— И за этим ты пришел сюда, Келлен? — с надеждой спросил Осья-фест. — Рассказать всю правду?
Я улыбнулся.
— Нет, лорд-маги. Я здесь не за этим.
— Тогда зачем мы тратим время? — спросил Вэнасп. — Заковать его в медь и посадить под замок, пока у нас не найдется время с ним разобраться. Парень не прошел ни единого испытания. Что он вообще тут делает?
— Это не совсем так, лорд Вэнасп, — проговорил я. — На самом деле, полагаю, я прошел все четыре.
Теорэт скривился.
— Что это за балаган? Я не собираюсь…
— Пусть мальчик предоставит доказательства, — сказал Осья-фест. — Он мой ученик. У него есть на это право.
Я с благодарностью посмотрел на старого мага, хотя и не понимал, что им движет. Был ли Осья-фест вовлечен в заговор ше-теп? Или, может, он устал от всех этих надменных и жестоких детишек, которые из года в год становились магами? Ладно, неважно. Может, мне лучше не знать ответ. Я обратился ко всем лорд-магам разом.
— Итак, четыре испытания посвященных… Я прошел первое, когда выиграл поединок при помощи магии.
— Лжец! — воскликнул Вэнасп. — Твоя же собственная сестра разоблачила этот трюк. Ты использовал магию Тенната…
— А я и не говорил, что победил с помощью своей магии.
Поднялся шум, но Осья-фест вскинул руку.
— Мы закончим быстрее, если позволим Келлену рассказать все до конца.
— Спасибо, учитель. Второе испытание требует найти источник силы. Не знаю, слышали ли вы, но я обрел сильное животное, какого никогда не было ни у одного мага джен-теп.
— Некхек! — сказал Вэнасп. Он повернулся к своим коллегам. — Уже только за это парня надо заковать в колодки. Он сделал животное-талисман из нашего древнего врага.
— Если быть честным, Рейчис, скорее, деловой партнер, чем зверь-талисман. Но в любом случае вам придется признать, что он дает силу.
Я вытер руки о штаны: у меня вспотели ладони, и я утер пот со лба. В зале было жарко, а плюс к тому я боялся того, что может произойти. Ну и еще, мне нужны были сухие руки.
— Теперь о третьем испытании. Я соединил две разные дисциплины, чтобы создать новое заклятие.
Со своего высокого кресла Теорэт посмотрел на мои предплечья.
— Ты зажег только одну татуировку. Какую же вторую дисциплину ты использовал?
— Химию, — ответил я и сунул руки в карманы.
Бросив в воздух по щепотке порошков, я сотворил магический жест и проговорил формулу. Дело кончилось тем, что я обжег пальцы и втянул в себя воздух, чтобы с губ не сорвался болезненный крик. К счастью, на меня никто не смотрел. Все смотрели на каменное возвышение посреди зала. Вернее, то, что от него осталось. Взрыв разнес его на куски.
— Не так уж плохо для заклинания посвященного, как вы полагаете?
Теорэт перевел на меня взгляд. Его руки пришли в движение. Полагаю, он сотворил бы какое-нибудь крайне неприятное для меня заклятие, если б я посмел пошевелиться. Кажется, я все-таки перенял кое-какие повадки Рейчиса, поскольку в голову полезли неподобающие мысли. «Смогу ли я победить лорд-мага, если дело дойдет до драки?» Наверное, не стоит проверять… И не стоило выделываться. Но мне было важно, чтобы эти люди поняли, что я могу за себя постоять.
— Что ж, четвертое испытание, — сказал Осья-фест. Я увидел на его лице чуть приметную улыбку, особенно приятную на фоне кислых мин остальных членов Совета.
Впрочем, Вэнасп, казалось, был доволен.
— Да. Как насчет секретного знания? — спросил он и ухмыльнулся. — Девчонка предала тебя, парень. Раскрыла твою тайну, чтобы пройти испытания. Заслужила свое имя мага — Нифарья, рассказав нам, что у тебя Черная Тень. Все еще чувствуешь гордость?
— На самом деле я чувствую облегчение, — сказал я. И для разнообразия не солгал.
Я боялся, что Нифения… Нет, Нифарья… Боялся, что она не пойдет на это. Она была хорошим человеком, оказавшимся в тех же самых гадких обстоятельствах, в которых был бы и я, если бы не встретил Фериус Перфекс. Она заслужила возможность управлять своей жизнью.
— И ты скрывал ото всех эту страшную болезнь? — спросил Вэнасп. — Даже от Ке-хеопса?
Ну, вообще-то это он скрывал ее от меня. Мне хотелось сказать об этом, когда я понял, что теперь на меня смотрят все. Вот как они это делают. Вот как переписывают историю. Они знали, что мои родители утаили Черную Тень, но теперь, когда Pa-мет сошел с дистанции и уже не станет князем клана, мой отец должен был выглядеть непогрешимым. А это значило, что преступление теперь перевесят на меня.
— Думаю, сейчас это не имеет значения?
— Слова труса, — сказал Теорэт. — Ладно, какой же секрет ты приготовил для нас? Надеюсь, ты не думаешь, что твоя история о вмешательстве Дома Ра в заговор ше-теп обеспечит тебе имя мага?
А вот и еще один кусок переписанной истории. Нельзя объявить Ра-мета убийцей и заговорщиком. Его дом слишком силен и влиятелен. Зачем лорд-магу наживать себе лишнего врага?..
