Местного товара сейчас на этом торге почти нет, хлебная ярмарка во всю ширь загудит только через полтора-два месяца… Ан нет, вру – вон там на ромейский дромон дюжие местные мужики грузят тяжелые стопки тертых* буковых, дубовых и сосновых досок. Это бизнес натурализовавшихся здесь в Китеж-граде тевтонских ремесленников. Не всякие изделия выгодно везти через два межмировых перехода, уплачивая при этом транзитную денежку нашей дотошной, как калькулятор, Мэри. Кое-что в этом мире можно производить прямо на месте и из местного сырья, а потом продавать за серьезные деньги при буквально безграничном спросе на товар. Доски здесь – это один из таких товаров, которых сколько ни дай, все будет мало, и сколько ни запроси – все будет дешево. Все ручьи и окрестные речки буквально усажены мельничными плотинами лесопилок. А ведь всего год назад это было абсолютно пустое место, ну разве что пара весей при Перетопчем броде.
Примечание авторов: * тертые доски – напиленные на лесопилке, в противоположность тесаным доскам, где каждая доска вытесывается топором из целого бревна, из-за чего такой товар получается буквально на вес золота.
Единственное, чего (или) кого на Китежградском торге нет – так это живого товара, то есть невольников. Нет рабов-гребцов и на пришедших из Византии дромонах. Ромейские купцы еще в Константинополе были предупреждены о том, что любой раб, ступивший на артанскую землю, тут же становится свободным. Вольнонаемные гребцы, конечно, удорожают перевозки, но не настолько, чтобы сделать маршрут убыточным. Хотя с удорожанием – это как посмотреть; отсутствие на борту надсмотрщиков и запаса продовольствия для их питания высвобождает место для дополнительного груза, что частично компенсирует затраты. К тому же в случае каких-либо неприятностей вольнонаемные гребцы будут сражаться за спасение корабля вместе с остальной командой, что сильно увеличивает шансы на общее выживание в шторм или при нападении пиратов.
Но не успели мы полюбоваться на торг, в том числе и прицениться к выставленному в нескольких оружейных лавках отличному тевтонскому холодняку, как глянь, а нам навстречу уже спешат мои местные управляющие Добрыня и Ратибор, вершащие тут все дела, когда их великий князь шарахается где попало. Опытные вои сперва троекратно кланяются князю его воспитаннику и гостю, а потом по новому обычаю крепко жмут нам руки. Ратибор тут же порывается дать отчет о текущих делах, но я его прерываю, и говорю, что эти вопросы мы обсудим у меня в «офисе» (то есть в замке) в присутствии Нарзеса, который у меня здесь работает кем-то вроде министра иностранных дел, и Велизария, как министра обороны. Ну не нашлось им работы в мутном и скользком мире Смуты, насквозь пропитанном нашими чисто русскими интригами – вот и поставил я их беречь, холить и лелеять мир Славян, как дополнительный компонент безопасности в придачу к императору Кириллу Первому и императрице его Аграфене.
два часа спустя, Великая Артания, Китеж-град, княжий терем на холме.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Помимо Добрыни, Ратибора, Нарзеса и Велизария, отчет мне должны были давать нанятые Мэри тевтонские специалисты – агроном Пауль Бауэр, занимающийся увеличением производительности моих «совхозов», архитектор Мартин Крюгер, на совести которого – цивилизованная застройка Китеж-града, и кораблестроитель Хорст Рихтер, которому поручена постройка верфи и нормального торгового флота вместо этих дурацких византийских дромонов. Все нанятые мною специалисты идейные – то есть поставленные перед выбором поклоняться Кибеле или креститься и эмигрировать; они выбрали последнее, и при этом предпочли подписать контракты со мной, а не присоединяться к своим соотечественникам в мире Содома. Говорят, что я удачлив, и со мной они добьются большего, чем с кем-нибудь другим.
В принципе, когда обрабатываемые земли являются сплошным черноземом толщиной в несколько метров, агроном начинает казаться не очень-то и нужным, но я сам ничего не понимаю в сельском хозяйстве, а посему предпочитаю нанять специалиста. Кроме всего прочего, герр Бауэр необходим потому, что кто-то должен объяснить славянам, что можно и что нельзя делать при выращивании картошки, ведь что они эти «земляные яблоки» видят вообще первый раз в жизни. Ничего, они еще освоятся, и будет самая славянская еда – жареная картошка со свиным салом. Герр Бауэр в качестве демонстрации успехов своей деятельности вполне ожидаемо показал деревянное ведро-кадушку, полное отборного раннего картофеля, сообщив: «Картошка очень хороший быть, сладкий как мед», – после чего был отпущен восвояси, потому что по «совхозам» я собирался проехаться позже. А то вдруг весь урожай этим одним ведром и ограничился. Шютка в стиле «доверяй, но проверяй».
