Юрий Гаврюченков:
— Было бы изрядной самонадеянностью с моей стороны полагать, что буковки, которые я вывожу на бумажке, способны менять реальность. Я же не Господь Бог и не живу в сказочной стране, которую способен видоизменять магическим образом. Подобные опаски — удел невротиков. От моих книг мир хуже не сделается, что бы я ни написал. Книги — это плод воображения. Из множества мыслей, когда-то существовавших в виде электрохимических процессов в головном мозге, отдельные были зафиксированы в письменной форме и упорядочены определённым образом. Остальные исчезли без следа: нейронные связи распались, во время сна накопившиеся продукты метаболизма были выведены дренажной системой мозга и после пробуждения вышли из организма в унитаз.
Сергей Тармашев:
— Мой последний роман так и задумывался, как намёк на то, что старый мир, технологический, сделал то, чего так долго добивался, — уничтожил себя и угробил родную природу. Мы же к этому движемся семимильными шагами и обязательно к этому придём! Но природа намного древнее и сильнее, чем люди, она знает, что ей делать. Человек для неё просто опасный паразит. Нельзя бесконечно издеваться над родной планетой, рано или поздно ей это надоест, и она примет меры.
Татьяна Минасян:
— В моём постъядерном романе действие происходит сотни лет спустя после глобальной катастрофы, и с моей стороны было бы очень смело делать прогнозы на столь далёкое будущее. Но я уверена, что, если такое страшное событие всё-таки произойдёт, история человечества продолжится примерно так, как я описала. Часть людей сумеет спастись и отсидеться в убежищах, а потом выползет из развалин и начнёт строить новую жизнь, возрождать утраченное, стараясь не повторить прошлые ошибки.
Фантастика. Стругацкие
Борис Стругацкий: «Я в мутации не верю»
В Белом зале Центра современной литературы и книги Борис Стругацкий объявил имена победителей в двух номинациях литературной премии А. и Б. Стругацких.
Присуждение происходит следующим образом. Сначала Борисом Стругацким выбираются шесть произведений-финалистов из обширного списка, предложенного номинационной комиссией, после чего жюри, состоящее из 17 писателей, живущих не только в Москве и Петербурге, но и в других городах России, голосованием определяет лауреатов. При этом финалисты, тоже иногда входящие в жюри, в голосовании по своим произведениям участия не принимают.
Борис Стругацкий был весьма доволен результатами конкурса:
— Произведения, вошедшие в финал, демонстрируют очень широкий спектр возможностей фантастической литературы: от сказочной и сатирической фантастики до фантастического реализма в манере мрачного Воннегута. Кто бы из финалистов не получил главную премию, я буду рад.
Лауреатом в номинации «Критика и публицистика» стал Геннадий Прашкевич из Новосибирска за эссе «Малый бедекер по НФ». В номинации «Художественное произведение» лучшим был назван Михаил Успенский из Красноярска за роман «Белый хрен в конопляном поле». Географическое происхождение обоих лауреатов дало возможность председателю оргкомитета премии питерскому писателю Дмитрию Каралису констатировать:
— Могущество российской фантастики прирастать будет Сибирью!
Несмотря на некоторые досадные моменты в организации (например, традиционная прогулка по рекам и каналам омрачилась обложным дождем и ветром, а главный лауреат Михаил Успенский не выдержал капризов питерской погоды, захворал и не смог лично получить премию), мероприятие прошло в милой и непринужденной обстановке.
Мы попросили мэтра российской фантастики прокомментировать итоги конкурса:
— Борис Натанович, вопрос к вам, как к специалисту по зонам и мутациям. Как вы можете объяснить «феномен Успенского», появившийся в далеком сибирском Красноярске, с его радиацией, неблагоприятной экологией, многочисленными зонами?
— Я не верю ни в какие мутации, — ответил мэтр. — Вернее, насколько я знаю, никаких положительных мутаций не бывает, только отрицательные. Поэтому смешно думать, что Миша Успенский, наш народный талант, произошел в результате какой-нибудь мутации. Я просто очень рад, что он есть на свете. По-моему, это самый остроумный человек!
На церемонии обсуждались и другие существенные для российской фантастики вопросы. Например, из уст одного из спонсоров прозвучало предложение создать в Петербурге музей научной фантастики. Предложение получило горячую поддержку Бориса Стругацкого, что понятно: Питер может по праву гордиться традициями в области этого жанра.
Справка
Международная премия в области фантастической литературы имени А. и Б. Стругацких («АБС-премия») учреждена Центром современной литературы и книги в 1998 году и впервые вручена 21 июня 1999 года. Дата выбрана в честь «коллективного дня рождения» братьев Стругацких, исчисленная как равностоящая между днями рождения Аркадия и Бориса. Премия вручается по двум номинациям: «За лучшее художественное произведение года» и «За лучшее критико-публицистическое произведение года о фантастике или на фантастическую тему». К рассмотрению принимаются написанные на русском языке и опубликованные произведения независимо от места их издания. Общий призовой фонд зависит от собранной оргкомитетом в каждом конкретном году суммы и распределяется по номинациям следующим образом: художественная проза — 60 процентов, публицистика — 40 процентов. Символ премии — «Семигранная гайка». Это символ артефакта, который не может быть продуктом природы и даже продуктом технологического прогресса, поскольку с точки зрения технологии это нонсенс.
