Поэтому, для собственного читательского удобства я пока предпочитаю опираться на схему, возможно, далёкую от истины, согласно которой, если Джи — квазибог этого унылого мира мухожуев, то ему для равновесия необходим противник. То есть, квазисатана, каковым и является экзекутор. Но это — чисто умозрительная абстракция.
Однако экзекутор не получается прямо из «пробирки», его надо созидать, долго и кропотливо. Так что, в полном соответствии с названием романа, главная героиня на всём его протяжении, отчаянно рефлексируя, перерождается в это чудовище. Методы, которыми Джи при этом пользуется, вполне действенны и… очень жестоки. Они похожи на технологию «промывки мозгов» в тоталитарных сектах или мнемонические приёмы дзен-буддизма, когда учитель для закрепления поданного материала вдруг бьёт ученика или другим способом неожиданно вводит в его в стрессовое состояние.
Но для начала император влюбляет Крошку в себя, так, что она уже не может жить без обожаемого Джи, в каком бы виде ни пребывала. При этом Джи без зазрения совести и какой-либо жалости пользуется манипулятивными психологическим приёмами, сексом и насилием, продуманной системой поощрений и наказаний. Постоянные трансформации тела будущего экзекутора, а также чреда смертей и возрождений, призваны раздробить его личность, вызвать для вящего удобства манипулирования подобие диссоциативного расстройства. Хотя и в женском, и в мужском, и в зверином виде в глубине своего существа она остаётся той же восторженной, эмоциональной, взбалмошной и иногда раздражающе наивной девицей.
Инициация экзекутора начинается с того, что Джи заставляет Крошку прирезать её живые игрушки — биомеханических зверушек, к которым она привязана, как маленькая девочка к плюшевым игрушкам. Крошка беспрекословно исполняет приказ — словно Кристофер Робин зверски убивает Винни Пуха с Пятачком — и её перерождение начинается. Библейская ассоциация с жертвоприношением Авраама очевидна, однако руку Крошки не остановил никакой ангел. В конце книги это довольно изящно закольцовано другим императорским приказом — убить крошкиного единственного друга (а может, и больше, чем друга). Потрясённая Крошка приказ исполняет, но потом бунтует и рвётся на свободу. Но это тоже значится в иезуитском плане Джи, и вот на фоне бушующего вулкана рождается страшный экзекутор — ни дать ни взять Дарт Вейдер во всей красе является на Ородруине…
Но не стоит думать, что идея книги ограничена эпическими ужасами в далёкой-далёкой галактике. Вовсе нет. По большому счёту это роман о свободе воле, об извечной трагикомедии межгендерных отношений, сдобренной, как водится, фрейдистскими отсылками, о людских отношениях вообще, о любви, преданности, предательстве и становлении человека. И всё это облечено в упаковку «истории вещи», будь то оловянный солдатик Андерсена или золотая монета Василе Александри, или разумная удавка принца Мерлина упомянутого Желязны (история последней, правда, лишь намечена в набросках к третьей, не написанной книге о принцах Амбера, но именно это орудие убийства, на мой взгляд, ближе всего к образу Крошки-экзекутора).
Значительная часть истории посвящена исследованию границ свободы воли. Кажется, автор полагает, что она ограничена влияниями на человека его ближних, создающих для личности обстоятельства непреодолимой силы, грозящие превратить её в одушевлённую вещь. Однако суть этого проклятого вопроса лежит выше (или ниже) человеческого уровня. И абсолютно логически обоснованного ответа на него не дала ещё ни одна теология или философия. Так что убеждение, разделяемое, похоже, и Становой, что свобода воли реальна, тоже лежит в области веры. Как и прочие вопросы, выходящие за пределы нашего мира.
Остаётся лишь указать на сильные и слабые стороны романа. Во-первых, он хорош своим замыслом и честными авторскими попытками его реализовать. Во-вторых, склонность и знание автором биологии позволили ей создать очень любопытный фантастический биотриллер, что в литературе, вообще-то, редкость. Правда, другой стороной этого стали физиологизмы, иной раз довольно неприятные, даже переходящие в треш. Например, в сцене казни (вообще-то, написанной сильно), пыток Крошки, её приключений в образе кварга и так далее. Что же, иной раз фантасты (и не только) не прочь таким образом поэпатировать публику, вспомнить хотя бы «Пир потаённый» Филипа Фармера.
Лично меня порадовали тут и там разбросанные по тексту меткие и едкие авторские афоризмы:
«из влюбленной дуры можно за пару секунд сделать дуру ненавидящую», «здорово, что хождение в туалет не обставили ритуалами», «я чувствую себя, как бельевой шкаф на учениях», «любовь приходит и уходит, а в жизни надо просто придерживаться правил», «из жертв получаются лучшие палачи» и так далее.
