А в Мексике в это время презентован очередной памятник Юрию Валентиновичу… Нам не стыдно из-за этого? Понятно, что сейчас, вроде бы, не до того. Но ведь военные действия рано или поздно окончатся, а наука останется. Да и именно сейчас было бы самым уместным как можно шире пропагандировать биографию и научный подвиг Юрия Кнорозова — русского учёного, родившегося на Харьковщине, в юности побывавшего под нацистской оккупацией, всей своей жизнь доказавшего мощь и великий потенциал русской науки.
Мой роман «Четвёртый кодекс», прототипом главгера которого стал Юрий Кнорозов: https://author.today/work/55688
Жорес Алферов: «Наука должна быть нужна»
Великий российский ученый, Нобелевский лауреат Жорес Алферов ответил на вопросы «НВ».
— Жорес Иванович, каково нынешнее положение российской науки?
— Все давно сказано: утечка мозгов, очень серьезные потери в отраслевой, фундаментальной науке. Положение науки связано, прежде всего, с состоянием экономики. А сейчас состояние это таково, что основные научные результаты очень мало востребованы в стране. Если же экономика России будет развиваться на основе высоких технологий, наука будет востребована, соответственно, улучшится и ее положение. Потенциал у нее пока есть. Наука должна быть нужна, и не как украшение, не для того, чтобы говорить: «мы научная держава». Она нужна для развития страны — интеллектуального и экономического.
— Но, судя по всему, сейчас не такое катастрофическое положение, как было в начале 90-х годов. С чем это связано?
— Бюджет страны вырос за это время в три или четыре раза. Поэтому, естественно, и наука поддерживается гораздо больше, чем тогда. Хотя относительная доля расходов в бюджете на науку может быть даже меньше, чем была в середине 90-х годов. Максимальный процент бюджетных расходов на науку был в 1997 году.
— Но ведь сейчас в стране очень много денег…
— Однако у правительства есть целый ряд других приоритетов. Мы все время боремся в Госдуме, но, несмотря на это, в прошлом году даже убрали из закона упоминание о необходимости расходов на науку гражданского назначения 4 процентов бюджета.
— Что же, до сих пор преобладает мысль, что наука — это не самое главное?
— Я надеюсь, что наука будет пятым национальным проектом.
— Предвидится ли какая-то альтернатива утечки мозгов? Придет ли новое поколение ученых?
— Повторю еще раз, при востребованности науки в стране и разумном ее развитии, вместо непрерывного реформирования, новое поколение ученых, безусловно, сможет решать самые сложные задачи.
— Откуда же оно, это новое поколение, появится?
— В том числе и отсюда, нашего научно-образовательного центра. Для молодежи и построено это здание. Здесь лицей, факультет, базовые кафедры, лаборатории. И здесь все успешно трудятся — от академика до школьника…
— Как вообще вы относитесь к нынешней молодежи?
— Всегда относился и отношусь очень хорошо.
— Вы не считаете, что представители этого поколения ничем другим не занимаются, кроме употребления наркотиков и прочих ужасов?
— По крайней мере, молодые люди, которые сейчас находятся в этом здании — не представители выморочного поколения. Это талантливые юноши и девушки, которые занимаются наукой. Я думаю, что если наука будет востребована, то они не уедут работать в лабораториях западных университетов. Хотя, конечно, с нравственностью юношества у нас дела обстоят очень плохо и, прежде всего, благодаря нашему телевидению.
— Недавно, если верить информационным агентствам, вы сказали, что ради воспитания подрастающего поколения Академии наук необходимо сотрудничать с Церковью…
— Нет, такого я не говорил, я атеист. Однако нравственные критерии и церковные заповеди совпадают. Религия и наука — совершенно разные вещи, но Церковь может активно участвовать в нравственном воспитании верующих людей.
— Именно верующих, значит, и верующей молодежи?
— Ну конечно.
— То есть, вы считаете, что вера для молодежи — благо?
— В очередной раз повторяю: у нас светское государство и Церковь должна быть отделена от него. Я категорически против слияния любых государственных учреждений с религиозными. Но у нас еще и свобода совести. И если человек, в силу воспитания в семье или по каким-либо другим причинам, стал верующим, ну, как говорится, ради Бога. Церковь может и должна заниматься нравственным воспитанием тех, кто ее слушает.
— Ваши атеистические убеждения ни разу в жизни не были поколеблены?
— Ни разу. Недавно мне из Витебска прислали из архива анкетные материалы моего отца, Ивана Карповича. Я знал, что детстве он пел в церковном хоре и регулярно ходил в церковь. А в анкете я прочитал, что он атеист с 15 лет. И это, кстати, случалось с очень многими в те времена. Недавно я был в Ульяновске и, естественно, посетил музей Владимира Ильича. Его отец, Илья Николаевич, был верующим человеком, не пропускал ни одной службы, и все дети ходили вместе с ним в церковь. Но все шестеро стали атеистами в возрасте 15–16 лет. Наверное, для этого были причины… Такие же, как и у моего отца. Он прожил 87 лет, воевал в первую мировую, в сентябре1917 года вступил в партию большевиков, служил в Красной армии, работал на руководящих должностях — и остался атеистом до конца своих дней.
