Его поведение никак не укладывалось в классическое понимание мужественности. Перегибал ли он палку? Да, да, и еще раз да!
Не то чтобы я хотела спекулировать на том, что являюсь представительницей слабого пола и требовать к себе какого-то лояльного отношения. Ни в коем случае, нет. У меня хватало силы противостоять ему и чувствовать себя с ним равной. Просто иногда я задавалась вопросом: неужели он получает моральное удовлетворение от того, что так бессовестно унижает женщину? Это же низко и подло. И тут совершенно нечем гордиться. Интересно, он это понимал? Или его вызывающая самовлюбленность затмила здравый смысл?
А как далеко он вообще готов зайти?…
С этими мыслями я переодевалась после смены в кафе. Олька подошла и встала рядом, прислонившись плечом к стене. Она смотрела на меня, как будто ждала от меня чего-то.
— Что-то хочешь спросить?
— Ты знаешь, что… — сказала Олька, загадочно улыбаясь.
Я вздохнула и закатила глаза.
— Ничего нового. Аж даже скучно… Придурок — он и есть придурок.
Подруга взяла меня за руку, прервав мое переодевание. Я была в своих джинсах и лифчике в горошек. Она усадила меня на маленький потрепанный диван.
— Я заметила кое-что… — сказала Олька интригующе.
— Что?
— Он буквально не сводил с тебя глаз, пока ты носилась по залу в запале… Даже когда к ним присоседилась эта фифа.
— Кто? Его озабоченный друг Стас? — предположила я и, не дав подруге ответить, отмахнулась, — Забей! Я его отшила.
Олька все с тем же таинственным видом медленно помотала головой.
— Я не про него говорю… Я имею в виду Максима.
Вот тут я уже напряглась всем телом. На долю секунды я почувствовала какое-то пьянящее благоговение, но потом от души рассмеялась от той мысли, которую сама себе позволила допустить. Но то, как потеплели мои щеки, я ощутила очень явственно.
— Тебе, наверное, показалось, Оль…
— Думай, что хочешь, Майка… Но я видела то, что видела. Просто имей в виду, сучка… — подмигнула Олька и поднялась с дивана.
Я вздохнула и последовала ее примеру.
— Это просто его игра. Он — игрок.
— Угу… — пробубнила подруга с многозначительной улыбкой на лице.
«Не допускай даже мысли об этом, Майя! Ты его ненавидишь, потому что он конченный урод!»
МАКСИМ
Я вышел из покерного клуба в состоянии полной прострации. Мои руки тряслись, когда я пытался прикурить сигарету.
— Ну это было грандиозно, Макс! — провозгласил Стас и шлепнул меня по спине, — Грандиозное фиаско!
Мы остановились у шикарного особняка в викторианском стиле, в котором находился закрытый покерный клуб, чтобы покурить. Вместо желаемого успокоения, доза никотина вызвала у меня еще больше волнения, заставляя биться мое сердце на немыслимой скорости.
— Я был уверен в победе и даже не пытался блефовать, — сказал я дрожащим голосом, сделав глубокую затяжку.
— Ну еще бы! — невесело усмехнулся Стас, — С такой комбинацией!
— Дерьмо! У меня же было гребаное каре! — прорычал я больше сам на себя.
Стас ободряюще похлопал меня по плечу.
— Ну кто мог знать, что у этого ублюдка будет стрит-флеш… — сочувственно сказал он.
Я растоптал опостылевшую сигарету и закрыл глаза с тяжелым вздохом.
— Я в полной жопе…
— Да ладно тебе! Просто попроси денег у отца!
— Исключено, — горько усмехнулся я, — Он прикрыл неофициальное финансирование моей жизни. Теперь я живу на зарплату, как какой-то работяга…
— У-у-у… Это отстой, бро…
Я присел на корточки и уронил голову на руки.
— Я думал, у меня получится «подняться» на покере…
— Не повезло, дружище… Сколько они тебе дали времени, чтобы найти деньги?
— Две недели.
— Что собираешься делать?
— Для начала «замотаю» тачку. Я все равно на ней не езжу.
— Зачем ты вообще ее купил, Макс?
Я поднялся на ноги и посмотрел на Стаса.
— Я не покупал. Это подарок отца на прошлый день рождения. Он надеялся, что я завяжу с пьянством, если сяду за руль. Но я так и не решился…
Знакомое сдавливающее чувство вины начинало подниматься откуда-то из недр моей души. Я не дал ему распространиться по всему телу, чтобы окончательно не потерять контроль над своими эмоциями. Я и без того был на взводе.
— Но этого все равно будет недостаточно. Ты проигрался по-крупному, братан…
— Отдам то, что смогу. А потом прибегну к природной дипломатии. Может, удастся договориться о продлении срока… — я говорил это и мысленно смеялся над своими неоправданно высокими ожиданиями.
И Стас подтвердил мои догадки, вогнав меня в еще более подавленное состояние:
— Ну удачи тебе в этом, Макс… Хотя Патрон не из тех людей, которые с легкостью идут на уступки…
Я хотел было ответить что-то нейтральное, но нас отвлек звук открывающейся парадной двери особняка. Затем на крыльцо вышел один из доверенных лиц Патрона — здоровый как бык парень с бритой татуированной головой и серьгой в ухе. Он выглядел довольно устрашающе.
