Любопытно, откуда эти дамочки тут взялись? Тайны подсознания? Лежат совсем без движения. Может, вообще мертвые? Жутковато как-то, даже для сна. Темненькая, словно в ответ на мои мысли, зашевелилась и перекатилась на спину. Однако коса так и осталась наискосок лежать на ее лице. Я шагнул поближе, надеясь рассмотреть незнакомку, но мое внимание отвлек огонек, блеснувший на ее руке. Я присел рядом и присмотрелся.
На запястье у нее висел на тоненьком шнурке кулон в виде скрипичного ключа. Точно такой же моя мама всегда носила не снимая. Ей подарил его мой дед. Забыв, что сплю, я схватил тонкое девичье запястье и потянул к себе золотой кулончик. Разумеется, это был он – мамин, – и в этом не было сомнений. У кулона не хватало небольшого кусочка. Это я отломил его в далеком детстве. В порыве я сжал золотую подвесочку в пальцах…
Она умирала. Я всем телом ощутил, как эту девушку переполняет отчаяние и горечь. Она была пропитана этой горечью! Она так сожалела о том, что приходится умирать!
Я даже отшатнулся и мгновенно потерял связь с незнакомкой. Растерянно посмотрел на нее, распростертую на земле. Что же с ней? Мне стало ее невероятно жалко. И тут я вспомнил, что по-прежнему сплю. Вскочив на ноги, я снова внимательно посмотрел на неподвижных девиц. К чему снятся девушки при смерти? Не пора ли мне проснуться? И как это сделать?
Задумавшись, я не сразу понял, что происходит. А поняв – весьма удивился. Темненькая девушка пела. Голос у нее был ничем не примечательный, а вот песня… Это было удивительно! Никогда бы не подумал, что классическую русскую народную песню можно петь так.
Я не сразу и узнал-то. Слова были привычные, мол, парня полюбила на свою беду, и все такое, но мелодия… Мелодия была другая. Было в ней что-то кельтское или ирландское, и, может быть, еще что-то в духе Вагнера, и что-то еще неуловимо знакомое. Песня больше напоминала классическое музыкальное произведение века эдак восемнадцатого.
Я решительно подхватил девушку под руки, потянул на себя, поднимая с земли. Меня не устраивало, что она собралась умирать. Девушка, казалось, меня не замечала, но это было и к лучшему. Во всяком случае, не сопротивляется. Осторожно поставив бедняжку на ноги, убедился, что она вполне способна стоять, и убрал руки. Девица вдруг прервала свою песню и тут же бухнулась на колени. Я поспешил поднять ее вновь. Красивая мелодия полилась снова. Казалось, даже птицы ей подпевают. Но что ж она такая слабенькая-то? Я еще раз окинул ее взглядом и наконец заметил причину всех проблем. На руке у нее темнела огромная рана, от запястья до сгиба локтя. Интересно, что рана была открытая, но совсем не кровоточила. Машинально я поднес руку ближе, и мне почудилось, что рана сузилась. Я отодвинул руку и снова приблизил. Рана тут же стянулась, уменьшаясь. Точно, я же сплю! В моем сне я хозяин. Могу и смертельные раны исцелять. Уже совершенно обнаглев, я провел ладонью по руке девушки. От страшной раны остался лишь небольшой след. Я схватил ее за другую руку и торопливо сжал пальцами золотой кулончик. Меня окутало волнами ее счастья и удивления. Она больше не собиралась умирать. Она была счастлива.
Я поднял глаза и наконец взглянул ей в лицо. И тут же проснулся…
После солнечного леса резко оказавшись в темноте какого-то помещения, я не сразу привык к полумраку, только моргал. Наконец я осмотрелся. Это было что-то вроде столовой или, может, какой-то забегаловки. Какое-то явно общественное заведение в стиле трактиров из фильмов о Средневековье. А может, это и был трактир. Правда, местечко было довольно печальным – все столы стояли пустыми. Я хотел почесать в задумчивости подбородок, и на меня опять накатила волна паники. Увы, я снова ничего не чувствовал.
Что происходит-то? Я снова сплю, что ли? Бред какой-то!
Пока пытался сообразить, во что еще вляпался, к столу, за которым я сидел, подошла девочка и поставила на стол кружку. Я заинтересованно посмотрел на нее. Видимо, что-то случилось с глазом, потому что лицо ее пересекала грязная повязка. А ведь совсем еще ребенок. Бедняга, вся жизнь наперекосяк из-за одного какого-то случая. Не могу я видеть такие вещи. Особенно когда это происходит с детьми. И ведь самое мерзкое, что ничего нельзя изменить.
Ну чем вот я могу ей помочь? Я вообще даже пошевелиться не могу. Или могу? Засмотревшись на девочку, я не заметил, что приступил к ужину. То есть мое тело приступило. Потому что я видел, как подношу ко рту еду, но в то же время ничего не чувствовал. Это очень плохой сон, я хочу проснуться прямо сейчас! Тело продолжало жить своей жизнью и даже задавало девочке какие-то вопросы. Я же продолжал оставаться сторонним наблюдателем. Ощущение было, как будто я играю в какую-то компьютерную игру от первого лица. Только с управлением вышли неполадки.
