– Сколько раз тебе повторять, чтобы ты держалась от меня подальше?
Произнести эти слова, казалось, стоило ему больших усилий. Я смотрела на него глазами, полными отчаяния.
– Я не специально, – еле слышно выдохнула я.
Это все он. Это он не позволял мне держаться от него подальше. Он сам виноват.
Судьба связала нас так крепко, что все мои мысли так или иначе касались Ригеля. Теперь я даже не убегала, когда он собирался меня укусить. Это его вина, только его, потому что он оставил внутри меня следы, которые я не могла стереть. Чувства, с которыми я не могла справиться. Смятение, которое мучило меня.
Я следовала четкому правилу, потому что оно никогда не меняется: чтобы победить волка, сначала нужно заплутать в лесу. Волка я встретила, но заплутала в его противоречиях. И в конце концов они стали частью меня, теперь я прикована к нему невидимыми цепями.
Как найти слова, чтобы объяснить ему это?
Капля сорвалась с его волос и упала мне на веко. Я зажмурила глаза, а когда снова открыла их, капля уже ползла по моей щеке, как слеза. Ригель смотрел, как она бежит вниз, и в эту минуту его глаза как будто погасли: радужки затуманились, как пыльные бриллианты, и потеряли свой блеск.
Мы снова стали детьми.
В его глазах я увидела сцену, повторявшуюся много раз в разном возрасте: я перед ним, плачу от обиды на него.
Медленно он отпустил меня. Отвернулся и отошел. Я чувствовала, как натягивается связующая нас нить, до боли в груди.
– Уходи! – В его голосе не было резкости, только усталость.
Никогда раньше я не чувствовала такой тяжести в теле, как сейчас. Казалось, я тону. Руки дрожали. Я опустила голову, полная противоречивых эмоций. Потом, словно придя в себя, закрыла глаза, повернулась и распахнула дверь.
В коридоре никого не было. Я побежала в свою комнату, несколько раз чуть не поскользнувшись. Внезапно пол подо мной как будто превратился в непроходимую лесную тропу, как в сказках.
Я вбежала в угрюмый лес и скользила по бумажной тропинке, протянувшейся через страницы. Всю жизнь я убегала от него. Мне не хотелось читать приговор в его глазах, которые сияли как звезды, освещая путь, ведущий в неизвестность.
Спасения не было.
Глава 18. Лунное затмение
Я видела любовь, я испытала страх.
В ее кровеносных сосудах были букеты роз, а на коже – шрамы, следы от несказанных слов.
Она была мной больше, чем я была собой.
После случая в ванной Ригель сделал все, чтобы пересекаться со мной как можно реже. В общем-то, у нас не было никаких общих дел, но и те немногие моменты, когда мы видели друг друга, свелись к секундам: Ригель, что так для него типично, первый возникал в поле видимости и первый молча из него исчезал – как всегда, угрюмый и отчужденный.
Днем он избегал меня. Утром уходил в школу раньше. Идя в одиночестве в школу, я вспоминала, как всегда плелась позади Ригеля, не решаясь с ним поравняться.
И все-таки я не могла до конца разобраться в своих ощущениях. Разве я не мечтала с самого детства, чтобы он оставил меня в покое, исчез с глаз моих, из моей жизни. По идее, теперь, когда это почти случилось, я должна почувствовать облегчение, но все же…
Чем больше он меня избегал, тем настойчивее я его искала. Чем заметнее он игнорировал меня, тем чаще я спрашивала себя: почему? Чем дальше от меня был Ригель, тем сильнее я чувствовала, как связывающая меня с ним нить натягивается и перекручивается, как если бы она была продолжением меня самой.
Как-то я вернулась из школы и шла по коридору, погрузившись в мысли, которые неизбежно вели к Ригелю. Я услышала скрип паркета и поняла, что едва уловимый шум доносится из комнаты Ригеля.
Так как мое любопытство неизлечимо, я просунула голову в дверь. И замерла от удивления.
– Асия?
Как она здесь оказалась?
Девушка обернулась и молча стояла посреди комнаты, держа в руке шейный платок. Интересно, что она делает в нашем доме? Когда она приехала?
– Я не знала, что ты придешь в гости, – продолжила я, видя, что она не обращает на меня внимания.
Ее взгляд снова скользнул по стенам, как будто меня здесь и не было.
– Что… что ты делаешь в комнате Ригеля?
Очевидно, это прозвучало несколько грубовато, потому что Асия нахмурилась. Она прошла мимо меня, не ответив, и я была вынуждена посторониться, чтобы ее пропустить.
– Асия? – крикнула Анна с лестницы. – Все в порядке? Ты его нашла?
– Да, под стулом в твоей комнате. Он соскользнул на пол.
Асия махнула платком в воздухе и засунула его в сумочку.
Появилась улыбающаяся Анна, подошла и ласково погладила ее по руке. От Анны исходило приятное тепло, обращенное исключительно гостье.
