, в том виде, в каком они его себе представляют, невозможно. Но их это не волнует — они, словно фанаты исторической реконструкции, просто реализовывают своё увлечение.
По большому счёту, ничего плохого в этом нет. Однако сама тема играет со многими авторами злую шутку. Пытаясь воссоздать реалии нового СССР, они опираются на реалии старого (а многим из них, в силу возраста, они просто неизвестны). В результате обычно получается некий странный гибрид футуризма и ретроградства. Устроители конкурса неоднократно обращали на это внимание участников, но тщетно — указанной болезнью страдает в той или иной степени большинство рассказов финала.
Другой недостаток рассказов — чисто литературный и берёт начало в советской практике идеологического регулирования литературного процесса. Если говорить об узком жанре научной фантастики, то ещё в конце 40-х — начале 50-х годов советским писателям была предложена (фактически, навязана) концепция «фантастики ближнего прицела». Жанру была поставлена «партийная задача» прославления советских достижений, которые, конечно, свершались благодаря социалистическому строю. Результат был довольно бледный. Аркадий и Борис Стругацкий (АБС) иронически описали его в романе «Понедельник начинается в субботу»:
«В большинстве своем, правда, эти люди были какие-то нереальные, гораздо менее реальные, чем могучие, сложные, почти бесшумные механизмы. Так что, когда такой механизм случайно наезжал на человека, столкновения не происходило. Машины мало меня заинтересовали, наверное, потому, что на лобовой броне у каждой сидел вдохновенный до полупрозрачности изобретатель, пространно объяснявший устройство и назначение своего детища. Изобретателей никто не слушал, да они, кажется, ни к кому в особенности и не обращались».
Однако нынешние продолжатели традиций советской фантастики почему-то считают, что именно этот воинствующий технократизм — сильный литературный приём. По крайней мере, большинство текстов-финалистов построены именно на реализации советским человеком некой научно-технической или социальной идеи. При этом тексты изобилуют специальными описаниями этой самой идеи, ничего не дающими сюжету и рассеивающими внимание читателей. Такое впечатление, что многие авторы, прямо как у АБС, являются специалистами в какой-то узкой области и увлечённо делятся с читателем своими техническими знаниями. В ущерб литературным качествам своего произведения.
Львиная доля представленных текстов — стилизация под «производственный роман». Этот жанр принадлежит не только литературе социалистического реализма, но именно в её рамках он приобрёл специфические и неприятные черты — навязчивая идеологизация, загромождённость ненужными техническими деталями, искусственность конфликтов, шаблонность героев. Я говорю, конечно, о худших образцах, но авторы сборника явно и не равнялись на Андрея Платонова…
Сборник несёт и еще одно родимое пятно советской литературы — бесконфликтность, вернее, «конфликт хорошего с лучшим», характерный для текстов, где повествуется о счастливой и насыщенной жизни в Стране Советов. Настоящий конфликт имеет место там, где рассказывается о борьбе советских людей с враждебным окружением. Но, как мы покажем далее, в отзывах на рассказы, некоторые их этих вещей вообще не стоило включать в сборник, поскольку они явно выбиваются из темы.
Ну и многие рассказы являют порок советской утопической фантастики, подмеченный ещё Иваном Ефремовым:
«Люди эпохи всепланетного коммунизма страдают едва ли не худшими недостатками, чем мы, их несовершенные предки, — эти неуравновешенные, невежливые, болтливые и плоско-ироничные герои будущего больше похожи на недоучившихся и скверно воспитанных бездельников современности».
Противоположность этому — статуеподобные герои без страха и упрёка, патетические и беспредельно ненатуральные. Такие есть и у самого Ефремова, но он выписывал их гораздо искуснее, чем авторы сборника, у многих из которых подобные персонажи выглядят откровенно нелепо.
И ещё одно наблюдение, относящееся уже, скорее, не к литературе, а к психологии и стилю мышления авторов. Во многих рассказах сборника главные герои (ГГ) — или советские рыцари плаща и кинжала, агенты спецслужб, или граждане, выполняющие их задания… К чему бы это?
Итак, рассказы.
Алиса Климова. Вампир.
Странно, что этот рассказ вообще дошёл до финала — обычно бессюжетные зарисовки на таких конкурсах выше первого тура не поднимаются. Как зарисовка, впрочем, текст выглядит неплохо. Начинается с абзаца, пародирующего ещё недавно модные вампирские саги:
«Под бледным мерцанием звёзд неслышно движется он в беспрестанном поиске добычи. Чутьё, превосходящее чутьё любого зверя или человека, неумолимо ведёт к выбранной цели. Невообразимая выверенность движений и точнейший расчёт с самого начала ведут к единственно возможному результату охоты, которая может длиться неделями. О, он умеет ждать!»
Настроившийся на вамп-хоррор читатель тут же понимает, что слова звучат из уст одного из героев — руководителя команды, управляющей орбитальным мусорщиком «Вампир-4У». Просто ей нравится писать и читать такие тексты, а к содержанию рассказа он напрямую не относится. Фамилия главной героини — Гадина. И это забавно. Остальное не очень — очерк взаимоотношений в научно-технической конторе второго СССР. Ничем не отличающейся от подобной конторы СССР первого. Сюжета как такового нет.
