– Мы не сами догадались, если тебе от этого легче, – сказал Абидос. Он остановился и указал в один из боковых коридоров. Там когда-то случился обвал, отделивший эту часть рудника от старых туннелей. – До недавнего времени мы не знали, что все это существует.
Один из мужчин закашлялся. Потом проговорил:
– Джен-теп все время нужно было больше и больше руды, чтобы делать краски для своих драгоценных татуировок. А на людей, которые добывали ее, им плевать. Приходилось копать глубже, глубже, но не было возможности укрепить туннели. Каждый год – все больше обвалов. Каждый год все больше ше-теп погибали. Потерянные жизни и напрасные смерти!
Я чувствовал, что за этими словами стоит яростный гнев и бесконечное горе.
Абидос положил руку ему на плечо.
– По крайней мере одна смерть не была напрасной, Пайтеп. Мы нашли тот рудник, с богатейшими залежами, который джен-теп завалили, чтобы он не досталсся врагу.
Да, здесь было больше рудных жил. Это объясняло, почему я чувствовал себя все хуже и хуже. Я посмотрел на Шеллу. Ее кожа была серой. Нужно вытащить отсюда сестру, пока не стало слишком поздно.
– Почему предки завалили рудник? Ведь нам нужны металлы.
– Полагаю, они решили, что татуировки больше не понадобятся, когда они получат Оазис. Магия этой земли не приходит к джен-теп сама собой, как приходила к медекам. Они закрыли рудник и только потом поняли, что металлы по-прежнему нужны.
Пайтеп подошел ко мне. Он тяжело дышал, с трудом сдерживая ярость.
– Всю жизнь они врали нам! Уверяли, что именно джен-теп создали город и Оазис. Говорили, что защищают нас. Мы, дескать, должны усердно работать, чтобы они могли служить клану.
Он стоял, стискивая кулаки.
– Лжецы! Все до единого!
– Шаг назад, приятель, – сказала Фериус. – Мне как раз начал нравиться этот паренек.
Двое мужчин двинулись к ней. Хотя маски закрывали их лица, было ясно, что они на взводе. Рейчис перескочил с моего плеча на плечо Фериус.
– О, прошу, скажи, что вы кончили трепаться, и уже можно вырвать им глаза!
Фериус, если и не поняла слов, уловила смысл. Она чуть усмехнулась.
– Понимаете, парни, та отрава, которую вы в меня влили, перестает действовать. Мы с деловым партнером очень хотим подраться. Так что, если желаете получить от меня пинок – добро пожаловать.
Ее голос был спокойным, но в глазах я видел решимость. Фериус злилась – и еще как. Я почувствовал облегчение, когда Абидос отозвал своих людей.
– Это ни к чему не приведет, – сказал он. – Тех джен-теп, которые правят сейчас, и винить-то нельзя. Не они сделали все это с ше-теп. Они просто повторяют то, что объявили истиной очень-очень давно. Так давно, что сейчас никто и не знает, что это ложь.
– Но ты сообразил, да, Аби? – спросила Фериус.
– Не сразу, – признал он и указал на проем в конце коридора. Над ним изгибалась высокая мраморная арка. – Сперва мы нашли мавзолей.
Глава 37Мавзолей
Рукотворная пещера, где мы оказались, была самой большой из всех – около тридцати футов в диаметре и почти столько же в высоту. Каких же усилий, должно быть, стоило выдолбить ее в толще камня! У меня перехватило дыхание.
Эта пещера, которую Абидос назвал мавзолеем, была семиугольной формы. Каждую стену покрывали замысловатые символы, часть которых я узнал, но остальные видел в первый раз. Их не было ни в одной книге, ни в одном свитке джен-теп. Сомневаюсь, что хоть кто-то из магов – в нашем городе или в любом другом – знал их все.
Я подошел к одной из стен и вытянул руку с искрящейся татуировкой магии дыхания. На моей татуировке было девять сигиллов. На стене передо мной я увидел их десятки.
– Арканум… – прошептал я. Никто не обратил внимания. Из всех людей здесь лишь Шелла поняла бы меня, но она лежала без сознания.
– Отнеси девочку вон туда, – сказал Абидос своему соратнику. – На алтарь.
В центре пещеры пол понижался. Туда вели несколько лестниц, каждая из семи ступеней. Посередине я увидел возвышение; оно повторяло форму пещеры, но было размером с обычный стол.
– Зачем класть Шеллу на алтарь? – спросил я.
– Лучше, чем на пол, – отозвался Абидос.
Рейчис соскочил с моего плеча и принюхался.
– Здесь много мертвых людей.
Он был прав. Я так увлекся надписями, что сперва не заметил десятки трехфутовых прямоугольных ниш, вырезанных в нижних частях стен. В каждой лежало тело, обернутое широкими полосами льняной ткани. Это совсем не походило на похоронные традиции джен-теп. Не было у нас и черных лакированных масок, покрывавших лица мертвецов.
– Погребальные маски, – сказал Абидос. Снял одну и протянул ее мне. Его беспечное отношение к покойному неприятно царапнуло меня, но дяде, кажется, было все равно. – Когда мы увидели все это, кое-что начало проясняться. Не сразу, но мы поняли, что медеки никогда не служили демонам. Они их боялись.
– Тогда зачем маски?
– Суеверие. Или, может, просто традиция. Думаю, они верили, что маски отпугнут демонов, когда те придут за ними, чтобы увести в вечную тьму.
– А вы надругались над мертвыми, – сказала Фериус. – Надевали эти маски, чтобы пугать своих же людей. Отважная команда!
