Мои мысли, прервал звонок в дверь. Причем нежданный визитер явно не стеснялся давить на кнопку от всей души. Я от страха даже согнулась, судорожно решая куда бежать. Почему-то в голову сразу пришла только одна мысль. Менты пришли брать за ограбление больницы. То есть копы. Или полиция? На носочках подобравшись к входной двери и взглянув в глазок, облегченно выдохнула и чуть слезу не пустила, увидев, кто за ней стоит. Резко открыв дверь, прошептала счастливо:
— Тонька, Тонька вернулась!
Моя подружка ураганом влетела в квартиру, оттеснив меня в сторону, и словно коршун, ринулась проверять квартиру. Я недоуменно проводила ее взглядом, а потом закрыв дверь, направилась к ней. Тонька, проверив все комнаты и кухню с ванной, остановилась посреди гостиной, и уперев руки в боки, завопила:
— Ты совсем обалдела, подруга? Я неделю до тебя дозвониться не могу, а ты тут чем занимаешься? Ты знаешь, что я уже себе напридумывала? Думала, что тебя уже убили пару раз, на машине переехали и еще кучу всего. Да я там весь конкурс себе сорвала из-за тебя, свинья ты худосочная. Ты почему трубки не берешь, золото бракованное?
Я смотрела на этот взрыв на макаронной фабрике и только сейчас вспомнила, что телефон, по всей видимости, разрядился, а домашний — сама выключила, пока с ума сходила. И еще стало страшно. Просто жутко было смотреть на эту высокую, синеглазую, красивую брюнетку в ярко-красном пальто и таких же сапогах, которая в слезах и ярости смотрела на меня. Моя Антонина. Любимая подруга и названная сестра. Мы родились в одном роддоме с разницей в пару месяцев, до сих пор живем в одном доме, но в разных подъездах. Отличаемся друг от друга как апельсин от арбуза, но являемся самыми близкими подругами на свете. Тонькины родители помогали мне, когда от меня отказалась мама, и к нашему горю, в прошлом году оба погибли в автокатострофе, что еще сильнее нас сблизило. Она парикмахер-стилист. Яркая, безбашенная, веселая птичка, которая не ходит, а порхает по земле. Если смеется, то во все горло, если плачет, то захлебываясь слезами. Носит вещи, в которых только на бразильских карнавалах выступать можно. Я же — ее полная противоположность: спокойная, выдержанная или скорее хладнокровная. Если плачу, то молча и в подушку, если смеюсь, то в кулак. Терпеть не могу привлекать чужое внимание, поэтому даже одеваюсь в строгие костюмы, но с небольшой толикой сексуальности в наряде. Я же все-таки женщина. Единственное, что нас объединяло в одежде — это безудержная страсть к нижнему белью, тут мы с Тоней были единодушны.
И если внешне и характером мы отличались, то с личной жизнью у нас были одинаковые проблемы. Антонина тоже до сих пор не встретила мужчину, которого можно было бы назвать своим, при этом желать с чистым сердцем. В ее жизни произошел один пикантый случай, оставивший неприятные воспоминания. Тоньке исполнилось двадцать лет, когда на очередной вечеринке она познакомилась с симпатичным парнем и притащила его к себе домой с твердым намерением избавиться от опостылевшей невинности. Перед этим серьезным шагом они немного выпили, после чего подруга ничего не помнила. На утро парень поблагодарил за великолепно проведенную ночь и быстренько покинул ее, не проявляя желания продолжить отношения. Оставленная таким образом Антонина страдала целый год, а еще через год на медосмотре у гинеколога выяснила, что до сих пор является девственницей. Думаю, что уши и щеки того парня горели не один день, уж слишком нелестно его вспоминали. Ее больше всего удручал тот факт, что она целых два года подсмеивалась надо мной, хвастаясь тем, что я в отличие от нее так и помру старой девой. А теперь та же участь грозила и ей, и все же повторить прошлый опыт и опуститься до случайных связей она больше не хотела. Ну никак у нас не получалось наладить свою личную и интимную жизнь. Я не чувствовала того желания, которое толкает женщину в объятия мужчины, а у Тони была своя причина. Она видела ауры людей, которые отчетливо показывали все эмоции человека, выдавая правду или ложь. И после первых же встреч с поклонниками, расставалась с ними не раздумывая. Невозможно строить отношения с человеком, который с первых минут знакомства говорит неправду. Без доверия нет уважения. А без уважения любовь завянет. Так и мыкались мы, две двадцативосьмилетние старые девы. Караул! Мои размышления прервала Тоня.
Она резко подошла ко мне, и взяв руками мое лицо, подняла вверх, чтобы заглянуть в глаза. Отпрянув от нее, сделала пару шагов назад для ее же безопасности. У меня в носу так и стоял аромат ее запястий с синими прожилками сосудов и таким веселым упругим пульсом.
— Золотко мое, что случилось? От тебя остались кожа да кости. И глаза желтые как у кошки, ты что линзы надела? Если ты еще пару секунд помолчишь, я тебя или убью, или покусаю.
Услышав ее слова, горько улыбнулась, забыв о своих новых, довольно сильно выпирающих сейчас изо рта особенностях. А вот Тоня их заметила и оценила.
— Эээ, это что такое, подруга? Не доводи меня до крайности, рассказывай уже.
