Автор оставляет за рамками повести вопрос, сколько эта выходка стоила и насколько сильно Грэй подставил ею своих матросов и, вероятно, компаньонов. Но девицу он, конечно, получил. Правда, повесть оборвана на кульминации и мы можем лишь пытаться представить, что будет дальше: когда непрочные шёлковые паруса в клочья порвет ветер, а «вечно ожидающая» Ассоль поймёт, что её любимый вовсе не принц, а не слишком богатый судовладелец с долгами и озлобленной командой. Думаю, тогда её агрессивность перестанет быть пассивной… Да и самому Грэю надолго ли хватит восторга и влюблённости? Как скоро он осознает, что зря выпил фамильное вино, которое следовало выпить в раю — ведь это вовсе не рай, а нечто противоположное.
Только не надо возражать, что это сказка. Нет, это даже не фэнтези — в отличие от той же «Бегущей по волнам». Такую историю вполне можно вывести из фантастической «Гринландии» в реальный мир, только там она выглядела бы не столь умилительно… И Грин не мог этого не понимать: он прекрасно знал боль и грязь жизни — чтобы уяснить это, достаточно прочитать его «Автобиографию». Меня вообще не покидает подозрение, что он вовсе не так уж восторженно относился к героям своей феерии. И что её ГГ — с одной стороны некий антипод автора (грин — зелёный, грей — серый), а с другой — отсылка к «Портрету Дориана Грея» Оскара Уайльда, где портрет прекрасного юноши старится и искажается вместо оригинала, девиантного негодяя. Только «портрет» гриновского Грэя наоборот — сама феерия, в которой тот вечно юн, прекрасен и благороден. Но каким бы он стал в жизни?..
Однако мне не хотелось бы создать впечатление, что я стремлюсь как-то опустить или принизить Грина и его творчество. Совсем нет: я считаю его одним из великих русских писателей XX века, а в юности просто его боготворил. Но он писал именно то, что писал.
Юкио Мисима — зачарованный смертью дьявол
Даже для парадоксального с точки зрения европейцев японского мышления Юкио Мисима выламывается из ряда писателей Страны восходящего солнца.
Не только современных ему, вроде его учителя Кавабаты Ясунари, отодвинувшего Мисиму от Нобелевки, но и давних, ещё не затронутых влиянием мировой литературы. Хотя, с другой стороны, в прозе Мисимы вся литературная традиция Ямато на месте: от красиво опадающей сакуры до смертоносного блеска меча. Упоённое любование эфемерным великолепием мира, и страстное желание великолепие это разрушить, отражённое в самом значительном романе Мисимы «Золотой храм».
Он записывал свой псевдоним иероглифами, которые можно прочитать ещё и как «Зачарованный смертью дьявол», и действительно был поистине одержим смертью. Этой темой наполнена вся японская культура, но в прозе Мисимы она особенно очевидна — наряду с чисто японским преклонением перед красотой жизни, природы, культуры…
С другой стороны, настрой его произведений вполне может быть сопоставим с классической русской литературой, пристально изучавшей состояния человеческой души и её соотношение с трансцендентной бесконечностью. Иногда Мисиму вообще хочется назвать «японским Достоевским», только это Достоевский не от христианства, а от дзен-буддизма. Со всеми вытекающими.
И его патриотизм, и жертвенность, и готовность положить жизнь на благо родины — всё это нам тоже знакомо по русской литературе. Но… чувствуется в нём и некоторая истеричность, нервозность. Может быть, вызваны они детскими комплексами неполноценности болезненного и хилого мальчика, рождённого в знатной самурайской семье (его дед, кстати, некоторое время был губернатором Сахалина, японцами именуемого Карафуто), мучительно пытающегося стать сильным мужчиной-воином. Отсюда, вероятно, и искажение сексуального влечения, что стало темой его первого нашумевшего романа «Исповедь маски».
Забравшись на самый Олимп современной японской литературы уже при жизни, он, как мне кажется, до конца не определился, кем является: великим писателем Японии или её верным самураем, гибнущим в безнадёжной битве. И ведь не надо забывать, что жил он в стране, потерпевшей страшное военное поражение и фактически оккупированной…
Всё разрешилось в 1970 году, во время устроенного им «путча», выглядевшего как художественный перформанс и, кажется, затеянного лишь затем, чтобы его лидер красиво совершил сеппуку — словно герой его новеллы «Патриотизм». Мне кажется, он умер счастливым: зная, что останется в памяти соотечественников как потерпевший поражение и героически погибший герой — любимый японский персонаж. А писатель в нём знал, что навсегда останется и в истории мировой литературы.