Тело продолжало есть и разговаривать с девочкой, а я, немного послушав разговор, сосредоточился и старательно посылал телу сигналы. Мне хотелось, чтобы мое непослушное тело помогло этой маленькой девочке хоть чем-то. Может, ей нужны деньги на операцию, может, нужна какая-то другая помощь. Между прочим, одну девушку я уже сегодня спас, почему бы не спасти еще и ребенка? Сон мой как-никак! Или нет?
Наконец, словно услышав мои просьбы, мое тело заявило, что забирает рыженькую девчонку себе и намерено о ней заботиться. Я довольно усмехнулся и проснулся. Теперь уже по-настоящему. И рядом мирно посапывала моя Тария. Приснится же такое…
Следующие четыре дня нашего путешествия прошли без происшествий, и вечером четвертого дня мы въехали в Конвер, оказавшийся крупным городом, окруженным солидными белокаменными стенами. Стены впечатляли, как впечатляли и мощные башни, возвышающиеся над ними по периметру. На их верхних площадках я разглядел какие-то непонятные конструкции.
– Магические орудия, – ответил Кетон, когда я поинтересовался у него, что это такое. – Мощное оружие, но требует долгой перезарядки и постоянного обслуживания. Для защиты крепости идеально…
Провожаемые внимательными взглядами суровых солдат, стоявших на страже ворот, мы въехали в город. Он представлял собой разительный контраст с красотой окружающих его стен. Ободранные одно-двухэтажные домишки жались друг к другу вдоль узких мощеных улочек.
Хотя, как мне показалось, мостили их очень давно – то тут, то там я видел черные дыры между каменными плитами. Улицы были полны какого-то сброда. Читал я про запахи в средневековых городах, особенно от всевозможных нечистот. Но чтобы так! Я невольно зажал нос, что не укрылось от внимания Кетона.
– Потерпите, Повелитель, – негромко сказал он, – когда мы доберемся до Верхнего города, станет лучше. Сейчас мы едем по бедным кварталам.
Благодаря усилиям двух дюжих солдат, ехавших впереди, мы пробивались сквозь толпу, словно река обтекавшую нас со всех сторон. Когда я уже был готов свалиться в обморок от этого чудесного аромата, мы выехали на широкую площадь, и передо мной открылся Верхний город. Я словно очутился в другом мире.
Вдоль широких мощеных улиц тянулись ряды ухоженных раскидистых деревьев, напомнивших мне тополя. За высокими оградами прятались изящные двух-трехэтажные домики. На первом же перекрестке мое внимание привлек фонтан в виде огромной позолоченной рыбы.
– Мы в центральной части города, – пояснил Кетон. – Здесь находится особняк наместника, управляющего Конвером, и казармы местного гарнизона.
– И сколько народу здесь живет? – осведомился я.
– Тридцать – сорок тысяч. С приезжими тысяч пятьдесят будет плюс пять тысяч гарнизон. Конвер небольшой город, как я уже говорил. Вы не видели еще Тар или, например, Крен. Вот это города… а это так, провинция.
Я покачал головой. Ничего себе провинция. По мне, так могучая крепость…
– Сейчас мы направляемся к моему другу Ариену Тьерру, – продолжил Кетон. – Он один из самых уважаемых магов в этом городе. Следуйте за мной.
Поплутав полчаса по запутанным улицам Верхнего города, мы наконец остановились перед воротами трехэтажного особняка. Этакая вилла в итальянском стиле с красной черепичной крышей. На наш стук в высоких деревянных, обитых железом воротах открылось небольшое окошко и оттуда выглянула кудрявая голова… негра. Ну вылитый негр.
Увидев, кто стоит пред воротами, он издал какой-то хлюпающий звук и захлопнул окошко. В следующий миг ворота медленно открылись, и мы, повинуясь взмаху руки Кетона, въехали в них.
Глава 22
Кера проследила взглядом за одиноким белым облачком, лениво ползшим по небесному простору, и только спустя несколько мгновений вдруг осознала, где она находится и что случилось. Рывком вскочила, чтобы оглядеться, но перед глазами тотчас же все поплыло, накатила тошнота, и Кера осторожно опустилась снова на землю.
Однако даже слабость не помешала ей увидеть то, что она боялась увидеть больше всего: в нескольких шагах от нее неподвижно лежала госпожа. Боясь снова подняться, она медленно подползла к ней. По счастью, госпожа была жива, только без сознания.
Кера вздрогнула и посмотрела на свою руку. Тот, кто лечил ее рану, торопился и лишь немного сдвинул разрезанные края, давая им сойтись. Лечил неглубоко, просто спасая девушку от кровопотери. Ткани тела сами доделали начатую магом работу – на руке, от запястья до сгиба локтя, красовался багрово-красный рубец. Керу, впрочем, не заботила красота ее тела, первым делом она проверила подвижность и гибкость поврежденной конечности. Рука отозвалась болью, но этого и следовало ожидать.
Девушка стала оглядываться в поисках неизвестного мага, спасшего ее от верной смерти. Некоторое время она пыталась заметить следы чужого присутствия, но на лесной поляне никого, кроме самой Керы и ее госпожи, не было. Неожиданно Керу точно обожгло понимание, и она испуганно вскрикнула, не сумев сдержать чувств.
Собравшись с последними силами, наемница осторожно коснулась плеча своей госпожи. Как и следовало ожидать, Алатея не отозвалась, не заметила прикосновения. Кера перекатилась на спину и опять уставилась в равнодушное небо.