– Ага. Или ты занята? – спросила Билли с оттенком разочарования.
– Я вроде бы собралась на вечеринку.
– Вечеринка? У кого?
– У Лайонела. Он меня пригласил вчера.
В трубке повисла тишина. Я даже посмотрела на экран, чтобы убедиться, что Билли все еще там. В следующее мгновение ее голос взорвался у меня в ушах:
– Боже мой! Ты шутишь? Он прямо на полном серьезе тебя пригласил?
Я отставила телефон от уха, чтобы не оглохнуть.
– Вот это да! Значит, он тебе нравится? Ой, подожди, а он? Он сказал тебе, что ты ему нравишься?
– Просто пригласил пообщаться, – объяснила я, но Билли не слушала.
– Уже решила, что наденешь?
– Нет, – неуверенно ответила я, – я об этом еще не думала. Но, наверное, ничего особенного, ведь я иду просто поговорить.
– У меня другая идея! – воскликнула Билли. – Я помогу тебе с нарядом! Сегодня я встречаюсь с Мики. Почему бы и тебе к нам не присоединиться? Кстати, бабушка надарила мне кучу косметики, которой я ни разу так и не воспользовалась. Накрасим тебя. А пока то да се, я вам расскажу, что произошло!
– Но…
– Отличный план! Мы скоро за тобой заедем. Захвати с собой несколько вещей! Сейчас я позвоню Мики и договорюсь с ней. Пока! – И Билли отключилась, прежде чем я успела что-нибудь сказать.
Я смотрела на мобильный с открытым ртом. А потом упала на подушку и вздохнула. Билли восприняла новость о вечеринке слишком бурно. Я не могла разделить ее восторг, потому что шла в гости к Лайонелу, чтобы с ним поговорить.
Через какое-то время я вышла из комнаты с пухлой сумкой-шопером и с потухшим взглядом. Оказавшись в коридоре, я поняла, что не могу смотреть на дверь его комнаты. И прежде чем во мне поднялась новая волна грусти, я быстро сбежала по лестнице. Опустив голову, я пошла по коридору к входной двери, продолжая ощущать его присутствие где-то рядом. Каждый предмет так или иначе напоминал о Ригеле. Один рояль чего стоил.
Наконец я добралась до входной двери, полная решимости поскорее выбраться из дома, но дверь сама открылась прямо перед моим носом.
– Ника! – Анна удивленно заморгала. – Ой, извини! Ты куда-то уходишь?
Я пропустила ее в прихожую и сказала, что иду погулять с Билли и Мики. На прощание Анна нежно поцеловала меня в лоб и мило улыбнулась. Внезапно мною овладело чувство вины и отчаяния: Анна не знала, что я раскололась надвое. Она не догадывалась, как сильно я нуждаюсь в ней и от чего я отказываюсь, выбирая ее. Я опустила глаза и пробормотала:
– Ну я пошла.
«Мы с тобой – Творцы Слез… Нет, прочь из моей головы, прочь!» – сказала я про себя, когда шла по подъездной дорожке. Но голос все равно звучал у меня в ушах.
Глазами я поискала машину бабушки Билли, но ее пока не было. Зато на нашей улице стояла другая машина с работающим двигателем. Я подошла к ней поближе, но остановилась, когда увидела за рулем незнакомого мужчину.
– Ника! Это мы! Залезай! – Из окна машины помахала Билли. – Мы тебя уже заждались, – сказала она, пока я устраивалась на заднем сиденье и здоровалась с Мики, которая сидела с другой стороны у окна.
– Извините, – ответила я.
Машина отъехала, и я с неуверенной улыбкой наклонилась к водительскому сиденью.
– Привет! Я Ника.
Мужчина за рулем рассеянно глянул на меня в зеркало заднего вида, а затем снова стал смотреть на дорогу. Я удивленно приподняла брови, а Билли пояснила:
– Он никогда не разговаривает за рулем.
Я посмотрела на Мики, но та невозмутимо жевала жвачку и смотрела в окно.
– Извините, что заставила вас ждать. Это твой дедушка?
Билли рассмеялась так громко, что я подпрыгнула. Я растерянно посмотрела на нее и тут поняла, что автомобиль не едет, как обычно, на юг от города, а направляется на север.
Я мало что знала о жизни Мики. Из школы ее забирали не от ворот, а там, где другие не могли ее видеть. Возможно, она была из бедной неблагополучной семьи и стеснялась своих родственников, чувствовала себя несколько ущербной по сравнению с обеспеченными девочками в нашей школе. По крайней мере, так я себе это объясняла.
Машина наконец остановилась, и Билли прочирикала:
– Вот мы и приехали к Мики!
Как же сильно я ошибалась насчет материального положения семьи Мики! Перед нами во всем своем величии стоял огромный особняк. Массивные колонны поддерживали круглую террасу в стиле либерти ослепительно-белого цвета. Широкая лестница спускалась к кипарисовой аллее, а наверху восседали две каменные кошки, молчаливо и гордо охранявшие вход в дом. Вокруг раскинулся великолепный цветущий сад.
– Ты здесь живешь? – уточнила я, когда Мики вышла из машины.
Она кивнула, засунула руки в карманы толстовки и прошла вперед, а я ошарашенно крутила головой во все стороны. Неподалеку садовник подстригал живую изгородь в форме вздыбленного жеребенка.
– Проходи! – Билли потащила меня вверх по ослепительно белой лестнице.
