— А Гаир это кто? — тихо поинтересовалась я у Вульфрика.
— Конь вардигана, — пояснил он мне ровным голосом.
— И что с ним случилось? — не сдержала я любопытство.
— Хм, — Вульфрик, наконец-то, посмотрел на меня и улыбнулся, — ему не понравилась вартеса Ниори. Напугал девочку, да так, что та на лошадь садиться боялась. Страх она свой, конечно, переборола. Я подарил ей красивую белоснежную кобылку, которая ей очень понравилась.
В груди кольнуло неуместное недовольство. Он об этой вартесе с таким обожанием в голосе рассказывал, а со мной так отстранено.
— И при чем тут этот Гаир? — спросила я, но уже не столь заинтересованная в продолжение рассказа.
— Ну Ему кобылка тоже понравилась, но Ниори в отместку свела её с рыжим Хами, конём Сая. Гаир был в бешенстве.
Я хмыкнула. Естественно, с этой самой Ниори я не знакома, но месть мне её понравилась. Хорошо поставила коняку на место. А то кладут они тут кучи в недовольстве. А ещё я поняла, что не такой уж вард Вульфрик ледяной столб, каким хочет казаться. Раз он так тепло о жене брата отзывается, так может и ко мне пусть не любовь, но хотя бы привязанность проявит.
— Что притихла? — подозрительно поинтересовался вард. — Не нравится мне, когда ты себя так ведёшь, того и гляди, что выкинешь.
Это было уже обидно. К чему он это сказал?
— Я думала, мы уже объяснили друг другу причины своего поведения. Или вы теперь каждый раз будете возвращаться к тому, что я вела себя не так, как вы того желали?
Вард грубо сжал моё запястье. Казалось, вот только в настроении был, а теперь словно кто в него вселился. Конюх, поняв, что назревает ссора, схватил Шеуса под узды и повёл на улицу, оставляя нас с вардом наедине.
— Мне казалось, мы заключили мир, — напомнил вард, — а ты продолжаешь дерзить.
— Вы только что своими упрёками его разрушили, — огрызнулась я. — вам приспичило ехать на гиблое место. Вы специально тянете время, чтобы в сумерках там оказаться. Я лично не горю желанием попасть в туман на закате. Я, вообще, туда не спешу.
Выдернув из его хватки свою ладонь, демонстративно сложила руки на груди.
— Со мной, Томмали, нельзя так разговаривать, — рыкнул Вульфрик явно недовольный тем, что суженая не рыдает от счастья, а дерзит.
Развернувшись, вард двинулся на выход. Я обречено побрела за ним. Под ногами скрипели новенькие половицы недавно отстроенной конюшни. Лошади высовывали свои лорды и пофыркивали в мою сторону, словно высмеивали. Такой униженной я себя ещё никогда не чувствовала.
На входе в конюшню нас уже поджидал конюх и Шеус. Конь в нетерпении качал головой. Легко вскочив, в седло Вульфрик потянул мне руку. Схватившись за неё, я замерла, не зная, что делать дальше.
— Ну же, ты ведь уже забиралась в седло, — хмыкнул вард.
Прикусив губу я еле сдерживала подступившие слёзы. Держась за руку северянина, словно замерла истуканом.
— Просто, попроси меня о помощи, Томмали, — практически приказал Вульфрик.
Может быть, и попросила, если бы он вёл себя иначе. Но вот при таком отношении, лучше рядом с лошадью бежать буду.
— Попроси, Томмали, — тихо, но требовательно повторил вард.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Не знаю, что он там увидел, но лицо его изменилось.
— За что теперь вы так со мной? — негромко выдохнула, не понимая, в чём провинилась.
Мужчина словно отшатнулся, будто я ему под дых ударила. Всё высокомерие вмиг слетело с его лица, обнажая искренние чувства, — растерянность и какую-то потерянность. Но мне было всё равно до его чувств, о моих-то он не печётся. Чего мне его жалеть?!
Нагнувшись, Вульфрик подхватил меня за талию и посадил меня в седло впереди себя. Его рука так и осталась лежать на моём животе. Я остро ощущала жар, идущий от неё. Это нервировало и причиняло странный дискомфорт. Необычные ощущения и мне они не нравились.
Внезапно мужчина сжал меня, словно в тисках. Дышать стало сложно.
— Это сильнее меня, — зашептал он, — кровь Иного во мне требует власти над тобой. Она вопит о том, что ты моя. Это сносит крышу. Не задевай меня, Томма, дай прийти в себя. И прости за грубость.
Горячие губы скользнули по моей шее.
— Моя сладкая гордая девочка, — он шептал и словно безумец оставлял на моей коже лёгкие поцелуи. — Моя. Я хочу чтобы ты доверяла мне Дай мне почувствовать, что ты моя. Что не исчезнешь под иллюзией, не сбежишь. Прости, Томма. Я не хотел обижать.
Глава 49
Сглотнув, я слабо кивнула. Было так непривычно находиться в мужских объятьях.
Вульфрик легонько стегнул коня, и мы поехали к центральным вратам.
Я не следила за дорогой. Все мысли были о том, как стремительно за пару дней изменилась моя жизнь. И я совсем не знала, как приспособиться к новой реальности. Казалось, я себя теряю. Все, что было важно, теперь не имело значения. Это пугало.
Словно смысл существования потерялся.
Раньше мне нужно было уходить в Туман, заботиться о доме. О том, чтобы у сестёр была пища, было тепло и травы, если вдруг хворь какая. Я твёрдо стояла на ногах и знала, зачем я просыпаюсь каждое утро.