— Вас назвали Жоресом в честь лидера французских социалистов. Христианским именем вас не крестили?
— Нет. А у брата, который погиб во время Великой отечественной войны, были «красные крестины».
— Как звали вашего брата?
— Маркс. Папа тогда работал в Полоцкой таможне, там профсоюз и проводил «красные крестины» новорожденного Маркса Ивановича Алферова, и он получил профсоюзный билет с освобождением от уплаты членских взносов до совершеннолетия. У меня вот здесь висит обращение к нему, оно начинается словами: «Юный товарищ Маркс Иванович Алферов!», а кончается так: «Да здравствуют красные крестины! Да здравствует социализм!».
— А что в середине?
— «Шире откройте двери. Идет новый человек на смену нам, который свежими силами доведет до победоносного конца начатое нами дело освобождения всего человечества от ига религии и эксплуатации. Пусть означенное служит ныне символом сплоченности с пролетариатом всего мира!»
— Вы считаете, что это сбудется?
— Смотря что понимать под пролетариатом… А вообще, за ХХ век социализма на планете стало больше. То есть, больше бесплатного образования и медицинского обслуживания, коллективной собственности на орудия и средства производства и большая доля населения планеты стала получать по труду.
— Вы коммунист?
— Я беспартийный член фракции КПРФ в Государственной Думе.
— Но по убеждениям вы коммунист?
— Думаю, что у нас по убеждениям должно быть, по крайней мере, 20 миллионов коммунистов. Даже больше. А убеждения эти очень простые — от каждого по способностям, каждому — по труду.
— Ну, не только у коммунистов такие убеждения…
— Этот принцип сформулирован Карлом Марксом.
— Сегодня вы — один из людей, олицетворяющих в мире Россию. А сами вы удовлетворены тем, чего достигли?
— Это очень сложный вопрос. Что касается признания моих научных достижений, и в нашей стране, и в мире, естественно, удовлетворен. Но моя страна находится в тяжелом положении. Для меня было, есть и остается самой большой трагедией в жизни развал Советского Союза. Я считаю, что это вообще самая большая трагедия ХХ века. Она уже оборачивается и обернется еще не раз огромными потерями для всего мира, в том числе, и для Соединенных Штатов Америки.
— А обратный процесс возможен?
— Он очень сложен. Но в принципе все возможно… А сейчас я иду на лекцию, на которой выступаю в непривычной для себя роли историка. Я решил сегодня рассказать нашим школьникам и студентам о Сталинградской битве, о том, что реально было во время второй мировой войны. Об этом сегодня очень много врут.
2005 г.
Справка.
Алферов Жорес Иванович (1930–2019). Действительный член Российской Академии наук, вице-президент РАН, председатель президиума Санкт-Петербургского научного центра РАН. Депутат Государственной Думы Российской Федерации, член Комитета по образованию и науке. Лауреат Нобелевской премии 2000 года. Родился 15 марта 1930 года в Витебске. В 1952 году с отличием окончил Ленинградский электротехнический институт по специальности «электровакуумная техника». Работал в Физико-техническом институте имени А.Ф.Иоффе АН СССР. Крупнейший российский ученый, автор фундаментальных работ в области физики полупроводников. Основоположник нового направления в физике полупроводников и полупроводниковой электронике — полупроводниковые гетероструктуры и приборы на их основе.
Александр Флеминг. Загадки неряхи, победившего заразу
В его жизни угадывается некая тайна, хотя все биографические справки о нем словно бы списаны с одного официального источника.
Впрочем, в детстве первооткрывателя антибиотиков ничего необычного и не было. Он был седьмым из восьми детей шотландского фермера, умершего, когда Алеку было семь. Примечательна разве что уже тогда проявившаяся легендарная неаккуратность. Он тащил с улицы всякую всячину — засушенных насекомых и листья, камни и прочие «экспонаты» — и разбрасывал по всему дому. Но настоящие странности начались позже.
Черчилль не при чем
Рассказывают, что отец будущего ученого спас из трясины мальчика, отец которого, лорд, в благодарность оплатил обучение сына фермера. А позже этот сын в свою очередь спас открытым им пенициллином сына лорда, когда тот во время Второй мировой заболел в Тунисе. Лорд носил фамилию Черчилль, а сына его звали Уинстон.
«Я не спасал жизнь Уинстона Черчилля», — категорически заявлял позже Александр Флеминг.
В 1943 году Черчилль действительно опасно заболел, но лечили его сульфаниламидами. Однако этот препарат был открыт в немецкой лаборатории Байер, потому сочли непатриотичным говорить, что премьера спасло «вражеское» лекарство. Тем не менее, некоторыми биографами Флеминга этот миф до сих пор выдается за правду.