– Честно тебе говорю…
– Я теперь могу спать по ночам, – прервала его я, – при выключенном свете. И больше не брожу по дому, чтобы не заснуть. Кошмары еще снятся, но намного реже. И они не такие страшные, как раньше, потому что в черноте я вижу уже не подвал, а твои глаза. Ты исцеляешь меня, Ригель, хоть ты этого даже не замечаешь.
Он не видел или не хотел видеть, что наполнил меня звездами.
– Исцелиться можно! – твердо сказала я.
Ригель поднял на меня лицо. И в этот момент я поняла, что, какая бы истина ни таилась в его глазах, она по-прежнему мне недоступна.
– Во мне что-то сломалось, и это уже никогда не починить.
«Звезды одиноки», – недавно сказал мне Ригель с той же печалью в голосе.
Я поняла, что он говорит мне что-то важное, пытается поделиться со мной своей болью. Дверь в душу Ригеля казалась мне уже не воротами крепости, а лазом в густой ежевичник.
– Ника, есть вещи, которые ты не можешь исправить. Я ходячая катастрофа, – прошептал он, – и всегда буду таким.
– Мне все равно, – тоже прошептала я.
– Да, конечно, тебе все равно, – почти зло прошипел он, – для тебя в этом мире нет ничего непоправимого и безнадежного. Нет ничего ужасного, страшного или плохого. Ты такая, да.
– Мне кажется, ты сам загоняешь себя в тупик, – ответила я.
Почему он упрямо приговаривал себя к одиночеству? Значит, все это время он делал мне больно, чтобы я обиделась на него и бросила одного тосковать в его колючих ежевичных зарослях?
Ригель посмотрел на меня с горькой иронией.
– В каждой истории есть волк… Не прикидывайся, что не знаешь, какую роль я играю в этой истории.
– Глупости! – Я взбунтовалась. – По-твоему, я так к тебе отношусь? Как к чудовищу, которое портит историю? Ты этого от меня хочешь?
– Ты даже не представляешь, чего бы я от тебя хотел, – прошептал он и тут же закрыл рукой рот, как будто пожалел о сказанном.
Я уставилась на него в потрясении. Ригель снова опустил голову, пряча глаза.
– Ригель…
– Ты думаешь, я не знаю? – перебил он сердито и поднял на меня покорный взгляд, каким волк мог бы смотреть на луну. – Я знаю, чего тебе это стоило. Знаю. Я читаю это в твоих глазах каждый божий день. Ты мечтаешь об этом с детства – о том, чтобы жить в семье.
Слушая его, я не заметила, как подошла к нему.
– Эта ситуация тебя угнетает. Ты не хочешь врать, но врешь каждую минуту. Ника, так ты никогда не будешь счастлива.
Слезы подступили к горлу, застили глаза. Я снова была маленькой хрупкой девочкой. Ригель видел меня насквозь, он давным-давно прочитал мою душу и знал, какими мечтами, надеждами и страхами я жила. И надо быть полной дурой, чтобы думать, что он не замечает моих терзаний. Если я и могла спрятать свои чувства, то только не от него.
Его взгляд будто бы осуждал меня за то, что я никогда не перестану мечтать. Его голос был раной, которую я буду носить в себе вечно. Но его запах казался музыкой, в его глазах я нашла спасение. Я принадлежала ему. Странным, сумасшедшим, непонятным образом, но я принадлежала ему.
– Я выбрала тебя, – выдохнула я еле слышно. – Я выбрала тебя, Ригель. Ты никогда не поймешь, потому что видишь все только в черно-белом цвете. Я всегда хотела семью, это правда, но я выбрала тебя, потому что мы принадлежим друг другу. Не отвергай меня и не отталкивай! Ты не должен приносить себя в жертву. Ты делаешь меня счастливой…
На секунду я зажмурилась от боли.
– Я хочу в твой мир, даже если там одни шипы и колючки.
В его глазах мелькнула вспышка, и я воспользовалась этим моментом, чтобы протянуть руки и обхватить его лицо руками. Я всегда боялась смотреть, как он уходит, боялась почувствовать, как он сопротивляется моему прикосновению, но Ригель просто поднял на меня глаза, две великолепные черные галактики. Я посмотрела на него умоляюще, и, клянусь, какое-то мгновение он смотрел на меня так же.
Почему? Почему мы не могли быть рядом друг с другом? Почему мы не могли жить как все?
– Ты нужен мне, – снова сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Ты и только ты. Каким бы ты ни был, каким бы плохим ты себя ни считал, ты нужен мне таким, какой ты есть. Не бойся, Ригель, ты ничего у меня не отнимешь. Ничего!
Я гладила его щеки и молилась, чтобы он мне поверил. Мне хотелось, чтобы он хоть разок посмотрел на себя моими глазами, которые любили в нем его непохожесть на других.
– Если я впущу тебя, – тихо прошептал он, – ты будешь страдать.
Я грустно улыбнулась, покачала головой и, показав ему свои пластыри, сказала:
– Я никогда не боялась пораниться.
Он удивленно поднял брови. Не давая ему времени сказать что-либо еще, я подняла его лицо и прижалась своими губами к его губам. Я не знала, как еще выразить чувства, переполнявшие сердце. Я держалась за этот поцелуй как за спасительный якорь, как будто от него зависела моя жизнь.
Я почувствовала руки Ригеля на своих бедрах, и мои слезы потекли по его скулам. Мы приковались друг к другу поцелуем, понимая, что, если разомкнем губы, то утонем, потеряемся навсегда в океане реальности, где не было места для таких, как мы.