2003
Пепел Стругацких
Тело Бориса Стругацкого, как и его брата Аркадия 22 года назад, сожжено, а прах развеян по ветру. Творчество уникального тандема, именуемого АБС, становится памятником литературы. Но история литературы неотделима от социально-политического контекста.
АБС появились в очень удачное как для братьев, так и для их читателей время. «Оттепель»… Нынешний «фэндом» тогда пребывал в латентном состоянии, ибо социалистический реализм фантастику не очень-то жаловал. Жанр этот в России имеет не менее почтенную историю, чем в других национальных литературах. Однако в то время, как на Западе он развивался естественным образом, в СССР власти решили, что в принципе это явление может иметь место, но не как художественное, а скорее, как научно-популярное чтиво. Самое большее, что позволялось «фантастике ближнего прицела», — помечтать, каким следующим грандиозным изобретением обогатит мир советская наука.
И тут появляется повесть двух молодых братьев-писателей «Страна багровых туч». Скорее всего, сейчас ни одно издательство не стало бы ее публиковать, сказали бы, что примитивна. Тогда тоже были сложности с публикацией, но иного рода — герои повести, коммунисты светлого завтра (позже этот вторичный мир АБС получит название «Полдень») были живыми, с обычными людскими «тараканами». Это было соблазнительно для советского читателя, привыкшего к безупречным статуеподобным героям Ефремова. Так начались АБС.
Создалась парадоксальная ситуация: Стругацкие и другие известные советские фантасты органично вписались в мировой литературный процесс. Их вещи исправно переводились за рубежом и даже, возможно, оказывали влияние на западных коллег. Например, я убежден, что ожившими мертвецами из «Пикника на обочине» АБС, который был издан на английском в 1977 году, Стивен Кинг воспользовался для «Кладбища домашних животных» (1983 год). А «Обитаемый остров» вдохновил сценаристов одной из серий знаменитого британского фантастического сериала «Доктор Кто». Или вот Пол Андерсон вел оживленную переписку и обмен идеями с Ефремовым.
Но советский читатель не знал почти ничего о бурно развивавшейся с 1950-х за рубежом, прежде всего в США, фантастической литературе. Имена Хайнлайна, Гаррисона, Брэдбери, Азимова и… были, конечно, известны, но переводили у нас их удручающе мало, да еще с купюрами. Толкиена, прости, Господи, не знали, и вообще все фэнтези, бывшее в СССР фактически под запретом. Однако многое из этого недоступного все-таки добиралось до советских читателей — через книги АБС. Разумеется, в виде препарированном и адаптированном, ведь братья были искренне убеждены в идеях коммунизма и не пустили бы в свои тексты «чуждых» влияний (хотя сами по поводу советских порядков язвили немало, от чего подвергались цензурным прещениям).
Да, сейчас мэтрам можно предъявить многое. И эту частую вторичность по отношению к западной фантастике. И сам «Полдень», который АБС писали, как идеальный мир, но, если посмотреть на него с иного ракурса, он предстает совершенно противоестественным и жутковатым социумом (впрочем, кажется, впоследствии взгляд на «Полдень» у АБС изменился). И брезгливое отношение к религии вообще и к христианству в частности, вылившееся в кощунственные пассажи «Отягощенных злом».
Но… несколько писательских поколений выросло на Стругацких. Другое дело, что все эти фантасты очень разные, как будто парочка «гадких лебедей» (название одной из повестей АБС) произвела целый выводок утят, совят, соловьят, кукушат и ежиков. Именно такая ситуация теперь в российской фантастике, где сосуществуют и упертые творцы НФ, и чистые «фэнтезюшники», и «постмодернисты», и «классицисты», и безбожники, и христиане, и охранители, и «революционеры». Впрочем, ведь и тексты АБС очень разные — романы «жилинского» цикла совсем не похожи на «Хромую судьбу», «Улитку на склоне», «Град обреченный».
АБС стояли на грани времен и миров, соединяя «Запад» и «Восток», прошлое и будущее жанра. Поэтому теперь «пепел Стругацких» будет стучать в сердце каждого русского фантаста. Даже если сам он это отрицает.
2012
Каково нынешнее состояние и перспективы российской фантастики
Написано совместно с Т. Алексеевой
Недавно в Москве состоялся конвент «Басткон-2014» — один из самых представительных форумов русскоязычной фантастики. Наш корреспондент побывал на нём, выясняя последние тенденции в этом любимом многими жанре. Тенденции — безрадостные. А перспективы?.. Только и остаётся, что надеяться на лучшее.