Я смотрел в их лица. Смотрел на этих людей — великих воинов и мудрецов. Осья-фест выглядел невозмутимым, но в его глазах по-прежнему пряталась улыбка. Неужели есть шанс, что после всего случившегося Совет и правда может дать мне имя мага и место среди нашего народа?..
— Нет, — вдруг раздался голос. Я не сразу понял, что говорю я сам. — Нет, лорд-маги, секрет, который я хочу раскрыть, не в том, что Pa-мет пытался использовать заговор ше-теп, чтобы получить контроль над кланом. И даже не в том, что джен-теп подло убили медеков, чтобы заполучить их магию и города, в которых мы теперь живем.
Я подошел к столику, где стояла чернильница с пером и лежали чистые листы пергамента. На них писались секретные сведения, передаваемые Совету. Я написал одно предложение, скатал пергамент в трубку и передал клерку. Тот подошел к креслу Теорэта и протянул свиток ему.
Старый маг взглянул на пергамент, а потом прошептал заклинание, заставив лист вспыхнуть и разлететься клочьями пепла.
— Что там было? — спросила Антария.
Он не ответил, поэтому заговорил я:
— Там было сказано: даже вся магия мира не стоит того, чтобы продавать за нее свою совесть.
По традиции в конце заседания Совета проситель закрывает глаза и ждет решения. Если решение в его пользу, это пишется на втором листе пергамента, который отдают просителю в руки. Если же решение против него — это просто тишина и пустота. Я не стал закрывать глаза, как и не дал сковать свои руки. Я устал прятаться и устал просить. Повернувшись, я направился к двери.
— Тебе не нужно наше решение? — спросила Антария. — Не нужен шанс получить имя мага?
Я остановился. Моя рука уже касалась двери — границы между миром магии и огромным бесконечным миром вокруг нас.
— У меня уже есть имя.
Я вышел из парадной двери зала Совета, но был уверен, что они услышали меня, когда я прибавил:
— Меня зовут Келлен Аргос.
Эпилог
Я прошел четверть мили в обратном направлении — туда, где оставил лошадь. Кажется, она больше не хромала, но я не слишком-то хорошо разбираюсь в лошадях, так что до окраины города вел ее в поводу.
Через некоторое время я проснулся и обнаружил, что рот забит лошадиной шерстью. Каким-то образом я ухитрился задремать, уткнувшись лицом в конский круп. После этого мы решили, что нам обоим будет проще, если я поеду верхом. Я неуклюже забрался в седло и направился к домику лекаря, о котором говорила Фериус.
Я успел добраться лишь до арки, отмечающей выход из города, когда на дороге передо мной показалась тонкая фигурка.
— Ты никуда не поедешь, — отчеканила Шелла. В ее глазах стояли слезы, а от татуировок исходило голубое и желтое сияние.
Я взглянул на ее пальцы и понял, что она приготовилась метнуть в меня заклятие молнии. Бедная лошадь и так слишком пострадала по моей вине, хватит уже с нее. Я спешился.
— Рад, что ты в порядке, Шелла.
Она коротко кивнула. Вот и вся благодарность за то, что я спас ей жизнь, едва не потеряв свою.
— Отец и мать исцелили меня. Мы ведь семья. — Последние слова звучали как обвинение.
— Да, вы семья, — сказал я, скрывая горечь. — Ты, мать, отец. Отличная семья джен-теп.
Тут можно было бы и закончить, но я понял, что сказал не все.
— А ты — моя сестра, Шелла. И всегда ею будешь.
— Тогда вернись! — проговорила она. Ее голос дрогнул. Вспышки света, озарявшего предплечья, исчезли.
— Здесь мне нет места. — Я провел рукавом по коже возле левого глаза. Скоро понадобится еще порция крема Мере-сан. — Для меня все кончено, Шелла.
Она подбежала и схватила меня за руку — странный детский жест.
— Но ты можешь остаться, разве не понимаешь? Отца поддерживает большинство в Совете. А когда люди узнают, что пытался сделать Ра-мет…
— О том, что пытался сделать наш дядя, — тоже узнают.
Она качнула головой.
— Он был ше-теп. Все это понимают. И потом, люди думают, что отец послал тебя положить этому конец. Наша семья сама разобралась с проблемой. Как и положено достойному дому.
Достойному… Кажется, не очень-то это правильное слово.
— Что-то я не вижу здесь Ке-хеопса, пришедшего поблагодарить меня лично.
Шелла сникла. Я понял, что она упрашивала отца прийти.
— Все в порядке, — сказал я. — Так будет лучше.
— Все гораздо сложнее, — откликнулась она.
Я не мог сдержать улыбку. Протянув руку, я слегка дернул ее за волосы. Глупая шутка из нашего детства — эдакая дразнилка, за которой мы прятали любовь. У нас в семье никогда не было принято проявлять нежность, но я решил, что сейчас это уже не важно — и обнял Шеллу. Удивительно, но она не ударила меня молнией или огненным шаром. И даже не скорчила недовольную мину.
— Ничего не изменится, — настаивала она, держась за меня, словно ветер мог сдуть ее с дороги. — Отец сказал, что ты не станешь ше-теп. Ты можешь остаться с нами, и мать найдет способ скрыть твое… состояние от…
— Закон гласит, что любой, кто болен Черной Тенью, должен быть уничтожен. Без всяких исключений. А ты уверяешь, что отец позволит мне жить под его крышей? — спросил я.