Я смотрела на напряженную и злую подругу, и мне хотелось выть от боли и страха потерять самого близкого и родного человека. Присев на диван и сжав дрожащие ладони своими коленями, я рассказала все что со мной случилось, причем во всех красках и подробностях, ничего не приукрашивая. Я никогда не умела врать, а уж своей подруге — тем более не хотела. За всю жизнь мы с ней ни разу даже не поссорились, хотя ругались довольно часто, но просто потому, что у Тоньки взрывной характер. Если она когда и найдет мужика, то только абсолютно непробиваемого и спокойного как удав, чтобы они не поубивали друг друга через минуту. Взглянув на нее, замерла от изучающего взгляда. Потом она зло спросила:
— Злата, ты меня не разыгрываешь? Не шутишь? Не обманываешь? Не фантазируешь? У психиатра была?
Я отрицательно мотала головой, а услышав последний вопрос, укоризненно покрутила пальцем у виска. Она смотрела на меня как на подопытное насекомое, и через пару минут взорвалась монологом, по мере прослушивания которого у меня все сильнее отвисала челюсть.
— Вот ведь зараза! Ну почему всегда везет именно тебе! Это же я всю жизнь мечтала стать вампиром, а в итоге нашелся какой-то урод, который ДАРИТ бессмертие именно тебе. А я даже от девственности избавиться нормально не смогла. Так, Золотко мое, придется поделиться бессмертием со мной. Я надеюсь тебе не жалко для лучшей подруги и практически сестры пары глоточков кровушки. Иначе, хитрованка мелкая, я с тобой больше не дружу. Понятно! И вообще, я пошла руки и шею мыть, а то вдруг ты мной побрезгуешь и кусать передумаешь.
Молча смотрела на нее, все еще не веря в то что сейчас произошло.
— Тонь, ты понимаешь во что хочешь вляпаться? Мы о них ничего не знаем, получается и о себе тоже. К чему все это приведет!? Это уже не сказки и мифы, а жестокая реальность. Ведь ты же можешь умереть, не пережив трансформацию. Я чуть копыта не откинула, пока проходила через нее, а вдруг у тебя организм слабее, или вообще что-нибудь не так пойдет. Как я тогда жить буду, зная что все произошло по моей вине. Более того, пойми, ты обрекаешь себя на вечное полуголодное существование и одиночество. Не будет семьи, детей, не будет ничего хорошего и солнца тоже не будет, Тоня! Только боль, страх и одиночество!
Она подошла ко мне, и взяв за руку, твердо ответила, не отводя взгляда.
— Родная моя, ты моя семья, так что мы уже не одиноки. Дети? Детей на свете много — бедных и несчастных, когда буду готова, найду кого осчастливить и наградить своей любовью, так же и с мужиками. В конце-концов, нам по двадцать восемь, а мы еще даже не женщины. Так что благодаря этому уроду, у нас появился шанс не умереть двумя старыми девами. Наверное! Да и самое главное, всегда быть вместе! Помнишь?
Я глотала счастливые слезы и согласно кивала головой, вспомнив нашу старую детскую клятву, которой мы еще ни разу не изменили. Она тяжело, но облегченно вздохнула и, скинув пальто и сапоги, направилась в ванную, как и обещала. Я же словно зверь в клетке заметалась по комнате, пытаясь еще раз хотя бы себе привести доводы против. Но было так страшно остаться одной не только сейчас, но и в будущем, что я не нашла в себе сил отказаться от предложения Антонины. Она вышла из ванной, и переодевшись в мою старую длинную тунику, подошла и села рядом со мной на диван.
— Тонь, а как же наша душа? — в страхе спросила и с трепетом ждала ответа.
В нашем странном тандеме, я была самой умной, но она была всегда мудрее. Чуть подумав, Тонька ответила, прищурившись, но не отрываясь глядя на свет лампы.
— Душа останется при нас, родная моя. Душа не зависит от того, чем ты питаешься, в данном случае она зависит от того, как ты это делаешь. А мы с тобой всегда будем помнить, главную заповедь — не убий! По крайней мере, постараемся. Ты же знаешь, как я боюсь этих слов. НАВСЕГДА и НИКОГДА!
— Тонь, ты точно хочешь именно сейчас это сделать? Ведь у нас еще куча времени, ты в любой момент можешь передумать. Подумай хотя бы до завтра.
— Нет! Потом будет просто страшно от самой процедуры, а не от последствий. Ты же знаешь, я боюсь боли, а не результата. Так что лучше не трепать нервы, теряя время даром, а закончить с этим как можно быстрее.
Больше я не раздумывала и предупреждать не стала. Резко наклонившись вперед, впилась зубами в шею и начала пить. Через минуту кровь приобрела соленый привкус ее слез, и аккуратно зализав ранки, я отстранилась от нее. Белая кожа и потухшие глаза, но глядящие на меня с твердой решимостью шахида. Передернувшись от того, что должна была сделать, рванула зубами запястье и приложила к ее губам. Я видела как тяжело ей дался первый глоток моей крови, как тошнило и передергивало, но руку она не отстранила. Отдав примерно столько же, сколько отдал мне тогда Люциан, отняла свою руку и зализала на ней ранки. И только после этого напряженно посмотрела на Тоню, но уже как врач и исследователь. Пока не произошло ничего невообразимого или странного. Помогла перебраться на кровать, и укрыв одеялом мерзнущую от кровопотери подругу, вернулась в гостиную. Нам будет нужна кровь — это однозначно. Теперь осталось решить, где нам ее брать? Старалась даже не думать о том, насколько оказалась вкуснее и питательнее теплая кровь Тоньки, по сравнению с той замороженной и пастеризованной жижой, которую я украла в своей больнице. Снова идти туда было опасно, значит надо найти новый источник пищи, только теперь для двоих вампирш. Станция переливания крови — самый оптимальный выход для нас на даннный момент.