В 1901 году Александр поступил на медицинские курсы в больнице Святой Марии. Это сверхэлитная клиника, где лечатся миллиардеры и члены королевской семьи. Попасть туда на учебу, а потом проработать там всю жизнь для паренька из небогатой семьи безумно сложно. Так что, скорее всего, рассказ о том, как Александр решил пойти туда, поиграв в водное поло с тамошними студентами — очередная легенда.
Говорят еще, что на медицинскую стезю Александра увлек его брат-офтальмолог. Пусть так, но откуда все-таки взялись деньги на обучение?.. Биографы дают два варианта: или унаследовал 250 фунтов, или выиграл стипендию. Но с ней тоже не все ясно: пишут, что в 1906 году он выиграл еще и стипендию Лондонского университета. Пожалуй, многовато счастливых случайностей…
Неряшливый гений
Не очень понятно и то, как Флеминг попал в бактериологию. Он начал учиться на хирурга и преуспел в этом, но позже пришел в лабораторию маститого бактериолога Алмрота Райта в Святой Марии. Там Флеминг станет профессором, а когда лаборатория сделается институтом, будет возглавлять его до конца жизни. При этом он все время брался за какие-то новые отрасли, например, придумывал оборудование для диагностики сифилиса.
Но целиком погруженным в науку «ботаном» Флеминг не был: с 1900 года активно занимался в группе по стрельбе. Изучали там и основы полевой хирургии, и патологоанатомию, так что, когда грянула Первая мировая, Александр был к ней готов. Он был капитаном медицинской службы во Франции, получил награду за отвагу. Но и на фронте не оставлял научных занятий. В булонском казино они с Райтом создали военную медицинскую лабораторию. Одним из важнейших их открытий было то, что антисептики, вопреки мнению большинства тогдашних хирургов, — отнюдь не панацея от инфекции в ранах.
После войны Флеминг возвратился в свою лабораторию, и уже в 1929 году в «Журнале экспериментальной патологии» была опубликована его статья об открытии пенициллина. Но… на нее мало кто обратил внимание. Хотя ученые работали в этом направлении во многих странах, и то, что антибиотики должны быть вот-вот найдены, сомнений не было.
Может быть, к Флемингу просто не очень серьезно относились в научном мире?.. Предпосылки к этому были, если вспомнить историю другого его открытия. В 1922 году он просто высморкался в чашку Петри с культурой микробов и обнаружил, что некий фермент, присутствующий в носовой слизи — он назвал его лизоцим — может их растворять. Конечно, все это было не так просто, но, несомненно, первоначальный толчок эксперименту дала чудовищная неряшливость ученого. В его лабораторию отваживались заглянуть немногие: везде валялись грязные колбы, а сев на стул, легко можно было напороться на шприц или ланцет.
Плесень в чашке
В 1928 году Флеминг, утомленный исследованиями стафилококков, решил взять небольшой отпуск, и уехал, как всегда, оставив в лаборатории жуткий бардак. Когда он вернулся через несколько дней, в грязной чашке Петри наросла плесень, а содержавшиеся там колонии стафилококков погибли. Вскоре активное вещество было им выделено и названо пенициллином.
«Вот так же вы открыли и лизоцим», — прокомментировал это его помощник Мерлин Цена, скорее, с осуждением…
Потом Флеминг скажет:
«Когда я проснулся на рассвете 28 сентября 1928 года, я, конечно, не планировал революцию в медицине своим открытием первого в мире антибиотика или бактерии-убийцы».
Однако добавит:
«Но я полагаю, что именно это я и сделал».
Типичное для него высказывание. С одной стороны, он понимал, что честь открытия далеко не полностью принадлежит ему. А с другой, не возражал против возвеличивания своей роли в этом деле. Он называл свою огромную популярность «мифом Флеминга», однако не отказался от 25-ти почетных степеней, 26-ти медалей, 18-ти премий, 13-ти прочих наград, почетного членства в 89-ти академиях и других научных обществах. И от посвящения в рыцари в 1944 году.
«Для разгрома фашизма и освобождения Франции он сделал больше целых дивизий», — говорили о нем французские газеты.
Действительно, во время Второй мировой пенициллин спас десятки тысяч раненых. Но лекарство получил не Флеминг — он не был химиком. Это сделал фармаколог Говард Флори совместно с биохимиками Эрнстом Чейном и Норманом Хитли, которых финансировало американское и британское правительства. А в массовое производство первый антибиотик запустили американские фирмы. За это Флори и Чейн в 1945 году получили Нобелевскую премию — вместе с Флемингом.
Профессор медицины сэр Генри Харрис сказал в 1998 году:
«Без Флеминга не было бы Чейна; без Чейна не было бы Флори; без Флори не было бы Хитли; без Хитли не было бы пенициллина».
Но Хитли премию не получил, потому что, по правилам, она может быть разделена не более чем на трех персон.
Культ
Заслуги Флеминга неоспоримы, но ведь широкая публика сейчас знает только его. Именно его именем называются музеи и институты, площадь в Праге, кратер на Луне. Это ему матадоры, спасенные пенициллином, воздвигли статую в Мадриде, и это он изображен на пятифунтовой банкноте. И его журнал «Тайм» помещает в число ста важнейших людей XX века. Но вряд ли этот культ поддерживал сам ученый, тут явно постарались другие люди.
Например, его вторая жена. Первый раз Флеминг женился в 1915 году на медсестре больницы Святой Марии ирландке Саре МакЭлрой, умершей в 1949 году — их сын Роберт тоже стал врачом. А в 1953 году маститый, обремененный почестями и весьма пожилой сэр Александр женится на другой коллеге. Гречанка Амалия Котсури-Вурекас была моложе его на 31 год. Она имела образование бактериолога, но известна в основном правозащитной деятельностью в различных международных организациях. Овдовев через два года после свадьбы, она стала главой фонда «Александр Флеминг»…
Самая же тайная часть биографии ученого — масонство. Несколько коротких строк из документа, находящегося в публичном доступе, гласят, что он был Досточтимым Мастером сначала ложи «Милосердие», потом ложи «Святая Мария». С 1942 года — Первый Великий Диакон Великой Ложи Англии, Рыцарь Кадош — тридцатый градус посвящения в Шотландском уставе. Выше лишь три градуса.
Разумеется, столь высокое положение можно было приобрести только экстраординарными заслугами. Но в чем они состояли, конечно, не обнародуется.