Я же ждала продолжение рассказа и эта гадюка, что я некогда звала бабушкой, меня не разочаровала.
— Так положено, Томмали, того требуют традиции. Так было всегда! Я столько раз проводила этот ритуал, столько своих детей положила на алтарь, но в этот раз всё пошло по-иному. Великий Танук откликнулся на мой зов: он явил мне свой лик и вдохнул в жертву тьму, но её оказалось так много. Я не удержала силу, она взвилась и расползлась по округе, обращая всё живое в мёртвое. Вся деревня мгновенно полегла. Наш род! Танук разозлился и исчез. Пока я бегала и выясняла, что с жителями деревни, твоя мать ушла. Я потеряла её из виду. Мертвые пошли к деревне, где был праздник. Твой отец быстро сообразил в чём дело. Он был настолько свиреп, а я лишилась божественной поддержки. Но всё поправимо! Все эти годы я пряталась в доме единственных выживших в ту ночь. Вы называли их отшельники. Мы таились, скрывали свои лица. Твой отец слишком поздно понял, где я скрывалась всё это время.
Я слушала эту женщину и понимала, что ничего человеческого в ней уже не осталось. Совсем.
— Вы всё же убили мою мать, — шепнула я потрескавшимися губами.
— Да это была я. Я! Она бродила по лесу и нашла идолов. Эта женщина всегда была умна. Воровское отродье! Она пошла по идолам и напоролась на это место.
Но к счастью, сбежать не успела. Я отвела её в храм и убила. Отомстила ей за всё и схоронила рядом со своим мужем. Ведь это из-за неё он погиб. Жрец просто хотел восстановить справедливость, повлиять на сноху. Привязать дите в утробе к богу. К нашему хранителю. Хотел заставить сына отдать мне дочерей У него осталась бы Лестра, но нет, мой Эсам поднял руку на отца и спалил храм.
— Так вам и надо, — зло выдавила из себя я. — А чтобы папа не понял в чём дело, вещи выкинули в тумане? Как паршивый заяц от собственного сына по кустам бегали.
— Придержи язык, девчонка, — старая карга скривилась. — Хотя поговори напоследок. Чего же не выговорится, да?! Мы ведь с тобой не чужие люди.
— Что вы хотите от меня? — прохрипела я. раздирая слипающиеся от воспаления глаза.
— Не так уж и много — всего лишь твоё тело. Надеюсь, ты уже понесла от того северянина, мне бы понравился такой сын. Хорошая кровь, сильная.
— А не подавитесь?! — бессильно скорее на упрямстве рыкнула я.
— Вот поэтому я провожу ритуал, когда внучкам исполняется шестнадцать. Это прекрасный возраст, когда слово родителя ещё закон, но тело уже созрело, чтобы вместить в себя душу взрослой женщины.
— Моё тело останется моим, ищи себе другое! — я кипела от ярости.
— Искала! Даже с младенцем девчонки хозяина дома отшельников ритуал провести пыталась. Пусть и тело новорождённого, но всё же тело. Куклу заготовила, чтобы лишнюю тьму поглотила. Да, не вышло! Чужая кровь отторгла мою сущность.
Поймать тебя в тумане было очень сложно: дом ваш мой сын и после смерти обезопасил, дошёл-таки до вас, испуская дух. Его проклятая могила не давала мне дотянуться до тебя и до твоих сестёр. Его дух питал вас, хранил! Только после то, как вы ушли, защита ослабла. Ты ведь нашла, что скрывалось в спальне родителей.
Вы разрушили всю защиту и, наконец, я смогла попасть в вашу халупу. Мой сын был сильным жрецом. У меня было много детей, но Эсам затмил всех.
Глава 73
— Мы нашли всё, — глухо выдохнула я, — и следы того, что в доме отшельников родился совсем недавно младенец. Что с ребенком?
Старуха только махнула рукой.
— Да, какая тебе разница. Не выдержал силы тьмы. Вся семья в мертвяков обратилась. Гуроны были в ярости, такое логово испоганили.
В моей душе разгорался страх. Эта женщина с такой лёгкостью рассказывала о том, как сгубила не только младенца, но и всю семью, которая её приютила и прятала столько лет. Это не человек — это грязь. Монстр без души и совести.
— Как вы с ними связались? — прохрипела я. — С гуронами.
— Да, всё так же, набрела на них в тумане. Гуроны абсолютно не чувствуют его магию. А как оказалось, у нас с ними одна цель, — извести твоего мужика и его братца, — бабка пакостно ухмыльнулась. — Малойо всё мне рассказал, что делается в новой деревне. Сильно его ваши варды обидели — его деревню в кладбище обращать. Её, между прочим, его предок закладывал и первым старостой был его дед — главарь банды.
Поднявшись на четвереньки, я с трудом села. Моё состояние было мне непонятно.
Ну не могла я за полдня так разболеться.
— Власть отобрали, — процедила сквозь зубы. — Какие же вы оба мерзкие. Одно хорошо — Эмбер вам не получить.
Бабка, шаркая ногами, обошла меня кругом. Словно падальщиком кружила над жертвой.
— Прибежит, — услышала я от неё. — Слишком она к тебе привязана. Оно и понятно, тьма она к свету тянется, а в тебе его много. Слишком много.
Прикрыв глаза, я вспомнила, что когда-то эту фразу обронил и отец. Но она осталась мне непонятной. А сейчас всё становилось на свои места. Но легче от этого не становилось. Зря отец молчал. Расскажи он всё это нам, предупреди, и мы были бы подготовленными. Но он предпочёл оставить нас в неведенье. Почему?
