именно меня.
И все-таки, настроение, насколько я понял, у полковника было препаршивое, да и выглядел он преотвратно. Много работы? К сожалению, я слишком мало в последнее время интересовался обстановкой на Сан-Лоренцо. Политика, это, знаете ли, не мой конек. Нет, не так. Для меня участвовать в политике - это означает выпустить в свет еще одну книгу. Я считаю, что это мой посильный вклад в общее смягчение нравов, без которого человечество не сможет рассчитывать на благоприятное будущее. Ни повсеместное развитие демократии, ни грядущие фантастические чудеса науки и техники без общего и решительного смягчения нравов не помогут нам выжить. Заставить людей думать, чувствовать, настойчиво напоминать о том, что мораль, нравственность и доброта играют в жизни людей значительно большую роль, чем об этом принято думать.
В принципе, на этом мой личный интерес к политике исчерпывается. Минимум крови и насилия, максимум внимания к ближнему. Прочие устремления социально активных людей оставляют меня, как правило, равнодушным.
- Я вас знаю, - мрачно улыбнувшись, сказал полковник. - Вы тот самый американец, который несколько лет тому назад получил право пользоваться виллой мистера Розенкренца “Золотые пески”?
- Совершенно верно.
- Ваше имя, если не путаю…
- Килгор Хеминг.
- Точно. Вы - писатель.
- Да. Это мое основное занятие.
Полковник еще раз оскалил зубы в мрачной улыбке, словно пообещал досконально разобраться со всеми прочими моими занятиями, которые я считаю не основными.
- С какой целью вы прибыли на Сан-Лоренцо?
- Я искренне люблю ваш остров, ваш народ, вашу рыбу, ваш воздух. Мне здесь хорошо, разве это не достаточное основание для путешествия?
- Вы поэт?
- Нет.
- Тогда будьте добры выражаться яснее.
- Четыре последние свои романа я написал на Сан-Лоренцо. Этот остров словно специально создан Богом для того, чтобы помочь мне решать самые сложные творческие задачи. Здесь я чувствую себя состоявшимся человеком. Мне кажется, что без этого ощущения романа не напишешь!
- Вы были у нас семь раз. Это установлено. Почему романа только четыре?
- Вы вгоняете меня в краску. Сан-Лоренцо это особый мир. В первые три раза я не рассчитал со спиртным. Ваш ром - это что-то! И потом - рыба! Рыбная ловля зачастую способна заставить человека забыть обо всем на свете.
- Даже о романах? А ведь вы объявили сочинительство своим основным занятием?
- Так уж получилось, - улыбнулся я.
Полковник Чадос решительно поднялся со своего места. Огромная глыба мускулов теперь возвышалась над кажущимся теперь особенно хрупким письменным столом. Их несовместимость стала еще более очевидна.
- Добро пожаловать на Сан-Лоренцо, господин писатель. Надеюсь, вы остановитесь на предоставленной в ваше распоряжение вилле. Хочу вас обрадовать. С вами хотел бы познакомиться господин президент. Через несколько дней он даст прием в честь чрезвычайно популярного в нашей стране праздника - “Ночи огненной скалы”. Вы включены в список приглашенных. Это большая честь. Подробные инструкции будут присланы вам на виллу. Поздравляю. От всей души. Господин президент горячий поклонник вашего творчества. И очень интересный собеседник. Он обязательно подскажет вам сюжет великой книги. Насколько мне известно, в среде писателей сюжеты великих книг очень ценятся. Не воспользуетесь, так продадите какому-нибудь собрату по перу.
В этот момент в кабинет полковника Чадоса заглянул охранник. К своему ужасу я разглядел за его спиной своего знакомого таможенника. На скуле у того отчетливо просматривалась свежая ссадина. Мы расстались не более пяти минут тому назад. Мне пришла в голову совершенно безумная идея, что местные спецслужбы пытаются пришить мне нападение на представителя государства. Но совершенно не понятно, зачем им это понадобилось? В любой провокации должен быть смысл.
- О, я вижу, что судьба вашего неудачливого знакомого из таможни по-настоящему взволновала вас, - оскалился в злобной ухмылке полковник Чадос.
- Скажу по-другому. Я удивлен. В чем он провинился?
- Последней каплей в серии его прегрешений стала попытка содрать с вас взятку. Президент призвал бороться с бытовой коррупцией. Репутация нашей страны важнее судьбы вороватого служащего.
- Но он не пытался взять с меня деньги! - удивился я.
- Бросьте, мы внимательно следили за вашей мимикой. Вы с головой выдали и себя, и своего вымогателя. Этот Игнасио - недостойный человек. Два месяца назад он уже был задержан за распространение антиправительственного листка. Его отпустили до первого правонарушения. Сегодняшнее ваше перемигивание я считаю достаточным основанием для ареста.
- Но для вынесения приговора этого явно мало.
Впервые за все наше недолгое общение полковник Чадос рассмеялся искренне и по-детски, словно смотрел комедию со Стивом Мартином.
- А кто вам сказал, что наша цель осудить этого мерзавца? В нашей стране правосудие не доведено до абсурда прогнившими демократическими процедурами. Мы не стремимся только отомстить или только оградить общество от преступника. Наша цель - перевоспитать его.