— Макс, Патрон хочет, чтобы ты вернулся, — прохрипел он прокуренным голосом.
— Зачем? — безэмоционально спросил я у него.
— Не могу знать. Но я бы не стал ему отказывать на твоем месте, — в тоне этого человека уже слышалась откровенная угроза жизни и здоровью, в случае если я вознамерюсь отказаться.
Это был не тот случай, когда риск можно было назвать оправданным.
***
Личный кабинет Патрона являлся мрачным местом. Здесь было много темного дерева и такого же темного текстиля. Единственными источниками слабого освещения была настольная лампа с раздражающим желтым свечением и тусклый огонь в камине. Сам Патрон восседал за большим столом. В своем элегантном костюме, с зачесанными назад темными волосами и сигарой в руках он выглядел как почти удавшаяся пародия на Дона Карлеоне.
Когда я вошел, он просто молча указал на кресло напротив его стола. Я послушно приземлился в него. Какое-то время мы находились в тишине, нарушаемой только потрескиванием поленьев в камине. Патрон не торопился начать беседу, наслаждаясь раскуриванием своей кубинской сигары.
— У меня есть предложение, Макс, — без всяких предисловий сказал он, наконец.
— Какое? — я приподнял одну бровь.
— Через три недели важный бой.
— И?
До этого момента Патрон не удостоил меня и двух взглядов. Но вдруг он посмотрел на меня пристально. Он являл собой довольно властного и опасного в определенных кругах человека, и шутить с ним решился бы только тот, кто готов был столкнуться с серьезными неприятностями в ближайшее время. Я был не готов, очевидно.
— Мой постоянный боец травмирован… Этот сукин сын дерется как зверь, а на роликах не устоял, кретин… Короче, у него серьезный перелом, и он совершенно недееспособен. Но шоу должно продолжаться, как ты понимаешь…
Патрон бросил на меня многозначительный взгляд.
— К чему ты клонишь? — я терял терпение от этой ходьбы вокруг да около.
— Выйди на ринг. Победишь — мы в расчете.
Я позволил себе нервно усмехнуться.
— Я не боксировал почти два года, — сказал я.
— Значит тащи свою задницу в зал и тренируйся. Мастерство не пропьешь. Как ты бы ни старался, — после этих слов Патрон дьявольски заржал, заставляя волосы у меня на затылке зашевелиться.
— А если проиграю? — посмел предположить я.
Патрон наклонился над столом и пронзил меня зловещим взглядом.
— А такой вариант мы даже не будем рассматривать, да ведь?…
Ответ сорвался с моего языка раньше, чем я успел его осознать и принять:
— Хорошо. Я согласен. Один бой.
Патрон откинулся на своем кресле и расплылся в блаженной улыбке.
— Один бой, — повторил он.
По тому, как Патрон снова увлеченно занялся своей сигарой, я понял, что разговор окончен. Поднявшись со своего места, я протянул ему ладонь. На мое удивление, Патрон ответил на рукопожатие, в которое он вложил весь негласный смысл нашей договоренности.
Уже почти дойдя до двери его кабинета, я услышал слова Патрона:
— Завязывай бухать, Макс. И приводи себя в форму. У тебя есть три недели.
Я кивнул, не обернувшись.
МАЙЯ
Новая рабочая неделя не сулила мне каких-либо положительных перемен. Я поймала себя на мысли, что шла на работу как на гладиаторский поединок. Что, по большому счету, было не далеко от правды. Только в качестве оружия мне приходилось использовать свой интеллект и красноречие, чтобы справиться с таким противником как Максим.
Все выходные у меня крутились в голове слова Ольки. Моя подруга могла быть какой угодно затейницей и фантазеркой, но ее способность подмечать детали всегда производила на меня впечатление. Скромное наблюдение Ольки по поводу того, что Максим «буквально не сводил с меня глаз», просто не могло быть проигнорировано мной. Как бы я ни старалась, у меня не получалось избавиться от ощущения, что она увидела чуть дальше своего носа. Если уж на то пошло, я сама замечала его заинтересованные взгляды на себе в тот вечер. Но, в связи с большим объемом работы, у меня не было физической возможности классифицировать их.
Так что же это был за интерес?
Я, даже в порядке бреда, не могла допустить мысли, что это было влечение. Максим просто не мог воспринимать меня как женщину. Он был слишком поглощен своими отчаянными попытками вывести меня из равновесия. Иной раз мне казалось, что у него может это даже получиться. Но пока у меня хватало запала, я готова была противодействовать.
К тому же, давайте смотреть правде в глаза, я была совершенно не во вкусе Максима. Совру, если скажу, что где-то в глубине души, чисто по-женски, меня это не уязвляло. Но я старалась не дать этим чувствам всплыть на поверхность моего сознания.
Да, Максим был неописуемо красив и горяч. И я бы могла помечтать о нем в другом ключе, запустив руку к себе в трусики. Но это только все усложнило бы, не так ли? Поэтому вся моя концентрация уходила на то, чтобы люто его ненавидеть…