Может просто не успел или духу не хватило раскрыть, кто он. Желал, чтобы нашу жизнь ничего не омрачало. Берег от всей этой грязи. Любил.
— Что случилось с папой? — прошептала я вопрос одними губами.
Старуха молчала. Подняв на неё взгляд, наконец-то, увидела хоть какие-то эмоции.
Сожаление. Да, и злость.
— Мой сын слишком уверовал в свои силы. Он был одарён. Да. Магически. Но это не защитило его от ножа. Глупый мальчишка. Он хотел мне отомстить за жену свою горячо любимую, нашел-таки, где я тихарюсь и решил загубить. Да, силёнок не хватило. Я выпила его, — старая ведьма захохотала скрежещем голосом и маска раскаянья слетела с её безумного лица.
— Тварь! — выдохнула я. — Мерзкая скользкая тварь. Правильно от тебя твой бог отвернулся. Правильно он всю вашу деревню загубил.
— Не он загубил! — бешено взвизгнула старуха. — В утробе оказалось двое! Два младенца! Вся сила досталась Эмбер. Сила, данная на двоих. Эта маленькая пожирательница ещё в утробе смогла защитить мать, но погубила брата, выпила его жизненную силу. И тебя бы когда-нибудь погубила. Она сама тьма. Она истинное дитя Тумана. Дитя Танука.
— Перетопчешься, — хмыкнула я. — Папа мой, родненький, хорошо её воспитал.
Если она кого и пожрёт, то только тебя.
— Это место нереально найти, — кажется, я услышала в голосе этой твари тревогу.
— Всё реально, бабушка, — выплюнула я.
— Ну, даже если и найдёт, то я буду уже в твоём теле. А тебя твой же муженёк придушит своими руками, или голову оторвёт. Так он поступает со своими врагами.
Я посмеюсь, глядя на ТВОЕ мёртвое новое тело, а мне достанется красавец муж, власть и всё, что я заслуживаю.
— А Лестра? — страх липкими щупальцами сжимал сердце. — Зачем её вы убили?
Что тело её не подошло?
— Не я. Гуроны, — прошипела старуха. — Они и глянуть мне на невольников не дали, умертвили всех. В этом сарае, — она обвела рукой пространство, — по одному и убивали. Видишь, как символично вышло: она свои последние часы жизни здесь провела, и ты останешься здесь гнить. Моё тело уже дряхлое, долго оно не протянет. Если бы я знала, что она среди пленников. Я бы забрала её тело, она была моложе тебя и, чего скрывать, красивее.
— Ты такая древняя, что совсем забыла о смысле нашей жизни, — прошипела я, чувствуя, как слёзы скатываются по щекам, слепя и причиняя дополнительную боль. — У тебя под носом убили внучку, кровь твою, а ты сокрушаешься, что такое тело пропало. Зачем тебе, вообще, жить? Чтобы искать новое тело? Зачем ты живёшь. старуха? Да, меняй ты хоть сотни тел, душа-то старая, мёртвая. сгнившая и истлевшая. Ты просто живое умертвие. Очередная тень, но заточенная в плоть.
Ты падаль, бабушка. Просто, гнилая падаль!
— Умолкни, — старуха подскочила и зло склонилась надо мной. — Я служу богу Тануку!
— Да, который, как и все прочие, давно от тебя отвернулся. Себе ты служишь. Так давно живёшь, что страшно сдохнуть. Найди в себе силы и умри человеком, а не броди по туману живым умертвием.
— Заткнись, соплячка, наш род восстанет из пепла! Мы завоюем эти ослабленные земли и будем править во имя Танука.
Я истерично засмеялась.
— Род, что ты сама же и сгубила. Совсем с катушек съехала, тоже власти захотелось. Эдакая владычица мирская, — я никак не могла унять свой смех.
— Да умолкни ты, — взревела она. — Ничего, скоро полночь. Я совершу обряд, и ты умолкнешь навсегда. В моём теле особо не повеселишься.
Тяжело дыша, старуха пошаркала до двери и обернулась.
— Я была неправа — ты вся в отца. Такая же неугомонная. Мне будет приятно вселиться в твоё тело и получить всё то, что у тебя есть.
Мне очень хотелось показать ей кукиш, но я сдержалась. Мысль о ритуале не давала мне покоя. Нужно что-то предпринять. Я снова закашлялась. Старуха глянула на меня напоследок и вышла. Тварь!
Тяжело дыша, я попыталась встать. Перед глазами всё поплыло. Тело било в лихорадочной дрожи. Кое-как, опираясь на деревянную стену, встала на ноги. Так плохо мне ещё никогда не было.
Шаткой походкой добралась до двери. Она ожидаемо оказалась заперта. Страх ледяной рукой сдавил душу. Наверное, и мама тут когда-то надеялась на спасение, но папа не успел, не смог вырвать её из рук этой сумасшедшей. Я всем сердцем верила, что Вульфрик меня ищет, но сидеть, сложа руки в этом сарае нельзя. Иначе он может найти уже вовсе не меня.
Собрав всю волю в кулак, я медленно обошла сарай по кругу, проверяя каждую доску в стене: искала прогнившие или плохо прибитые. Ничего. Хоть снаружи сарай выглядел ветхим, сделан он оказался на совесть. В моей голове роились разные мысли.
Здесь умерла Лестра.
Это наполняло сердце жгучей болью и ненавистью. Здесь она сделала свой последний вздох. И пусть мы не ладили порой, но мы сестры: мы делили последнюю тарелку супа на троих, одежду и даже укрывались единственным тёплым одеялом холодными зимами. Мы были семьёй. И все наши ссоры и размолвки не в счёт. С кем не бывает.