- Перевоспитать?
- Ну да. Перевоспитать. Добиться того, чтобы проклятый мерзавец чистосердечно покаялся в своих преступлениях и впредь никогда не преступал закон.
- Звучит разумно. Жаль только, что человеческое общество не научилось пока добиваться столь высокой цели без исправительных учреждений.
- Смешно, что это вы мне говорите, мистер Хеминг, - полковник Чадос светился от радости. - Но вы ошибаетесь. По счастью, через три дня у вас появится возможность собственными глазами увидеть обряд покаяния. Через три дня. Смотрите, не пропустите.
Я кивнул, но не смог сдержать ухмылки. Через три дня мне будет не до праздников. Я уйду в море ловить большую рыбу или займусь большим романом.
Уже возле двери я вспомнил, что хотел узнать.
- Послушайте, полковник. Действует ли на острове комендантский час?
- Нет, нет. С чего это вы взяли? Ничего подобного. После десяти вечера в общественных местах нельзя появляться без специального разрешения. Это так. Но не более того.
*
Наконец все формальности были выполнены, нужные печати проставлены. Меня признали достойным вступить на землю Сан-Лоренцо. Я облегченно вздохнул, - терпеть не могу, когда передо мной возникают абсурдные преграды, которые я не могу преодолеть своими собственными усилиями. Зависеть от решения полковника было неприятно.
К своему немалому удивлению я почувствовал, что несказанно рад вступить на эту землю, словно вернулся домой после долгого, тяжелого, разочаровывающего путешествия. Можно сколько угодно рассуждать о патриотизме и преданности родительскому очагу, будто бы заложенных в нас природой, но что делать, когда тебя переполняет любовь к грязному чужому городу в чертовой дали от привычной жизни? Невольно задаешься вопросом, не рехнулся ли я? И не находишь вразумительного ответа.
Я с удовольствием вдохнул островной воздух и немедленно почувствовал, как мои легкие наполняются ни на что не похожими неуловимыми запахами и впечатлениями Сан-Лоренцо: большая рыба, плохого качества бензин, обязательные контрабандные гаванские сигары, дешевый ром, отдающий ацетоном, почему-то не раздражающий запах нищеты…
Да, я почувствовал себя дома. Груз недавних забот, так изводивших меня в Нью-Йорке, исчез сам собой. Проблемы, казавшиеся мне всего неделю назад чрезвычайно важными, на земле Сан-Лоренцо обратились в прах. Скучный, не имеющий к реальной жизни никакого отношения прах. Теперь мне хотелось только одного: поскорее очутиться на своей вилле и начать жить в свое удовольствие: рыбалка, рукопись, одиночество, вечерняя бутылка виски с другом Николасом и радостное предвкушение наступающего нового дня. Удивительно, как мне нравится ощущать себя эгоистичным, самовлюбленным и самодостаточным прохиндеем! Оправдываюсь перед самим собой я обычно самым незатейливым образом: твержу, что мой образ жизни не приносит другим людям зла. Кстати, отличная эпитафия: “Он не преумножал зла”.
Я попытался взглядом отыскать в толпе Николаса, но его не было. Странно, я заранее радировал ему, а этот мерзавец подтвердил прием сообщения, обещал встретить меня, но забыл, надо полагать, зараза. Придется брать такси.
Неожиданно я увидел девушку, которая держала в руках лист бумаги с моим именем. Она была красива. Не сногсшибательно прекрасна, не чертовски мила, а именно красива. Чудесная кожа, длинные стройные ноги, живое умное лицо, удивительно выразительные зеленые глаза. Обычно у таких женщин большие проблемы в личной жизни: мужчины обходят их стороной, заранее признавая свое неизбежное поражение. Один мой знакомый был женат на по-настоящему красивой женщине, но брак бесславно скончался уже через год. “В чем дело?” - поинтересовался я. “А ты бы мог прожить в Лувре дольше?” - ответил он с грустью. Я понимающе кивнул.
- Вы ждете меня? - спросил я у девушки.
- Если вы действительно Килгор Хеминг.
- Да, так меня зовут.
- Замечательно, мне приказано отвести вас на виллу.
- Кто посмел? Николас?
- Ага, сам он не смог. Вывихнул ногу. По комнате кое-как хромает, но вести машину не в состоянии.
- И тогда, значит, он послал вас?
- Вас это удивляет?
- Еще как! Кто вы, милое создание?
- Судя по тому, как вы пожираете меня глазами, с сегодняшнего дня я ваша подруга.
Будет жаль, если она пошутила, подумал я, усмехнувшись.
- Какое отношение вы имеете к Николасу?
- О, никакого. Так получилось, что я приехала на виллу договариваться о встрече с вами…
- А Николас, естественно, сообразил, что за вас можно послать в порт встречать меня?
- Да.
- Вот, шельмец!
- Нет, нет, не ругайте его, он помог мне.
- Надеюсь, он спросил, как вас зовут?
- О, простите, я не представилась. Нина Вернон. Можете называть меня просто Ниной.
Мы прошли на автомобильную стоянку, и я сразу же увидел свой старенький “Форд”. Девушка протянула мне ключи. Я устроился за рулем, предложив ей место рядом со мной.