– Я бы с радостью, но надо позаниматься…
– Да ладно тебе, смотри, как сегодня солнечно, – возразил он тихо. – И в такой прекрасный день ты хочешь сидеть дома?
– В пятницу контрольная по физике…
– Сделаем один круг по кварталу, и все. Давай, выходи!
– Лайонел, я бы с удовольствием, – сказала я, держа телефон обеими руками, – но мне действительно надо готовиться…
– Так и мне надо… Ну ладно, если ты и правда не хочешь…
– Не то чтобы я не хотела… – быстро сказала я.
– Тогда в чем проблема?
Я наблюдала за ним из окна, задаваясь вопросом, всегда ли он был таким настойчивым? Может, просто это я стала неуловимее.
– Ладно, – наконец сдалась я.
В конце концов, только один круг, верно?
– Буду через минуту. Только надену кроссовки.
Лайонел улыбнулся. Я схватила куртку и обулась. Потом посмотрела на себя в зеркало, чтобы убедиться, что покраснения на шее не видно за волосами. Этот знак все еще был там и пока не собирался исчезать. От мысли, что его оставили губы Ригеля, по телу пробежала нервная дрожь. Для пущей уверенности я повязала шейный платок бутылочно-зеленого цвета, спустилась вниз, предупредила Анну, что ухожу погулять, но перед этим зашла на кухню.
– Привет! – поприветствовала я Лайонела у калитки. Я остановилась перед ним, заправив волосы за ухо, затем протянула руку. – Держи!
Лайонел сначала удивленно посмотрел на палочку фруктового льда, которую я ему протягивала, потом – на меня.
– Внутри – крокодил.
На его лице появилась победоносная улыбка.
День выдался действительно прекрасный. Мы шли по улице, фруктовый грызли лед, Лайонел рассказывал о новой машине, которую купил его отец. Лайонел от нее не был в восторге, хотя, насколько я поняла, модель очень дорогая.
Я не сразу поняла, что обсаженная деревьями аллея больше не идет вдоль дороги.
– Погоди-ка! – Я растерянно огляделась. – Кажется, мы зашли слишком далеко. Не узнаю район.
Лайонел как будто меня не услышал.
– Слушай, мы же договорились сделать круг по кварталу, – сказала я и остановилась. Лайонел что-то говорил и шел дальше, пока не увидел, что меня нет рядом.
– Ты чего? – спросил он, обернувшись. – Не волнуйся, я хорошо знаю этот район, – добавил он спокойно, – пойдем.
Я вопросительно посмотрела на него.
– Ну что не так?
– То, что наша прогулка перестает быть короткой.
– Мы просто немного увеличили круг, – ответил Лайонел, когда я медленно подошла к нему. Он посмотрел мне в глаза, затем опустил голову и пнул камешек. – Вообще-то, я живу тут рядом, в пяти минутах. – Он взглянул на меня, потом снова принялся рассматривать свои кеды. – Может, раз уж мы сюда забрели, заглянешь в гости?
Судя по всему, Лайонел сильно смутился, и я решила смягчить тон. Он просто хотел показать мне, где живет. Наверное, сейчас он испытывал то же чувство гордости за свой дом, как и я тогда, когда спонтанно пригласила к себе Мики. Я улыбнулась и сказала:
– Хорошая идея.
Лайонел обрадовался. Он посмотрел на меня веселыми глазами и почесал нос.
Его дом показался мне очень ухоженным. Ворота автоматического гаража сверкали на солнце, идеально подогнанные булыжники устилали всю площадку перед домом и тянулись до заднего двора, где виднелась баскетбольная стойка и на траве стояла огненно-красная газонокосилка.
Передний двор обрамляли аккуратные ряды прекрасных фиалок, и мне невольно вспомнились растрепанные гардении, привольно росшие у нашего штакетника.
Войдя в дом, я оказалась в просторном и чистом холле с мраморным полом. На окнах висели белые шторы, и ни один звук не нарушал здешнюю тишину. Красивый дом!
Лайонел бросил куртку на кресло и, казалось, удивился, когда я тщательно вытерла кроссовки об коврик у двери перед тем, как ступить на блестящий пол.
– Хочу пить. Не волнуйся, в это время дома никого нет.
Лайонел скрылся за дверью, я последовала за ним и обнаружила, что там кухня. Лайонел стоял у холодильника с бутылкой воды и стаканом, из которого он пил большими глотками. Он уже собирался поставить бутылку обратно в холодильник, но заметил, что я на него смотрю, и часто заморгал.
– Ой, да! Хочешь воды?
Я заправила прядь за ухо, радуясь вопросу.
– Да, спасибо.
Он с улыбкой протянул мне второй стакан, и через пару секунд в нем не осталось ни капли, уж очень вкусной была эта прохладная вода. Я выпила бы еще, но Лайонел уже убрал бутылку.
Лайонел провел меня по дому. Я обратила внимание на многочисленные фотографии в рамках, расставленные тут и там на столах, комодах и полках. Почти на всех – Лайонел в разном возрасте, в руках он держал мороженое или машинку.
– Выиграл его в прошлом месяце, – гордо сказал он, показывая мне кубок с последнего теннисного турнира.
Я его похвалила, и ему, похоже, это польстило. Он показал мне свои медали, и, чем больше я восхищалась трофеями Лайонела, тем довольнее он казался.
– Есть еще кое-что, что я хотел бы тебе показать. – Лайонел одарил меня хитрой улыбкой. – Это сюрприз. Пойдем.