И, господа-товарищи, ну когда же вы усвоите: в обращении «вы» первая буква поднимается лишь в эпистолярном жанре, когда обращаются к реальному собеседнику. Но не в речи героев рассказа. Это очень неприятная мелочь, которой грешит примерно половина текстов сборника. В дальнейшем специально указывать на неё не стану.
Спящий Сергей Николаевич. Городские соты.
Рассказ о мотивациях «неохомосоветикус». Огромная страна живёт, трудится и отдыхает, как и положено любой стране. Но это же СССР-2, тут всё должно быть иначе, лучше и ярче, чем в окружающем мире чистогана. Потому народу предложено стучать… (зачеркнуто) указывать на отдельные недостатки. Для этого есть и специальная коммуникационная программа (прогресс, понимаешь). А за стукачество… (зачеркнуто) сигналы полагается соцкап — некие бонусы, повышающие, надо полагать, самооценку граждан.
Ну вот ГГ и настучал… (зачеркнуто) сигнализировал, что посреди города, ещё от старой буржуазной власти, торчит пустырь со сгоревшими торговыми павильонами (кто их поджёг, интересно?..) Но оказалось, что существует в стране структура, действующая на добровольных началах и состоящая из хунвейбинов… (зачеркнуто) юных советских граждан, озабоченных самоорганизацией. И вот такая гражданка начинает доставать… (зачёркнуто) агитировать ГГ самому эту площадку и расчистить. Гражданке за это будет профит — если у неё получится сагитировать энное число людей на бесплатный труд, ей зачтётся и когда-нибудь она войдёт в советскую элиту. Вот и старается.
А вот чем она зацепила ГГ и ещё несколько десятков людей, заставив их после тяжёлого рабочего дня пахать за бесплатно — совершенно непонятно и в рассказе не объясняется. Но это не удивительно — социалистическая мораль, она такая, неизвестно на чём основанная.
«Это и называется правильной организацией труда, когда эгоистичный мотив сдать практику, умножаемый на эгоистичный мотив получить под окнами парк для прогулок и зимний каток, дают вполне себе альтруистическое поведение?»
Какая странная советская арифметика…
Рассказ написан очень сжато, словно второпях. И оставляет тягостное впечатление. Может быть, навязчивым уподоблением людей отходам производства:
«Конец рабочего дня, люди выходили из тёплого и душного помещения в наполненный стылой прохладой воздух… И, словно мелкая металлическая стружка из-под сверла, разлетались по своим делам».
«Коллеги-инженеры, творцы на зарплате, в конце пятничного рабочего дня разлетались брызгами расплавленного металла…»
Слишком уж напоминает щепки, летящие, когда рубят лес…
Михаил Савеличев. Девочка, с которой всё случалось
Стилизация под советскую детскую фантастику. Хорошая фантастика была, но всё хорошо на своём месте и в своё время. Сейчас наивный взгляд юной советской гражданки, конечно, вызывает во многих светлые воспоминания о чтении Николая Носова и Кира Булычёва. Но на самом деле выглядит это фальшиво — не те времена. Хорошо, это Союз будущего? Но почему же он, несмотря на все прогрессивные нововведения, настолько похож на Союз прошлого?..
Девочка живет с мамой-учёным на очень продвинутой арктической станции. Под большими куполами — посёлок полярников. Все очень мило. Но, судя по художественному лепетанию маленькой ГГ, посёлком управляют некие «абэвэгэдейкины». Добрые эльфы, не иначе… В настоящем СССР «Абэвэгэдейкой» в народе назывался Комитет госбезопасности…
Символом счастливого советского быта выступает куриный суп и котлета с макаронами. Очевидно, это чисто советское меню — суп из «синей птицы» и слипшийся ком макарон с котлетой, наполовину состоящей из хлеба, дорого автору как символ безмятежного детства. Во всяком случае, он постоянно пичкает этой едой свою ГГ.
Девочка шалит, познаёт мир, болеет, выздоравливает, едет с мамой в отпуск по огромной счастливой стране, видит чудеса техники и социального развития. Например, торговцев с восточного базара, даром раздающих свои фрукты — ну, понравилась им девочка… Или робота-продавца, на том же основании презентующего ей мороженое. И, наконец, встречается с отцом-космонавтом, улетающим, как выяснилось, на Марс. Надолго, если не навсегда. А мама с дочкой возвращаются в полярный поселок. «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону»…
Автор очень старался, но текст воспринимается приторно-пресно. Герои похожи на фальшиво-патетические гипсовые суцльптуры в советских пионерлагерях. Диалоги, впрочем, написаны неплохо. Но в рассказе практически ничего не происходит. Я понимаю, что интрига и саспенс — порождения гнилой буржуазной литературы. Но нельзя же их до такой степени игнорировать!..