– Джен-теп – не наши люди! – рявкнул клыкастый, срывая маску с лица. Он оказался моложе, чем я ожидал. Паренек, всего на пару лет старше меня, с рыжевато-каштановыми волосами и мягкими чертами лица. – К нам относятся как к рабам. Мы не можем сами выбирать работу, не можем жениться, не можем даже…
Он замолк, словно из него разом вышел весь воздух.
– Ше-теп запрещено иметь детей, – сказал Абидос. Он кивнул на Шеллу. – Великие дома хотят, чтобы рождалось побольше магов вроде нее. – Дядя протянул руку и коснулся моей щеки. – Лорд-маги выбирают свой жизненный путь, а люди вроде тебя и меня вынуждены…
– Я не ше-теп! – сказал я, отталкивая его руку.
– Так мы все говорили себе, – отозвался Абидос. – «Это временное явление… Моя магия вернется, если работать усерднее…»
Еще один мужчина снял маску. Этот был уже в годах. Заметно старше моего дяди.
– Ше-теп не всегда были только прислугой. Многие служили в армии, например. Некоторые из нас становились учеными или дипломатами. У нас даже были свои кресла в Совете. Но от поколения к поколению дела шли хуже и хуже. Люди вроде твоего отца забирали все больше наших прав.
– Почему вы не протестовали? – спросил я, чувствуя гнев и стыд. – Почему не боролись за свои права?
– Наши деды пытались, – сказала женщина в маске, украшенной огромными зубами. – Как и их деды. Но всякий раз их жестоко наказывали. Заклинаниями боли, оковами разума. Магия… – Она произнесла это слово так, словно магия была чем-то гадким и отвратительным.
Я посмотрел на Абидоса. На моего дядю. Всю жизнь я считал его спокойным незлобливым человеком, который рад был готовить нам еду и заниматься хозяйством.
– Отец выслушал бы, – сказал я. – Он бы никогда…
– Ке-хеопс хуже всех, – перебил Абидос, не глядя на меня. – Когда мы были детьми… Ты бы не нашел других двух мальчишек, более похожих друг на друга. Мы были лучшими друзьями. Все делали вместе. А потом он начал зажигать свои татуировки, а я – нет. – Абидос вытянул руку. Линии сигиллов были такими бледными, что напоминали старые шрамы. – И с этих пор брат, которого я любил и защищал, считал меня кем-то вроде полезного домашнего животного.
– Непростая жизнь, – сказала Фериус. – Смелый человек мог встать и драться, чтобы ее изменить. И он не стал бы воевать с детьми.
Абидос шагнул к ней. Его лицо, искаженное гневом, само будто превратилось в маску, подобную этим, лакированным. На миг показалось, что он ударит Фериус, но дядя мгновенно взял себя в руки. Когда он заговорил, его голос звучал почти умоляюще.
– Да пойми же ты! Я делаю это ради Келлена.
– Ради меня? О чем ты говоришь?
– Когда другие ше-теп пришли ко мне и предложили план, я сперва отказался. Сказал, что люблю свою семью. – Абидос обернулся ко мне. – Но разве это любовь, если я стою столбом и молча смотрю, как родители убивают в тебе магию? Магию, о которой ты так мечтал.
– Родители думали, что я болен Черной Тенью. Они пытались защитить меня.
Эти слова прозвучали неубедительно даже для меня самого.
– Они защищали ее, – сказал Абидос, спускаясь к алтарю. – Шеллу, которая не унаследовала ни капли доброты своей матери и всю надменность отца. Шеллу, которая однажды стала бы чудовищем, хуже, чем все остальные, – если бы мы ей позволили.
Я кинулся следом за Абидосом, но двое мужчин схватили меня, прежде чем я успел сделать хотя бы шаг.
– Дядя, что ты делаешь?
Он наклонился и взял с пола узкий поддон, поставил его на возвышение рядом с Шеллой. Тут располагались шесть маленьких жаровен, над каждой висел маленький горшочек с символом, означавшим название металла. Справа от поддона лежали инструменты, завернутые в шелковую ткань. Набор длинных тонких игл – по одной на каждый сосуд.
– Я делаю это для тебя, Келлен. Я не мог остановить Ке-хеопса, когда он отбирал твою магию. Но мы с тобой заставим его заплатить за то, что он сотворил.
Абидос смотрел на меня, и в его глазах я видел бесконечную любовь. Она держала меня крепче, чем люди, стискивающие мои плечи, чем любое связывающее заклятие.
– Ты… – проговорил я почти шепотом. Мне страшно было произносить эти слова, но они сами срывались с языка. – Ты лишишь Шеллу магии. Ради меня.
Сколько раз я злился на Шеллу за счастье, которого она не заслуживала. За то, что магия дается ей так легко. Сколько раз я втайне мечтал, чтобы у нее ничего не вышло, чтобы ее татуировки не ожили. Сколько раз, лежа связанным на столе, я желал, чтобы родители вплавили контрсигиллы в ее кожу, а не в мою и забрали ее заклинания навеки.
– Шелла не имеет к этому отношения, – сказал я – больше себе, чем Абидосу. – Она пыталась помочь мне обрести магию.
– Шелла – худшая из них всех. – В голосе дяди слышалось сожаление. – Я пытался… Много раз я пытался изменить ее, но она – идеальная копия Ке-хеопса в женском обличии. Войдя в полную силу, она станет могущественнее отца. И превратится в самого страшного тирана, какого видел наш народ. – Дядя покачал головой. – Она будет относиться к тебе как к домашнему животному в лучшем случае. А в худшем – как к рабу, Келлен.