Мы прошли через красивую гостиную, а потом он остановился перед закрытой дверью и повернулся, встретив мой любопытный взгляд.
– Закрой глаза, – сказал он, лукаво улыбаясь.
– Что это за комната? – спросила я, глядя на красивую дверь из красного дерева.
– Папин кабинет. Ну же, закрой глаза! – засмеялся он.
Игра Лайонела меня забавляла, и я послушалась. Щелкнула дверная ручка – это он открыл дверь. Взяв за плечи, Лайонел повел меня вперед. Мы дошли, наверное, до середины кабинета и остановились. Перед тем как убрать руки с моих плеч, Лайонел сжал их сильнее, как будто хотел подчеркнуть важность момента.
– Хорошо… Теперь открывай.
Я увидела перед собой красивую комнату и сразу окаменела: одна из стен была увешана рамками разных форм и размеров, а там, за стеклом, – бесчисленное количество насекомых. Блестящие скарабеи, золотистые бронзовки, куколки бабочек, пчелы, разноцветные стрекозы, богомолы, даже коллекция раковин улиток….
Я смотрела на рамки и ощущала, будто меня тоже засушили.
– Тебе хорошо видно? Не стесняйся, подойди и посмотри поближе! – в голосе Лайонела звучала гордость за коллекцию отца.
Он подвел меня к рамке с бабочками. Я смотрела остекленевшими глазами на неподвижные, пронзенные иглами тельца. Лайонел указал на экземпляр внизу:
– Прочитай, что здесь написано!
«Nica Flavilla» – гласила надпись из витиеватых букв рядом с мелкой ярко-оранжевой бабочкой.
– Ника Флавилла! Ее зовут так же, как тебя! – Лайонел улыбнулся во весь рот, как будто только что сообщил мне нечто невероятное и я должна быть польщена оказанным доверием.
Кровь отхлынула у меня от лица. Все, что я видела, это распростертые крылья и пронзенные брюшки. Но Лайонел неправильно истолковал мое молчание.
– С ума сойти, скажи? Отец любит собирать всякое-разное, но этой коллекцией он особенно гордится. Сам засушил, представляешь, своими руками, когда был… Ой, Ника, ты чего побледнела?
Я схватилась за край стола и сжала губы. Кажется, меня в любую секунду могло стошнить фруктовым льдом на мраморный пол.
– Тебе плохо? Что с тобой? – встревоженно спросил Лайонел, и я снова сглотнула, чувствуя бурление в животе.
– Подожди здесь, ладно? Я сбегаю за водой. Сейчас вернусь!
Он вышел из кабинета, а я, чтобы успокоиться, стала глубоко дышать. Удивление сыграло со мной злую шутку. Я знаю, что чувствительна к некоторым вещам, но такой реакции от себя я не ожидала. Лайонел вернулся с бутылкой воды, но тут понял, что забыл принести стакан.
– Подожди! – сказал он и снова вышел.
Я закрыла глаза, задержав выдох. Комната перестала вращаться. Лайонел вернулся со стаканом, и я его поблагодарила.
– Тебе лучше? – спросил он, когда я залпом выпила стакан холодной воды. Пришлось кивнуть, чтобы он не волновался.
– Голова закружилась, но теперь я в порядке.
– Это на тебя так мой сюрприз подействовал, – весело улыбнулся он. – Не ожидала такое увидеть, да?
Я натянуто улыбнулась и, чтобы сменить тему, спросила, кем работает его отец. Нотариусом, ответил Лайонел, и мы немного поболтали о его родителях.
– Уже поздно, – сказала я в какой-то момент, посмотрев в окно. Я вспомнила, что мне еще нужно сделать кучу уроков. Мы вышли из кабинета, и Лайонел настоял на том, чтобы проводить меня домой.
– Если вдруг тебе нужно в ванную, то она там!
Идя по коридору, я заметила приоткрытую дверь и невольно замедлила шаг. Лайонел проследил за моим взглядом и улыбнулся.
– Моя мама хранит здесь свои вещи, – объяснил он и толкнул дверь, открывая полностью. Перед моими глазами возникли длинные палочки, оплетенные блестящими лентами.
– Мама – тренер по художественной гимнастике, – услышала я слова Лайонела, когда вошла в комнату, восторженно оглядываясь вокруг. Большое зеркало занимало всю стену, рядом в коробке лежали кегли, но очень тонкие.
– Это булавы, – просветил меня Лайонел. – В молодости мама выиграла много медалей… Она была хорошей гимнасткой, теперь тренирует других.
Восхищенно я рассматривала фотографии на стенах: сколько в них красок и изящества! Мама Лайонела похожа на разноцветного лебедя, она излучала мягкое, чарующее обаяние.
– Как это здорово! – сказала я и повернулась к Лайонелу. Наверное, мои глаза в этот момент сверкали от восторга. А в его глазах я увидела тот же блеск, что и на фотографиях, где он победно держал над головой призовые кубки.
Лайонел взял палочку, и тут же в воздухе зазмеилась длинная лента, сверкая розовыми искорками. Я с восхищением следила за этой извивающейся полосой и смеялась, когда Лайонел закрутил ее вокруг меня, делал спирали над моей головой. Я несколько раз обернулась вокруг себя, пытаясь поймать ленту глазами, а Лайонел улыбался сквозь эту шелковую феерию. Затем, в какой-то момент, лента начала кружиться вокруг меня. И когда она обвилась вокруг моего тела, я перестала улыбаться.