Мы сломлены, искалечены, разрушены, но внутри нас сияет свет сотен звезд. Разве настолько прекрасное и искреннее может быть неправильным?
Я целовала его так отчаянно и прижалась к нему так сильно, что он упал навзничь, а я оказалась над ним. Мои ладони по-прежнему держали его лицо. Ригель провел пальцами по моей спине, его руки подрагивали, как и всегда, когда он ко мне прикасался. Я подумала, что не хочу, чтобы ко мне когда-нибудь прикасался кто-то другой.
Ригель – единственный, кто может разорвать меня на части. Единственный, кто может собрать меня по частям. Единственный, кто способен смутить меня улыбкой и уничтожить взглядом. Ригель пленил мою душу. Я прижала его к себе, цепляясь за его плечи, чтобы не дать ему сбежать.
«Ты не один», – говорил каждый мой поцелуй. Его рука нырнула в мои волосы и крепко их сжала. Потом он обхватил меня, и в следующее мгновение уже я лежала спиной на матрасе. Он прижал меня к кровати своим телом. Я чувствовала, как от нервного напряжения подрагивают его мышцы. Я провела руками по его волосам и страстно поцеловала, протиснув язык ему в рот. Ригель дрогнул всем телом. Он порывисто завел мою руку за голову и пригвоздил ее к матрасу, собственнически прижал мое бедро к своему и начал неистово гладить его, впиваясь в кожу кончиками пальцев, так что я невольно выгнулась и шумно выдохнула.
Ригель замер, тяжело дыша, и посмотрел мне в глаза. Казалось, только в этот момент он осознал, как грубо ласкал меня, лишив возможности двигаться.
Сердце бешено колотилось в груди. Пальцы Ригеля сжали меня железной хваткой, но они дрожали так же сильно, как и мои. Ригель не умел проявлять нежность, но его взгляд сейчас был мягким и теплым. Я знала эти глаза всю жизнь. Они баюкали меня по ночам, пока я не засыпала. Они запечатлены в моей душе и никогда не причинят мне вреда.
Ригель смотрел на меня, стиснув челюсти, и, пока по моему виску текла слеза, я протянула руку, чтобы погладить его по щеке со всей добротой, которая была во мне, беззащитной и безоружной.
– Все хорошо, – прошептала я ему, – ты моя прекрасная катастрофа!
Ригель посмотрел на меня с неистовым чувством в глазах, сильным и красноречивым. Он поднес мою руку, которую держал за запястье, к губам и стал медленно целовать ладонь и пальцы. Его лицо между цветными пластырями было таким красивым, таким неправдоподобным и желанным. Ригель целовал кончики моих пальцев один за другим, и я почувствовала, как к глазам подступают слезы.
Нет, Ригель не был моей катастрофой. Нет, он был моей судьбой. Ригель – грандиозный финал моей истории.
Я обвила его руками и притянула к себе. Мы впились друг в друга губами, и его руки скользнули мне под платье. Я вздрогнула от прикосновения его теплых пальцев. Ригель медленно вздохнул, затем провел пальцем по изгибам моей поясницы. Сердце теперь билось в животе. Он ласкал меня, касаясь нервов, о которых я раньше не подозревала. Его руки скользнули под меня, поднялись выше, и в следующее мгновение застежка лифчика расстегнулась. Я затаила дыхание. Прежде чем я успела вздохнуть, Ригель просунул пальцы под чашечки и положил ладони на мои голые груди. Он сжал их, и я почувствовала, как горят мои щеки, как учащается дыхание.
Я пылала от новых ощущений. Ригель гладил пальцем вокруг соска, и от этой точки по всему моему телу расходился жар. Платье чуть не порвалось, когда он стягивал его с меня. Прохладный воздух охладил кожу. Я лежала полностью обнаженная, прикрывая руками грудь. Нашла его глаза, прикованные ко мне, эти две бездны, полные восторга и удивления. Я казалась себе некрасивой, маленькой и хрупкой, поэтому не сразу позволила отвести руки. Ригель мягко обхватил запястья и медленно снял мои ладони с грудей, затем посмотрел на меня – на всю меня.
Его глаза скользили по моей коже, всматривались в меня, будто не веря, что я настоящая. Когда он добрался до моих глаз, я встретила в его взгляде невиданное ранее чувство: пронзительное, горячее, непонятное. У меня перехватило дыхание.
Ригель склонился надо мной, и его губы сомкнулись на соске. Я прикрыла веки и попыталась пошевелиться, но его руки пригвоздили мои запястья к матрасу, удерживая меня на месте. Он лизал сосок, мял его губами, и мягкое напряжение растекалось теплом по всему моему телу, собиралось внизу живота. Вдруг меня пронзила дрожь, я изогнулась, но все, что я могла сделать, это судорожно сжать его ногу бедрами.
– Ригель… пожалуйста… – Я задохнулась, не зная точно, о чем прошу.
В ответ он прикусил мой сосок, и сладостное томление лишь усилилось. Я снова выгнулась, губы задрожали, а напряжение в животе возросло до такой степени, что у меня перехватило дыхание. Меня обдавало жаром и холодом одновременно.
Ригель приподнялся и одним махом скинул с себя футболку, быстро снял джинсы. Казалось, он сгорал от желания почувствовать мою кожу своей. Шорох ткани смешался с моим дыханием, черные волосы упали вперед, обрамляя лицо. Его красота завораживала. Широкие плечи будто выточены из мрамора, рельефно очерченная грудь, казалось, была создана для того, чтобы к ней прикасались. Красота Ригеля настолько пугала меня, что я лежала, не смея даже прикоснуться к этому шедевру природы. Ригель, темный ангел, снова смотрел на меня так, словно не верил своим глазам.