Мартину Крюгеру я попенял, что город разрастается вдоль берега Днепра достаточно хаотично. Возле княжьего терема, где разбивка на местности производилась прошлой осенью, все еще более или менее в порядке, а дальше люди строятся по большей части кто в лес, кто по дрова, из-за чего и так непрямые из-за складок местности улочки петляют, будто хлебнув крепкой медовухи. Более-менее порядок только на тевтонском и царьградском концах. В одном из них живут понаехавшие из Тевтонии мастера, в другом строят торговые подворья купцы из Константинополя. Пока тут было чистое поле, эти купцы торговали с антами кратковременными наездами, потому что на пустом месте факторию не поставишь. Но теперь, когда на пустом прежде месте, будто по волшебству, принялся расти крупный по меркам этого времени город, стала возможной постоянная торговля завезенным из Византии товаром.
Герр Рихтер отчитался, что за полгода своей деятельности он успел поставить мельницу-лесопилку, которая теперь своей деятельностью финансирует дальнейшее строительство, а также построить склады для леса-кругляка и готовых досок, сушилку для дерева, и приступить к постройке крытого стапеля. Мол, все будет на мази, первая партия леса на сушку уже заложена; и будущей весной у нас будет первый нормальный торговый корабль, вместо этих константинопольских дромонов-каракатиц. Если один дромон берет на борт от пяти до восьми тонн груза, то шхуны, которые планирует строить герр Рихтер, возьмут на борт до сотни тонн груза, не считая балласта, и потребуют такой же команды (без гребцов), как дромон, и ни одним человеком больше.
В принципе Китеж-град – это первый настоящий город на славянских землях, даже на месте Киева еще стоит обычная для местных славян неогороженная частоколом весь. И ни о каких братьях Кие, Щеке и Хориве и сестре их Лыбеди там даже и слыхом не слыхивали, что может означать, что и в нашей истории это семейство было не местным, а бежавшим с юга от устроенного аварами беспредела. Нет авар, нет беспредела, нет беженцев, нет и Киева, который, скорее всего, возник в точке, где волна бегущих на север антов схлестнулась с такой же волной полян, бегущих на восток из предгорий Карпат от тех же авар. А может быть, и не так все это было? В данном случае это мои личные предположения, не имеющие никакой практической ценности, потому что поток переселенцев сейчас направлен на юг, на жирные степные черноземы, ранее недоступные мирным землепашцам по причине постоянного разбоя кочевников.
Эти люди, желающие только мирно пахать жирную степную землю, с каждым днем усиливали нарождающееся государство, потому что мигрировали на юг отдельными семьями, и на новом месте садились на землю не там, где захотелось главе их рода (которого теперь у них не было), а там, где укажут Добрыня с Ратибором. Кажется, в учебнике истории за пятый класс такой процесс назывался распадом родоплеменного строя, и, если что, я об этом распаде совсем не жалею.
Но нарисовалась на горизонте еще одна злокозненно черная тучка, которая в будущем грозила доставить артанам немало неприятностей; разумеется, в том случае, если они останутся без моей поддержки. Речь шла о тюркотах хана Истеми, от которого и бежали в свое время авары. Поделав все свои дела в Приаралье, где они громили царство эфталитов, тюркоты начали оглядываться по сторонам в поисках, где и чего поблизости плохо лежит – и, естественно, обнаружили нашу Артанию. Доходили до моих людей нехорошие слухи, что наводчиками при этом послужили византийские дипломаты, посланные к тюркотам еще покойным Юстинианом.
– Значит так, – сказал я внимательно слушающим меня Нарзесу, Велизарию, Ратибору и Добрыне, – войско держать в готовности, буде появятся тюркотские послы, сообщить им, что форсирование тюркотской армией Дона мы будем считать объявлением войны; и сразу, не вступая больше ни в какие переговоры, выслать их обратно, после чего немедленно известить меня. На случай, если Истеми пойдет на нас, не заморачиваясь формальным объявлением своих намерений, необходимо выслать в степь дальние разъезды, желательно из перешедших к нам молодых булгар. Небольшие группы всадников, кочующие по степи с табунками коней, никого не удивят и не насторожат тюркотов, а мы получим время необходимое для планирования и подготовке операции по полному уничтожению этой банды где-нибудь подальше от посторонних глаз. Агентов среди болгар-утугуров тоже завести было бы невредно. Их примучивание – первый шаг для подготовки похода в нашу сторону. А теперь все, товарищи, поехали по селам*, посмотрим, как там живут мои люди.
Примечание авторов: * села, в отличие от родоплеменных весей это населенные пункты, в которых князь селил смердов (мужей (перс.)) заключивших с ним ряд (договор).
тот же день, вечер, Великая Артания, окрестности Китеж-града.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Ну вот, приспичило мне устроить пикник на природе и показать моим подданным и подчиненным, как нужно правильно отдыхать. «Поляну» накрыли на вершине степного холма. С одной стороны бы вид на стольный Китеж-град, с другой – на клонящееся к закату солнце, а вокруг в поле зрения сразу три села, вокруг которых четко выделяются квадратики картофельных, гороховых, пшеничных и каких-то иных полей или огородов. На огородах и картофельных полях бабы и девки в белых платьях-рубахах и цветастых передниках с протяжными песнями чапают сорняки. Я уже знаю, что, несмотря на то, что местные живут в полуземлянках (так теплее и экономия леса при постройке), эти девки и бабы отнюдь не пренебрегают баней, и тело у них белое, чистое и приятное на ощупь. Но это я так, теоретически, потому что у меня есть жена и люблю я только ее. Но все равно лепота.