Но Лестры больше нет. Об Эмбер позаботятся северяне. Вард Сай её подлечит и, наверняка, вскоре она найдёт себе достойного жениха.
Глубоко вздохнув, я осторожно положила свою руку на мужское бедро. Как себя вести с Вульфриком? Чему верить и откуда ждать подвоха? Я не представляла, чем должна заниматься жена варда: уж явно не котелки чистить и дрова колоть. Всё чему меня учили, потеряло смысл.
Плакать хотелось от непонимания происходящего.
Повернув голову, я уткнулась в широкую обтянутую лёгким кафтанном мужскую грудь. «Всё наладиться, — мысленно взбодрила я себя, — встанет на свои места.
Нужно только потерпеть и подождать».
Плюнув на всё, обняла мужчину.
Мы выехали за врата. Как-то рассеянно я поглядывала на попадающихся на нашем пути местных и северян. Они бросали в нашу сторону странные улыбки и шушукались, наверняка растаскивая сплетни. Раньше меня бы это задело. Я не любила, когда наша семья становилась центром деревенских новостей.
А сейчас на душе царила странная безмолвная пустота.
Мы выехали на дорогу и устремились в сторону тумана на заброшенный древний тракт. Проходили минуты, никто из нас так и не обронил ни слова. Мне нечего было ему сказать. Наверное, ему тоже.
— Куда дальше? — спросил ровным голосом Вульфрик, когда мы оказались на развилке.
— Налево, — негромко подсказала я.
Мы повернули и снова замолчали. Вскоре между деревьями стали появляться обрушенные деревянные стены домов и покосившиеся сгнившие заборы. Ни одного целого строения не осталось. Это место пугало. Отталкивало и угнетало.
Я поняла, почему мужики прозвали деревню — «гибняк».
Деревня и, правда, оказалась мёртвой и истлевшей.
Мы проехали возле очередного скосившегося забора. В пыли у завалинки я увидела старую грязную вылинявшую лошадку — качалку. Когда-то и у меня была такая же.
Эта игрушка почему-то испугала. И наполнила, как именно погибли люди, жившие здесь.
Я, поёжившись, озиралась ещё внимательней.
Почерневшие потрескавшиеся трухлявые брёвна, заросшие бурьяном огороды, покосившиеся завалинки, лопнувшее колесо от телеги и будка с цепью. Невольно. я прижалась к варду.
Солнце низко склонилось к горизонту и день подходил к концу.
Я всё ещё не понимала, зачем было ехать сюда сегодня в сумерках. Чтобы нервы себе пощекотать?!
Вульфрик молчал и также внимательно смотрел по сторонам.
Наконец, мы выехали на окраину, где возвышались руины сгоревшего храма, а за ним развалившийся от старости дом жреца.
— Значит, говоришь, храм сгорел за пару дней до праздника урожая, — негромко уточнил северянин.
Я кивнула. Мы подъехали к развалинам, покрытым слоем копоти, и остановились.
Само здание храма уцелело. Обрушилась лишь крыша и крыльцо, дверь, ведущая в помещение, была заперта. Спешившись, Вульфрик подошёл к ней и с силой дёрнул. Противно скрипя, она подалась и открылась.
Даже удивительно, что не развалилась и не сорвалась с петель. Мужчина заглянул внутрь и осмотрелся. Я же хотела просто уехать отсюда подальше.
— Ну как со мной пойдёшь или здесь подождёшь? — спросил Вульфрик, не глядя на меня.
Я осмотрелась вокруг. Такая тишина, даже ветра неслышно. Эти жуткие развалины: окна как пустые глазницы, висящие на ржавых петлях калитки. Всё это наводило ужас.
— С тобой пойду. — уверено шепнула я, лишь бы одной не оставаться.
Вард отошёл от двери и внимательно на меня посмотрел, заглядывая в глаза и нервируя ещё больше.
— Это хорошо, что мы опять на ты, — прищурившись, хмыкнул он. — Может раз в день тебя сюда вывозить, это злачное местечко, оказывается, сближает.
Я прикусила губу и отвела взгляд. Он едва слышно засмеялся.
— Слезай с лошади и пошли, раз не хочешь оставаться здесь одна.
Ухватившись за седло, я попробовала тихонечко спуститься. Но быстро сообразила, что кубарем скачусь, и, наверняка, приземлюсь на мягкое место. Шеус дёрнулся и напугал меня ещё больше. Северянин наблюдал и, кажется, чего-то ждал. Поджимая губы, не сводил с меня взгляда.
— Надо научить тебя ездить верхом, — сделал свои выводы Вульфрик, — у нас в конюшне найдётся пара старых смиренных кобылок.
Старых кобылок! Значит, жене мужа он подарил белоснежную лошадку, а мне старую кобылку. От такого открытого пренебрежения мне стало не по себе.
— Не нужно, спасибо, — негромко, но уверенно ответила я.
— Почему же не нужно? — хмыкнул Вульфрик.
— А вдруг издохнет подо мной какая из ваших старых кляч, что вы мне так щедро предложили, а спросите вы потом с меня, как за жеребенка. Я уж лучше пешком по старинке, — съязвила я. Да, потому что обидно было, раз уж назвал женой, так и дари мне подарок не хуже, чем женщине своего брата.
Услышав мои слова, Вульфрик подошёл на шаг ближе, и смерил нечитаемым взглядом. Поджал губы, да так, что на его щеках желваки заходили. Но смолчал.