Беседы с Еленой Чудиновой
«Мы должны вспомнить, что мы — христиане»
Интервью с автором романа «Мечеть Парижской Богоматери»
…Все началось со стихийных выступлений мусульман. Арабская и африканская молодежь вышла на улицы европейских городов, громила, поджигала. Волна насилия захлестнула Европу, власти которой утратили способность жестко реагировать на беспорядки. Вскоре в большинстве стран Старого Света пришли к власти мусульманские правительства. Исповедание других религий, прежде всего, христианства, было запрещено, везде вступил в силу шариат. Не пожелавшие принять ислам были согнаны в гетто. Но большая часть европейцев предпочла интегрироваться в мусульманский мир. Только немногочисленные группы партизан оказывали сопротивление. На востоке Евроисламу противостояли православная Россия и католическая Польша, куда был перенесен папский престол после отречения последнего Римского понтифика. А в Европе церкви превращались в мечети, самой главной во Франции была Аль-Франкони, бывший собор Парижской Богоматери…
Да, конечно, это антиутопия. Хотя…Последние события во Франции словно бы сошли со страниц романа «Мечеть Парижской Богоматери», ставшего сенсацией прошедшей в Москве XVIII Международной книжной ярмарки.
Его автор, Елена Чудинова, дала интервью «НВ».
— Елена Петровна, похоже, то, что сейчас происходит в Париже, да уже и в других европейских городах, постепенно переводит ваш роман из жанра антиутопии в политическую публицистику…
— Да, действительно, опасения подтвердились раньше, чем можно было ожидать. Координирующие центры беспорядков расположены в мечетях, прежде всего в тех, муллы в которых говорят только по-арабски. Это не стихийный мятеж. Хотя вся акция — лишь генеральная репетиция перед более серьёзными выступлениями.
— И что, по вашему мнению, нужно делать, чтобы предотвратить развитие событий по сценарию «Мечети»?
— Необходимо срочно ввести войска в места массовых беспорядков, объявить комендантский час и, в случае продолжения бесчинств, максимально применять силовые методы воздействия, вплоть до стрельбы на поражение. Увы, эти преступники понимают только язык силы, а потому необходимо действовать без каких бы то ни было оглядок на либералов.
— Позвольте процитировать строчку из «Мечети»: «- Так ведь на дворе Девятый Крестовый Поход, — сверкнула какой-то мальчишеской улыбкой София». Вы действительно призываете к Крестовому походу против ислама?
— Я люблю Крестовые походы. Мода приписывать крестоносцам корыстные мотивы пущена, едва ли ошибусь, энциклопедистами. Папские извинения за них — предательство веры предков. Сейчас уже вовсю идет Полумесячный поход — джихад. Если мы не начнем Крестового похода — полумесяц восторжествует. Реальность такова, что секулярное демократическое общество мы оставили в XX веке, хотя сами еще этого не заметили. Мы должны, прежде всего, вспомнить о том, что мы — христиане.
— Не извлечет ли из романа часть читателей призыв к мусульманским погромам?
— Этот вопрос озвучен в романе, там, где Леонид упрекает отца: «Если бы ты проповедовал вчера, сегодня мне не пришлось бы покупать оружие». Наше «сегодня» это и есть «вчера» моих героев. Сегодня не поздно вести Крестовый поход проповедью, но без него завтра придется браться за оружие ради элементарной самообороны. Я бы вообще сказала наоборот — моя книга предотвращает погромы. Если власти будут делать вид, что проблемы нет, у нас простые люди возмутятся, хоть мы и долго всегда раскачиваемся. Уж они тогда не станут разбирать, кто ваххабит, а кто не очень. Но пока что громим не мы….
— Правда ли, что в литературных кругах существует заговор с целью замолчать роман?
— Замалчивание было, безусловно. Установку на него пытались дать либералы. Первое издание вышло в начале лета. За все это время я дала только одно интервью, интернет-порталу, о книге же, кажется, никто не написал ни одной рецензии. Тогда издательство «Лепта» решило не сдаваться без боя и приурочило свое издание к ежегодной книжной ярмарке на ВВЦ. Там сделали презентацию книги. И тут у противников сдали нервы, а сторонники начали давать им отпор. Было ощущение мощного прорыва плотины. Сейчас продолжается ожесточенная полемика.
— Как реагируют мусульмане?
— Ну что мусульмане?.. Они и действуют, как это у нас повелось, руками либералов, всяких там хельсинских групп. Сами выступают пока неохотно — Джемаль-младший с безграмотной статьей, где утверждает, что вино для Литургии нужно только православным, а католикам якобы не нужно, расстрига Али Вячеслав Полосин, который вообще не сумел сказать ничего вразумительного…
— Считаете ли вы, что ислам, который несут сегодня радикалы-террористы, идентичен учению Мухаммада? И как относиться к «традиционному исламу», исповедуемому большинством мусульман России?
— Я не знаю ни одного основателя мировой религии, кроме Магомета, который бы сам вел военные действия, довольно свирепые. Это наводит на некоторые размышления, не так ли?.. С точки зрения христианина «традиционный» ислам является таким же губительным для души, как и «не традиционный». Те, кто утверждает, что Иисус Христос был всего лишь пророком, губят свои души в смерть вечную. Главное, с чем мы, прежде всего, должны идти к нашим согражданам-мусульманам — это проповедь. Вот мы и вернулись вновь к теме Крестового похода.