Конечно, ведь я убежала.
Я улыбнулась Питеру дрожащей улыбкой, которая, как я надеялась, говорила больше слов.
– Если бы я знала, что ты там был, я нашла бы в себе силы остаться.
Питер смутился и на секунду отвел взгляд в сторону.
– Ты поступил очень смело. Если б не ты, ее никогда не осудили бы, – добавила я уже более мягким голосом.
Тень Маргарет ушла из нашей жизни. Опираясь на свидетельские показания, неопровержимые доказательства и врачебные заключения о психологических проблемах ее бывших воспитанников, суд признал ее виновной и вынес ей суровый приговор. Она больше никому не причинит вреда. Маргарет не попадет в наше будущее. Только вот прошлое никуда не денется.
Интересно, что она подумала, когда поняла, что именно Питер инициировал судебный процесс, запустил механизм возмездия? Тот самый хилый мальчик, маленький и беззащитный, казалось бы, безвольный и неспособный к сопротивлению, боявшийся ее больше других.
– Входи! – пригласила я Питера, отступив на несколько шагов в прихожую.
Я решила, что больше не стану без разрешения вторгаться в его личное пространство.
Питер осторожно переступил порог, снял куртку. Было так странно видеть его здесь, в моем настоящем. Первым делом я должна познакомить его с Анной и Норманом.
Я усадила Питера на диван в гостиной, предложила ему чего-нибудь выпить, но он отказался. Он сидел и оглядывался вокруг, при этом левое веко у него слегка подергивалось, жесты выдавали нервозность.
Волосы у него, как и в детстве, были морковного цвета, глаза – такие же тусклые голубые, тот же длинный нос, разве что на лице теперь больше веснушек. А в остальном – такой же тонкокостный худой мальчик, только взрослый. Хрупкий и напуганный молодой человек.
– Значит… это твой дом?
– Да, – тихо ответила я, садясь рядом, – Миллиганы вытащили меня из Склепа, когда мне было семнадцать. Они замечательные люди. Хотелось бы тебя с ними познакомить.
Я старалась вести себя с Питером ненавязчиво. Он только что пришел, к тому же я не знала, насколько ему комфортно среди незнакомых людей. Возможно, Аделина не сказала ему, что соберется много гостей. Наверное, нужно дать ему время осмотреться, привыкнуть к обстановке.
– Аделина рассказала, что тебя усыновили сразу после того, как ты попал в приют Святого Иосифа.
Я поймала его взгляд, и он кивнул. Их с Аделиной одновременно перевели в новый приют, но Питер оставался там недолго.
– Да, Клэи, – сказал он, доставая мобильник и открывая на экране фотографию счастливых улыбающихся темнокожих мужчины и женщины, рядом с которыми сидел подросток Питер и показывал победный знак «V».
Я улыбнулась, и Питер, казалось, немного расслабился.
– Они приехали, когда мне было тринадцать, – объяснил он. – В тот день я споткнулся о ковер. Хотел произвести на них хорошее впечатление, а вместо этого опрокинул кадушку с пальмой. Они сразу захотели со мной познакомиться. И в результате решили, что я довольно симпатичный мальчик.
Я засмеялась, и Питер тоже еле заметно улыбнулся. Он рассказал мне о приемных родителях, о школе, о том, как бросил институт и семья с этим смирилась. Я очень многое узнала из его рассказа и была рада, что его жизнь складывалась вполне благополучно.
Внезапно Питер замер. Его лицо окаменело, а в глазах появилось выражение, какое бывает, когда человек испытывает шок. Я проследила за взглядом Питера, желая понять, что его так потрясло. А когда поняла, то почувствовала, как екнуло в груди: Ригель!
Питер увидел Ригеля. С ним оживленно разговаривала Аделина. И хотя он, как обычно, плотно сжимал губы, но слушал ее очень внимательно. Она улыбнулась, игриво пожав плечами, и он ответил что-то, что сильно ее рассмешило: звонкий смех зазвенел по комнате.
– Он… – выдохнул Питер неузнаваемым голосом. – Что он… здесь делает?..
– Питер, все не так, как ты думаешь, – поспешила я его успокоить.
Я вспомнила, кем был Ригель в наших детских воспоминаниях: злым и жестоким мальчиком, от которого надо держаться подальше. Питер сам меня об этом не раз предупреждал.
– Есть кое-что, чего ты не знаешь, – продолжила я тихим голосом. – Ригель никогда не имел ничего общего с мучительницей. Поверь мне!
Возможно, если бы Питер увидел его на суде, ему многое стало бы ясно, но Ригеля там не было.
– Я так и думал, что рано или поздно снова его увижу. Посмотри на него!
Питер выплевывал слова с такой неприязнью, что мне стало не по себе. С другой стороны, его можно было понять: он видел перед собой уверенного красивого парня, тогда как сам по-прежнему нес в себе горечь обид и унижений.
– Он совсем не изменился, – сквозь зубы процедил Питер.
– Он не такой, каким ты его себе представляешь! – с отчаяньем в голосе сказала я.
Питер словно одеревенел, веко у него снова задергалось, что говорило о сильном нервном напряжении. Я хотела взять его за руку, но быстро поняла, что это не очень хорошая идея.
– Питер, – выдохнула я, – Ригель сильно отличается от того мальчика, которого ты помнишь.
