Тогда же и там же. цесаревна Елизавета Петровна.
Помнится, маменька поговаривала: «Надо времени немало одеть барышню для бала». И эта истина всегда подтверждалась – к балам готовились заранее. Заказывалось и шилось платье, подбирались украшения к нему. Много времени и усилий тратилось на то, чтобы напудриться, нарумяниться (Анна Сергеевна и госпожа Зул называют это – «сделать макияж»). А прическа… Бывало, куафер полдня колдовал над дамскими головами, прежде чем получалось нечто настолько грандиозное, что порой это носили не одну неделю, стараясь сохранить до следующего бала. Но я никогда не любила эти высокие прически. Будь моя воля – я бы вообще оставила волосы распущенными, лишь слегка завив их щипцами. Но, конечно, мне и в голову бы не пришло на самом деле так сделать. Ведь распущенные волосы – это верх неприличия, это все равно что явиться на люди голой. Хотя люди из будущего и их окружение не придают значения таким условностям. Вон, у Анны Сергеевны волосы никак не уложены, просто собраны в пучок, госпожа Ника стрижется коротко на манер мужчины, а госпожа Зул почти никогда не собирает свои черные волосы, давая им возможность свободно струиться по спине до самой поясницы – и это выглядит просто восхитительно.
Но сейчас мне не пришлось ходить на примерки и приглашать куафера. Корсет и турнюр мне также не понадобились… Да и, собственно, предстоящее мероприятие тоже являлось не совсем балом или привычной мне ассамблеей, как я поняла. И потому я была ужасно заинтригована. Когда я произносила слово «бал», надо мной добродушно хихикали и поправляли: «Танцульки, Елизавета Петровна, а не бал. У нас мероприятие демократичное…». Ну да, Сергею Сергеевичу легко быть демократичным, когда здесь, в тридевятом царстве нет ни мужиков-лапотников, ни купцов-прохвостов, а только воители и воительницы, то есть представители дворянского сословия.
Словом, я отдалась на волю Анны Сергеевны, госпожи Зул и их помощниц, которые должны были готовить меня к ба… танцулькам. Не буду описывать подробности, но с моей стороны было бесчисленное множество охов и ахов, но в результате, увидев себя в зеркале, я просто замерла от восхищения. Это была я, и словно бы не я. В этом золотистом платье в облипку я выглядела потрясающе, хотя и весьма неприлично – мои щеки непроизвольно покраснели. Но те платья, которые предложили мне на выбор Анна Сергеевна и госпожа Зул, все были такие! Впрочем, меня успокоили, заверив, что для данного мероприятия это самый подходящий наряд. Здесь так принято.
А вот прическа мне понравилась сразу и безоговорочно. Волосы были завиты крупными локонами и подколоты на один бок, прическа была украшена живыми лилиями – выглядело это весьма смело и необычно, но донельзя очаровательно… И что характерно – ни грамма пудры в волосах! Госпожа Зул, когда колдовала над моей головой, тихонько пробормотала: «Какой восхитительный оттенок темной меди! Редкий и благородный…» Вот так да! При дворе считали, что с цветом волос мне не повезло, и вечно норовили засыпать мою голову белой пудрой… А тут я слышу такие приятные слова… И уж конечно, я верю именно госпоже Зул, а не кому-то там, кто говорил о моих таких замечательных волосах разные гадости.
Итак, вечер. Я вступаю в… бальной залой это назвать сложно, потому что место, где проходят танцульки, оказалось мощеной плитами площадкой, расположенной среди прихотливо разбросанных деревьев, прямо под открытым ночным небом с ярко сияющими звездами. Анна Сергеевна, которая решительно повела меня вперед, за собой, с некоторой усмешкой назвала это «танцполом». Несмотря на то, что стояла глубокая ночь, на этой площадке не было темно. На деревьях, на живой изгороди, окружающей это место, да и прямо в воздухе ритмично, в такт музыке играющего где-то неподалеку оркестра, мигали разноцветные магические огни, которые превращали ночную темноту в манящий и возбуждающий волшебный полумрак. При виде множества танцующих и веселящихся людей (и не совсем людей) и в самых разных нарядах сердце у меня от восторга подступило к самому горлу и забилось там часто-часто. Присмотревшись, я увидела, что под деревьями расставлены небольшие столики, за которыми сидели люди, угощающиеся лакомствами и напитками.
Надо заметить, что я смогла довольно неплохо передвигаться на этих невообразимых тонких каблуках, которые кто-то с беспощадной иронией назвал «шпильками». Конечно, госпожа Зул не преминула наложить на них заклинание устойчивости, но тем не менее она настоятельно рекомендовала мне чуть-чуть потренироваться. «На заклинание надейся, – сказала она, – а сама не плошай!»
Я и потренировалась, подбадриваемая своими новыми подругами. И мне это даже понравилось… Каблуки делали меня выше и стройнее, придавали моей фигуре легкость и изящество; хотя да – это было настоящее искусство – ходить на этих «шпильках»… Помня вульгарный, но весьма полезный совет Анны Сергеевны: «Иди так, будто у тебя между ягодицами зажата монетка, и ты о ней забыла», очень скоро я перестала ощущать себя как на ходулях, добившись абсолютной правильности походки, чем и заслужила аплодисменты от своих наставниц.