Очевидно, что автор тщательно работала с текстом, например, по довольно остроумно стилизованной речи арнов. Однако сама структура романа порядком недотянута. По большому счёту он представляет собой серию новелл, сюжетно связанных, но, по существу, отдельных. Напоминает «Королей и капусту» О. Генри, однако это произведение часто и критикуют как раз за то, что автор просто неуверенно чувствовал себя в романном формате. «Экзекутор» в этом отношении тоже нечто среднее между классическим романом и сюжетно обрамлённым сборником новелл, что явно не идёт на пользу авторскому замыслу.
Действие развивается чересчур неторопливо. При упомянутой слабой прописанности вторичного мира, в тексте много «местных» терминов, значение которых объясняется в отдельном словаре, что не очень удобно для чтения. На мой взгляд, без доброй половины этих словес можно было легко обойтись.
Встречаются длинные и маловнятные пассажи, например, прямая речь Джи, в которой он объясняет Крошке, как лечить людей — аж на четыре абзаца. Утяжеляют текст и частые флешбэки, и вычурные мутноватые фразы («разной степени обрюшенности»).
Второстепенные (да и не только) персонажи часто ярки, но неглубоки, словно двумерные, что создаёт несколько лубочное впечатление.
А иной раз наблюдается не очень приятный перехлёст с сантиментами и пафосом.
Наконец, в романе есть прямые заимствования из фантастики, к примеру, взаимозамещение кусков двух миров взято из старого романа Франсиса Карсака «Робинзоны космоса». Впрочем, в эпоху постмодерна это уже, кажется, не грех…
Однако при всех этих просчётах роман Становой остаётся ярким образчиком русскоязычной «неформатной» фантастики. Хочется пожелать автору завершения трилогии — дальнейшее развитие личности экзекутора и его отношений с Джи вызывает во мне искренний интерес.
Бедная Лиза
Второй роман трилогии Марики Становой «Империя Джи» «Смерть экзекутора» читался гораздо легче, чем первый. И дело тут не только в том, что, в отличие от первого, представляющего собой ряд слабо связанных друг с другом новелл, второй обладает чёткой и крепкой сквозной аркой «Сергей и Крошка».
Вообще, сложилось впечатление, что вторая книга и есть основная часть романа, а первая — лишь затянувшееся введение. Впрочем, воспоминание о мозаичной структуре ещё имеет место в прологе, где Крошка в образе Стива занимается спасением с раздираемой гражданской войной планеты некоего политика, назначенного Империей на роль будущего лидера тамошнего народа. Не очень понятно, зачем был нужен этот явно выпадающей из общего сюжетного ряда эпизод. То ли автор не нашла, куда его пристроить в первой книге, то ли он должен был подготовить читателя к основному содержанию «Смерти экзекутора» — истории ассимиляции Империей Джи Земли.
Если второе, то, на мой взгляд, это излишество, впрочем, восприятию романа не мешающее, тем более что события пролога «рифмуются» с последующими. Кроме того, он хорошо написан и приникнут будоражащей атмосферой постапокалиптического нуара.
Что касается темы Земли (Сэмлы, как называют её в Империи) — это один из факторов, благоприятно сказывающихся на читательском восприятии. В отличие от первой части, где Империя была показана даже не изнутри, а «сверху» — от имени приближённой к высочайшему телу Крошки, большая часть второй книги — взгляд «извне», с точки зрения землян. Это встраивает вселенную романа, в первой части для читателя далёкую и абстрактную, в знакомые нам координаты.
Итак, Империя вторгается на Землю. Однако, как уверяют людей имперские эмиссары, ни о какой оккупации речи не идёт — просто наша планета тысячу лет назад выпала из состава Империи в результате шедшей тогда космической войны и последующей смуты, а теперь возвращается «в родную гавань». Причём у большинства героев романа — людей вопросов по этому поводу не возникает, что говорит о степени их познаний во всеобщей истории человечества.
Дело в том, что земные реалии романа отображают нашу современность, плюс-минус, может быть, лет десять от наших дней. И несложный подсчёт показывает, что тысячелетие назад люди ведать не ведали ни о каких галактических империях, а спокойно занимались своими делами. В Европе начиналось Высокое Средневековье, мусульмане завоевывали Индию, в Китае империя Тан сменилась «Эпохой пяти династий и десяти царств», в Новом свете расцветали государство тольтеков и империя Тиуанако. И так далее.
Предположим, однако, что в романе имеет место альтернативная Земля с альтернативной историей. Но тогда память о космических катаклизмах неизбежно сохранялась бы у людей. Тысяча лет — это ведь совсем немного по историческим меркам, в коллективной памяти остаются и более ранние эпохи. Мы — не только специалисты-историки — прекрасно помним имена вполне реальных деятелей тех времён, вроде Роланда или Ильи Муромца. А уж отпадение от внеземной империи точно запомнили бы. Соответственно, и современная нам цивилизация выглядела бы совсем иначе, но ничего такого в романе нет.
Так что следует полагать, по всей видимости, что имперские официальные лица попросту втюхивают людям состряпанную пропагандой легенду. Но в таком случае интересна судьба тех представителей человечества, которые понимают, что им врут — историков и прочих. В рамках романа она не раскрыта…