– Никакого беспокойства, – тихо сказала она, – ты ведь знаешь, что можешь появляться, когда захочешь. Твой университет в двух шагах отсюда, так что приходи в любое время, мы всегда рады…
Ни с того ни с сего ощутив неуверенность, я пыталась выстроить перед ней преграду из посторонних мыслей, но она закралась в мое сердце, мелочная и злобная, испачкав все вокруг. Внезапно эта сцена выросла в моих глазах до огромных размеров и показалась значимой. Глаза Анны сверкали, когда она разговаривала с Асией. Любовь, которую она питала к этой девушке, была по-матерински глубокой. Анна улыбалась ей, гладила ее по руке и по волосам. Она относилась к ней как к дочери.
В конце концов, кем я была по сравнению с Асией? Чего стоят мои несколько недель в этом доме на фоне их знакомства длиною в двадцать с лишним лет?
Меня охватило знакомое чувство отчужденности. Я сжала кулаки, решив никогда не сравнивать себя с Асией, тем более что это совсем не в моем духе, я ни с кем никогда не соперничаю, однако пульс участился. Я с головой погрузилась в свои тревоги, и мир вокруг померк.
Вполне возможно, меня им никогда не будет достаточно. Может, Анна что-то поняла…
Что, если она поняла, что совершила ошибку? Наконец заметила, какая я легкомысленная, психованная и странная?
В висках пульсировало. Необоснованные страхи завладели моими мыслями, мне представился Склеп, передо мной снова распахивались его ворота…
Я буду умницей.
Анна смеялась.
Я буду умницей.
Меня бросило в дрожь.
Я буду умницей, буду умницей, буду умницей…
– Ника?
Клянусь.
Анна смотрела на меня с беспокойством. На ее губах застыла нерешительная улыбка.
– Ты в порядке?
Я спрятала глаза за челкой и заставила себя кивнуть. Мне вдруг стало холодно.
– Точно?
Я снова кивнула, желая только одного – чтобы она меня не расспрашивала. Анна чуткая и внимательная, но у нее слишком светлая душа, чтобы усомниться в моей искренности.
– Тогда я провожу Асию, помогу донести цветы, которые привезла из магазина для Оттеров.
Я едва расслышала, что она сказала.
Только когда они ушли, я смогла выдохнуть и разжать кулаки. Итак, очередной приступ слабости, с которыми я до сих пор не научилась справляться. Я привыкла к беспричинной панике, к внезапным вспышкам тревоги, к дезориентации в пространстве, которые наваливались на меня разом и запирали в удушающем пузыре. Одна какая-нибудь случайная фраза могла вызвать у меня неконтролируемую тревогу, другая – усилить неуверенность в себе.
Иногда я просыпалась посреди ночи от тревоги и больше не могла уснуть. В кошмарах я вновь переживала мучения, которые надеялась забыть, но тщетно. Слабость укоренилась во мне, спряталась глубоко внутри и ждала подходящего момента, чтобы показать всему миру мою хрупкость.
Приходилось постоянно прятать ее внутри себя. И прятаться самой. Выглядеть идеальной, потому что только такой я должна быть, чтобы Анна с Норманом меня выбрали. Только так я убежала бы от прошлого, только так я обрела бы семью, только так у меня появился бы шанс…
Я пошла в ванную и подставила под холодную воду запястья. Я медленно дышала, пытаясь освободить сердце от пропитавшего его яда. Успокаивалась, представляя, что сердце омывается прохладной чистой водой. На самом деле все в порядке, движения ничем не скованы, руки и ноги свободны, и я не маленькая испуганная девочка.
Она больше не властна над моим телом. Зато крепко засела в моей памяти.
Убедившись, что все прошло, я спустилась вниз. Сегодня Норман обедал дома, и я очень обрадовалась, увидев, как он улыбнулся мне, сидя на своем обычном месте.
Я поняла, насколько глупа моя реакция, ведь мы вместе с Анной и Норманом строили что-то важное, и Асия просто не могла это у меня отнять.
Ригель тоже сидел за столом и, как всегда, не удостоил меня взгляда. Он оперся локтем о стол и смотрел в свою тарелку.
Только через секунду я поняла, что его молчание какое-то необычное. Он выглядел… раздраженным.
– Это всего лишь оценка, – тихо сказала Анна, разрезая курицу и ища взгляд Ригеля, который он не спешил к ней обращать. – Пустяки, не переживай!
Я поняла, что упустила что-то важное, и попыталась поймать нить разговора, хотя догадаться, о чем речь, нетрудно. Неужели Ригель не написал контрольную? Ничего себе, вот это да! Поразительно. Судя по его раздраженному виду, он тоже к такому не привык.
Ригель просчитывал каждое свое действие и его последствия, он никогда ничего не делал случайно. А вот неуд по контрольной он не предвидел и не учел. Он не любил выглядеть неудачником или слабаком, потому что не выносил, когда Анна о нем беспокоилась. Наверное, это встревоженный учитель настоял на том, чтобы Ригель сказал дома о плохом результате теста.
– Почему бы вам не позаниматься вместе?
Я не донесла вилку до рта. Анна посмотрела на меня.
– То есть?
– Разве плохая идея? Ты сказала, что хорошо справилась с тестом. Так, может, вам вместе порешать какие-нибудь задачки…
– Это необязательно, – резко перебил Анну Ригель, чего обычно себе не позволял.
Анна посмотрела на него удивленно и немного грустно.