И вот я – не столько важно, сколько грациозно – вплываю в зал. Меня сопровождает Анна Сергеевна – на ней что-то лиловое, короткое, с какими-то переплетениями на спине; пучок волос на ее макушке теперь предстает в виде замысловато сплетенной спирали, которую она почему-то называет «фонарик». На нас устремляются любопытные и восхищенные взгляды.
Посреди зала стоит сам Сергей Сергеевич, Божьей милостью Великий князь Артанский, господин тридевятого царства и острова Крым, а также Бич Божий для всех, кто это заслужил. Он смотрит в мою сторону одобрительно, в его глазах сверкает лукавство; взгляд его выражает следующее: «Ну вот, голубушка Елизавета Петровна, наконец-то ты стала похожа на красивую девушку, а не на фарфоровую куклу…». Сам Сергей Сергеевич одет в военный мундир своей державы, при боевом поясе и мече. Говорят, что он не расстается с ним ни днем, ни ночью. Папенька вон тоже превыше всех роскошных одежд уважал свой капитан-бомбардирский мундир Преображенского полка.
Рядом с великим Артанским князем – его блистательная супруга Елизавета Дмитриевна… Она в голубом. Нежный шелк струится до самого пола, плечи ее открыты, в ушах и на шее поблескивают небольшие бриллианты. Она блондинка… Да, точно – это ее естественный цвет, никакой пудры! Такой приятный, с жемчужным оттенком, о котором мечтают все дамы… Позади нее – рослая титястая остроухая служанка-кормилица, которая держит на руках младенца-наследника. По обе стороны от пары, как это положено, стоят служащие на посылках юные пажи. И господин Серегин, и его супруга Елизавета Дмитриевна приветливо мне улыбаются, радуясь, что я посетила эти танцульки.
Мы с Анной Сергеевной, лучезарно улыбаясь и одаривая окружающих приветливыми кивками, направляемся к центру зала. И тут я замечаю, что с противоположного конца нам навстречу направляется молодой человек… Что-то в нем есть такое, что сильно выделяет его из остальных. Веет над ним что-то незримое, заставляющее смотреть на него, не отрываясь – какой-то мощный сгусток невидимой энергии. У него легкая, пружинистая походка, он статен и необыкновенно красив. Правда, отсюда я пока не могу разглядеть деталей его лица, но даже с этого расстояния мне очевидно, что сей благородный господин – не простой гость на этом ба… на этих танцульках, потому что за ним повсюду ненавязчиво следует группа высоких воительниц, наверняка составляющих его охрану… Вот мы все ближе друг к другу; господин Серегин, непринужденно перебрасываясь фразами с супругой и еще несколькими стоящими рядом людьми, бросает взгляды то на меня, то на того молодого человека. И тот тоже смотрит только в мою сторону… Хорошо – мы должны встретиться как раз рядом с Артанским князем, и тогда он нас сразу же представит друг другу… Кто же это? Этот молодой мужчина явно не из тех людей, которые служат Артанскому князю. Слишком независимый у него для этого вид. А еще у него поразительные глаза… Темно-карие, блестящие. Удлиненное благородное лицо… О Боже! Он просто красавец… Чувствую, как сердце мое начинает биться быстрее, а на щеки набегает румянец. Мне нестерпимо хочется спросить у Анны Сергеевны, кто такой этот красивый молодой мужчина – граф, герцог, король какого-то неведомого мира? Но я сдерживаюсь, стараясь не подать и виду, что заинтересована в нем – я не могу позволить себе вести себя столь неприлично. Еще немного потерпеть – и все прояснится…
И вот мы сошлись точно возле господина Серегина. Учтиво улыбаемся друг другу… На расстоянии вытянутой руки я ощущаю тепло, исходящее от молодого человека. Да, теперь я отчетливо могу разглядеть признаки его благородства и весьма высокого положения – на нем дорогая одежда, какую носили во Франции лет сто назад: пышное белоснежное жабо, яркий, красивый кафтан и панталоны, рукоять шпаги усеяна бриллиантами. Но вернее всего его высокий статус подтверждает осанка и выражение лица. Не иначе это какой-нибудь король, с дружественным визитом находящийся в гостях у Сергея Сергеевича…
А тем временем господин Серегин представляет нас друг другу… и я не верю своим ушам! Король Генрих Наваррский?! Неужели?! Такой молодой… А впрочем, внешний вид окружающих Артанского князя – еще не показатель истинного возраста, вспомнила я. Ведь тут все пронизано магией, а Сергей Сергеевич, Анна Сергеевна, Ника, Зул и даже маленькая Лилия – могущественнейшие волшебники. Я поднимаю глаза и вижу в глазах у короля Генриха мудрость очень зрелого мужчины…
Да уж, ну и чудеса… Между мной и им – полтора века! Но мы встретились, вот сейчас смотрим друг на друга и испытываем взаимную симпатию… Даже, кажется, нечто большее… Да могла ли я подумать когда-нибудь о том, что сам Генрих Наваррский будет когда-нибудь стоять рядом со мной и смотреть с таким восхищением и интересом?
Вот он мне улыбается и учтиво кланяется. Я приседаю в ответном поклоне. Какая у него улыбка! От нее мое сердце начинает просто грохотать… Ох, только бы не подать виду… Ведь я королева! Забыты все мои прежние «любови». Сейчас у меня только одно желание – чтобы заиграла музыка и он пригласил меня на танец…