Абидос вел нас все дальше, в глубь рудника. Я отважно заявил, что никому не позволю нести Шеллу, но, как выяснилось, поторопился. Вскоре руки отказали. Когда дядя увидел, что я плетусь в хвосте процессии, он велел одному из своих людей забрать мою ношу. У меня не было сил противиться.
Сперва все туннели были похожи друг на друга — запущенные, обветшалые. Гнилые опоры, поддерживающие потолок, выглядели так, словно могли переломиться в любой момент. Однако через некоторое время мы оказались в другой части рудника, и… Мы словно покинули хибару ше-теп и вошли в мраморное жилище лорд-мага. Стены были идеально гладкими, будто отполированными. Через каждые несколько ярдов стояла пара высоких колонн, похожих на те, что окружали Оазис. Я посмотрел вверх и увидел символы, выписанные металлическими красками. Вскоре я понял, что они изображают звездное небо со всеми созвездиями, которые ночью можно увидеть над городом.
— Недурственно, да? — спросил Абидос.
Рейчис, сидевший у меня на плече, просвистел:
— Какой в этом смысл? Если хочешь взглянуть на звезды — просто выйди на улицу.
— И когда все это построили? — спросил я.
Дядя покачал головой.
— Точно не скажешь. Думаю, века тому назад. — Он провел рукой по гладкой стене. — Медеки были талантливыми архитекторами.
Я попытался скрыть удивление. Безуспешно.
Дядя усмехнулся.
— Да, Келлен, мы знаем правду о медеках, об Оазисе, обо всем.
Как они могли узнать? Мере-сан была единственной, кто хранил тайну, а ее триста лет связывали оковы разума.
— Ха, только гляньте! — сказал один из мужчин из-под своей маски. — Его крохотный мозг разрывается на части. Как ше-теп могли выяснить то, что неведомо магам?!
— Мы не сами догадались, если тебе от этого легче, — сказал Абидос. Он остановился и указал в один из боковых коридоров. Там когда-то случился обвал, отделивший эту часть рудника от старых туннелей. — До недавнего времени мы не знали, что все это существует.
Один из мужчин закашлялся. Потом проговорил:
— Джен-теп все время нужно было больше и больше руды, чтобы делать краски для своих драгоценных татуировок. А на людей, которые добывали ее, им плевать. Приходилось копать глубже, глубже, но не было возможности укрепить туннели. Каждый год — все больше обвалов. Каждый год все больше ше-теп погибали. Потерянные жизни и напрасные смерти!
Я чувствовал, что за этими словами стоит яростный гнев и бесконечное горе.
Абидос положил руку ему на плечо.
— По крайней мере одна смерть не была напрасной, Пайтеп. Мы нашли тот рудник, с богатейшими залежами, который джен-теп завалили, чтобы он не достался врагу.
Да, здесь было больше рудных жил. Это объясняло, почему я чувствовал себя все хуже и хуже. Я посмотрел на Шеллу. Ее кожа была серой. Нужно вытащить отсюда сестру, пока не стало слишком поздно.
— Почему предки завалили рудник? Ведь нам нужны металлы.
— Полагаю, они решили, что татуировки больше не понадобятся, когда они получат Оазис. Магия этой земли не приходит к джен-теп сама собой, как приходила к медекам. Они закрыли рудник и только потом поняли, что металлы по-прежнему нужны.
Пайтеп подошел ко мне. Он тяжело дышал, с трудом сдерживая ярость.
— Всю жизнь они врали нам! Уверяли, что именно джен-теп создали город и Оазис. Говорили, что защищают нас. Мы, дескать, должны усердно работать, чтобы они могли служить клану.
Он стоял, стискивая кулаки.
— Лжецы! Все до единого!
— Шаг назад, приятель, — сказала Фериус. — Мне как раз начал нравиться этот паренек.
Двое мужчин двинулись к ней. Хотя маски закрывали их лица, было ясно, что они на взводе. Рейчис перескочил с моего плеча на плечо Фериус.
— О, прошу, скажи, что вы кончили трепаться, и уже можно вырвать им глаза!
Фериус, если и не поняла слов, уловила смысл. Она чуть усмехнулась.
— Понимаете, парни, та отрава, которую вы в меня влили, перестает действовать. Мы с деловым партнером очень хотим подраться. Так что, если желаете получить от меня пинок — добро пожаловать.
Ее голос был спокойным, но в глазах я видел решимость. Фериус злилась — и еще как. Я почувствовал облегчение, когда Абидос отозвал своих людей.
— Это ни к чему не приведет, — сказал он. — Тех джен-теп, которые правят сейчас, и винить-то нельзя. Не они сделали все это с ше-теп. Они просто повторяют то, что объявили истиной очень-очень давно. Так давно, что сейчас никто и не знает, что это ложь.
— Но ты сообразил, да, Аби? — спросила Фериус.
— Не сразу, — признал он и указал на проем в конце коридора. Над ним изгибалась высокая мраморная арка. — Сперва мы нашли мавзолей.
Глава 37МАВЗОЛЕЙ
Рукотворная пещера, где мы оказались, была самой большой из всех — около тридцати футов в диаметре и почти столько же в высоту. Каких же усилий, должно быть, стоило выдолбить ее в толще камня! У меня перехватило дыхание.
