальше пусть думает, что к чему. У него всяко ума побольше моего будет. — Я встречала её в тумане. Мёртвую. И тень. Это так странно. Она звала с собой, жаловалась, что очень хотела жить. Я и не поняла тогда, что её убили. Подумала, что сама она в гиблое место зашла. Она так и шептала, что туман кругом и спасения нет.