Массивная дверь из орехового дерева открылась, прежде чем Мики успела к ней прикоснуться.
– С возвращением, мисс!
Нас встретила приветливая женщина, и Билли поздоровалась с ней звонким голосом.
Меня поразил огромный холл с большой хрустальной люстрой.
Женщина помогла мне снять куртку. Мики протянула ей поношенную толстовку. На этот раз я воздержалась от вопроса, была ли это ее бабушка.
– Кто это? – шепотом спросила я Билли.
– Это Эванджелина.
– Эванджелина?
– Домоправительница.
Я завороженно смотрела, как женщина уходит.
– Ты единственный ребенок в семье? – спросила я Мики, когда мы пошли по необъятному холлу. На фоне окружающей роскоши я чувствовала себя маленькой и незначительной букашкой.
Мики кивнула.
– Ее семья принадлежит к древнему аристократическому роду, – сообщила мне Билли. – Хотя дворянства в наши дни не существует. Ее предки были важными людьми. Посмотри, вон они!
Я остановила взгляд на портрете супружеской пары: она в бархатных перчатках, он с большими бакенбардами, оба со строгими и надменными лицами. Потом я посмотрела на полотно, сказать про которое «огромное» значило бы ничего не сказать, с изображением трех персон: хмурый человек с холодными глазами, которые как будто пронзали тебя насквозь; рядом с ним, с виду более добрая, но столь же утонченная, в платье, подчеркивавшем ее черные волосы и светлое лицо, улыбалась красивая женщина, перед ними сидела… Мики? Да, это точно она, в платьице из органзы с аккуратно собранными назад волосами.
– Дай угадаю! Это твои родители, – сказала я, глядя на степенную добропорядочную пару. Отец, правда, больше походил на мраморную статую, чем на человека. Он выглядел таким суровым, что я нервно сглотнула. Величественность фигур немного пугала меня.
Внезапно дверь позади нас распахнулась, мы обернулись, и перед нами появился огромный, как гора, мужчина в костюме от-кутюр с темными, но тронутыми сединой волосами, подстриженной до миллиметра бородкой и хищными глазами. Его породистое лицо кого-то мне напоминало… А! Господина на портрете! Теперь я не сомневалась, что это папа Мики.
Поочередно он посмотрел на каждую из нас, и я вздрогнула, почувствовав желание куда-нибудь спрятаться. Мужчина выпятил грудь, а потом…
– Утенок! – прощебетал он, сияя. И быстро пошел к нам, раскинув руки.
Я в шоке наблюдала за тем, как он схватил Мики и начал кружить ее в воздухе, как ребенка. Наконец он поставил ее на пол и любовно погладил по голове огромной ладонью.
– Уточка моя, как ты? Ты вернулась! – Он потерся щекой о ее щеку. – Как давно мы не виделись?
– С завтрака, папа, – ответила Мики, взъерошенная, как воробей. – Мы виделись сегодня утром.
– А я уже успел соскучиться!
– И мы снова увидимся за ужином.
– Я буду по тебе скучать!
Мики спокойно реагировала на сюсюканье отца, а я в недоумении смотрела на человека, который еще минуту назад своим видом наводил на меня ужас. Теперь он обнимал свою дочь и разговаривал с ней тем же голоском, каким Норман разговаривал с Клаусом, когда хотел его приласкать.
– Ох, Маркус, отпусти ее, дай ей вдохнуть!
Навстречу нам шла великолепная женщина, и, глядя на нее, я поняла, что такую грацию невозможно передать на холсте. Мама Мики была необыкновенно изящной. Ее движения были плавными и текучими, как жидкое серебро, казалось, она шла, едва касаясь пола. Мики была очень на нее похожа.
– Вильгельмина, – женщина улыбнулась Билли. – Привет, рада снова тебя видеть!
– Доброе утро, Амелия! – ответила Билли.
Мики воспользовалась этим моментом, чтобы представить меня:
– Мама, папа, это Ника.
Они одарили меня теплыми улыбками.
– Мы не часто видим у себя в гостях новых друзей дочери, – сказала Амелия. – Макайла не очень общительна. Приятно познакомиться.
Макайла?
Амелия повернулась к дочери.
– Мне хотелось бы, чтобы она хоть иногда надевала что-нибудь новое, но она не желает расставаться со своими безразмерными толстовками. Ох, дорогая… Опять на тебе эта старая хламида…
Амелия говорила про футболку с логотипом Iron Maiden, которая была сейчас на Мики, именно ее я зашивала. Моя панда была на месте. Мики действительно часто ее носила.
– Я ее люблю, – защищалась она, – и никому не отдам.
– Макайла, видите ли, любит эту ветошь, которую она упорно называет футболкой, – сообщила нам ее мама. – Иногда, из страха, что я ее выброшу, она в ней спит…
– Папа, Эдгард потом отвезет Нику? Ей нужно куда-то поехать.
– Конечно, все для моего маленького утенка, – гордо ответил отец.
Я почувствовала себя еще более неловко, когда в холле появился наш шофер, только на этот раз в белых перчатках и с подносом. Отец Мики тут же с заговорщицким видом подошел к нему.
– Эм, Эдгард…
– Да, сэр? – спросил шофер-дворецкий, у которого нос был загнут крючком.
– Ты проверил, не проникли ли к нам сюда молодые люди?
– Да, сэр. Ни один подросток мужского пола не входил в эту дверь.