Эта пещера, которую Абидос назвал мавзолеем, была семиугольной формы. Каждую стену покрывали замысловатые символы, часть которых я узнал, но остальные видел в первый раз. Их не было ни в одной книге, ни в одном свитке джен-теп. Сомневаюсь, что хоть кто-то из магов — в нашем городе или в любом другом — знал их все.
Я подошел к одной из стен и вытянул руку с искрящейся татуировкой магии дыхания. На моей татуировке было девять сигиллов. На стене передо мной я увидел их десятки.
— Арканум… — прошептал я. Никто не обратил внимания. Из всех людей здесь лишь Шелла поняла бы меня, но она лежала без сознания.
— Отнеси девочку вон туда, — сказал Абидос своему соратнику. — На алтарь.
В центре пещеры пол понижался. Туда вели несколько лестниц, каждая из семи ступеней. Посередине я увидел возвышение; оно повторяло форму пещеры, но было размером с обычный стол.
— Зачем класть Шеллу на алтарь? — спросил я.
— Лучше, чем на пол, — отозвался Абидос.
Рейчис соскочил с моего плеча и принюхался.
— Здесь много мертвых людей.
Он был прав. Я так увлекся надписями, что сперва не заметил десятки трехфутовых прямоугольных ниш, вырезанных в нижних частях стен. В каждой лежало тело, обернутое широкими полосами льняной ткани. Это совсем не походило на похоронные традиции джен-теп. Не было у нас и черных лакированных масок, покрывавших лица мертвецов.
— Погребальные маски, — сказал Абидос. Снял одну и протянул ее мне. Его беспечное отношение к покойному неприятно царапнуло меня, но дяде, кажется, было все равно. — Когда мы увидели все это, кое-что начало проясняться. Не сразу, но мы поняли, что медеки никогда не служили демонам. Они их боялись.
— Тогда зачем маски?
— Суеверие. Или, может, просто традиция. Думаю, они верили, что маски отпугнут демонов, когда те придут за ними, чтобы увести в вечную тьму.
— А вы надругались над мертвыми, — сказала Фериус. — Надевали эти маски, чтобы пугать своих же людей. Отважная команда!
— Джен-теп — не наши люди! — рявкнул клыкастый, срывая маску с лица. Он оказался моложе, чем я ожидал. Паренек, всего на пару лет старше меня, с рыжевато-каштановыми волосами и мягкими чертами лица. — К нам относятся как к рабам. Мы не можем сами выбирать работу, не можем жениться, не можем даже…
Он замолк, словно из него разом вышел весь воздух.
— Ше-теп запрещено иметь детей, — сказал Абидос. Он кивнул на Шеллу. — Великие дома хотят, чтобы рождалось побольше магов вроде нее. — Дядя протянул руку и коснулся моей щеки. — Лорд-маги выбирают свой жизненный путь, а люди вроде тебя и меня вынуждены…
— Я не ше-теп! — сказал я, отталкивая его руку.
— Так мы все говорили себе, — отозвался Абидос. — «Это временное явление… Моя магия вернется, если работать усерднее…»
Еще один мужчина снял маску. Этот был уже в годах. Заметно старше моего дяди.
— Ше-теп не всегда были только прислугой. Многие служили в армии, например. Некоторые из нас становились учеными или дипломатами. У нас даже были свои кресла в Совете. Но от поколения к поколению дела шли хуже и хуже. Люди вроде твоего отца забирали все больше наших прав.
— Почему вы не протестовали? — спросил я, чувствуя гнев и стыд. — Почему не боролись за свои права?
— Наши деды пытались, — сказала женщина в маске, украшенной огромными зубами. — Как и их деды. Но всякий раз их жестоко наказывали. Заклинаниями боли, оковами разума. Магия… — Она произнесла это слово так, словно магия была чем-то гадким и отвратительным.
Я посмотрел на Абидоса. На моего дядю. Всю жизнь я считал его спокойным незлобливым человеком, который рад был готовить нам еду и заниматься хозяйством.
— Отец выслушал бы, — сказал я. — Он бы никогда…
— Ке-хеопс хуже всех, — перебил Абидос, не глядя на меня. — Когда мы были детьми… Ты бы не нашел других двух мальчишек, более похожих друг на друга. Мы были лучшими друзьями. Все делали вместе. А потом он начал зажигать свои татуировки, а я — нет. — Абидос вытянул руку. Линии сигиллов были такими бледными, что напоминали старые шрамы. — И с этих пор брат, которого я любил и защищал, считал меня кем-то вроде полезного домашнего животного.
— Непростая жизнь, — сказала Фериус. — Смелый человек мог встать и драться, чтобы ее изменить. И он не стал бы воевать с детьми.
Абидос шагнул к ней. Его лицо, искаженное гневом, само будто превратилось в маску, подобную этим, лакированным. На миг показалось, что он ударит Фериус, но дядя мгновенно взял себя в руки. Когда он заговорил, его голос звучал почти умоляюще.
— Да пойми же ты! Я делаю это ради Келлена.
— Ради меня? О чем ты говоришь?
— Когда другие ше-теп пришли ко мне и предложили план, я сперва отказался. Сказал, что люблю свою семью. — Абидос обернулся ко мне. — Но разве это любовь, если я стою столбом и молча смотрю, как родители убивают в тебе магию? Магию, о которой ты так мечтал.
— Родители думали, что я болен Черной Тенью. Они пытались защитить меня.
Эти слова прозвучали неубедительно даже для меня самого.