– Ты его защищаешь? – Питер бросил на меня укоризненный взгляд. – После всего, что он тебе сделал?
Теперь Питер смотрел на меня как на предательницу. И вдруг темный ядовитый оттенок горькой догадки проступил на его лице.
– Ну конечно, чего удивляться? В конце концов, он всегда мастерски умел манипулировать людьми. Вот почему Аделина его пригласила даже спустя столько лет.
Питер снова посмотрел на Ригеля с Аделиной, в его глазах горела ревность. Я догадалась, что это колючее чувство обращено, конечно же, к Аделине. И хотя я знала, что Питер всегда презирал Ригеля, он, похоже, завидовал ему больше, чем Карлу.
– Ты не прав, – мягко возразила я, – Аделина любит его. Он ей… как брат.
– Ага, что не мешало ей с ним трахаться, – буркнул Питер.
У меня перехватило дыхание. Я ошеломленно посмотрела на Питера. Сердце как будто остановилось.
– Что?!
– Разве ты не знала?
Я медленно перевела глаза на Аделину, улыбающуюся, счастливую, безумно влюбленную в парня, за которого она скоро выйдет замуж. Слова Питера эхом повторялись в моей голове.
– Я жил с ним в одной комнате, поэтому знаю, о чем говорю. Мне приходилось вставать и уходить, когда она приходила, каждый чертов раз. Она смотрела только на него. Всегда только на него. Как будто без нее у него мало было зрителей. – Питер со злостью посмотрел на Ригеля. – В общем, я не удивлен, видя его здесь. Он только рад напомнить ей о том, как она сходила по нему с ума. А может, и до сих пор…
– Ригель здесь со мной, – почти машинально произнесла я. Мой мозг лихорадочно работал, в груди бушевала буря, слова вырывались из меня сами собой: – Мы с ним пара.
Питер уставился на меня с таким выражением, как будто я только что сказала ему нечто отвратительное. Изумление создало странный контраст в чертах его лица: в детских глазах Питера пылала ярость взрослого человека.
– Вы пара? – повторил он, как будто не веря своим ушам. – Ты с ним?! Ника, ты забыла, как он к тебе относился? Он ненавидел тебя!
– Это не так, Питер, – прошептала я, потому что, хотя Ригель был закрытой книгой, которую никто другой, кроме меня, не мог прочитать, Питер – часть нашего прошлого, и я чувствовала необходимость его переубедить. – Совсем наоборот.
– Ну да, конечно, – саркастически отрезал Питер, – он влюблен в тебя, но периодически спал с другой.
Я вздрогнула от его слов, они поразили меня прямо в сердце, как меткий удар. Я онемела, и Питер сочувственно покачал головой.
– Ты по-прежнему очень наивна, Ника.
Буря в груди сменилась пожаром, я едва дышала, когда снова посмотрела на Ригеля.
Аделина ушла к другим гостям, и теперь его обсидиановые глаза скользили по комнате. Скользили, пока не остановились на парне, сидевшем на диване рядом со мной.
Ригель внимательно смотрел на Питера, и на его лице проступало выражение искреннего удивления, такое же, наверное, как у меня, когда я увидела его на пороге дома.
Наши с Ригелем глаза встретились, и я вдруг представила, как они с Аделиной касались друг друга, порывисто дышали… Нет-нет, прочь эти мысли, от них слишком больно.
Теперь я поняла значение того поцелуя, который она подарила ему, когда впервые пришла к нам в гости несколько лет назад. В их с Ригелем прошлом у них много общего.
От этой мысли у меня свело живот. Я встала, извинилась перед Питером и вышла из комнаты. Я уже поняла, что не смогу его переубедить: он слишком глубоко завяз в своих убеждениях и в прошлом, чтобы все переоценить. Он не поверил бы мне, а я сейчас хотела только одного – уйти отсюда подольше и побыть в тишине. Еще я думала об Аделине. Услышанное от Питера раздавило меня, но я не имела права портить ей вечер.
Я укрылась в комнате в конце коридора. Вошла и остановилась, не зная, куда девать себя, когда оказалась вдали от чужих взглядов и шума. За моей спиной щелкнула дверная ручка: кто-то вошел и закрыл за собой дверь. Когда я обернулась на звук, с моих губ уже слетел вопрос, потому что я знала, кого увижу:
– Ты был с Аделиной?
Ригель долго смотрел на меня, чуть опустив голову, в его глазах метались тревога и растерянность.
– Это тебе Питер сказал?
– Ригель, ответь мне!
Молчание стало единственным ответом, который я получила. И несказанные слова, как это часто бывало между нами, говорили больше, чем сказанные. Я с горечью отвела глаза, а затем снова повернулась к нему.
– И когда вы собирались мне рассказать?
– Что именно ты хотела услышать?
– Пожалуйста, не отвечай вопросом на вопрос. Ты знаешь, насколько ты важен для меня. Мысль о том, что вы двое…
Я искала подходящие слова, но обида сдавила мне горло. Хотя на что обижаться, ведь это произошло до того, как мы с Ригелем обнаружили, что принадлежим друг другу. Какое теперь это имеет к нам отношение? Никакого.
И все же эта мысль всколыхнула во мне неуверенность и тревогу, терзала сердце. Адел