[274]. С учетом расходов, необходимых для строительства городских стен, и психологической важности их возведения и целостности, нет ничего удивительного в том, что бои внутри стен почти всегда рассматривались как крайняя мера, а не как стратегический вариант. Показательно, что древние источники упоминают единственный случай добровольного отказа защищать стены ради сражения в городе. Это произошло в фессалийском Фарседоне в середине IV столетия до н. э., когда защитники города безуспешно пытались заманить македонян Филиппа в засаду на улицах[275].
Греческие военные мыслители, вероятно, отрицали значимость городских боев как предпочтительного способа ведения войны еще и по той причине, что это опровергало устоявшиеся представления о гендерной и статусной иерархии. Классический идеал гражданина означал, что война является сугубой прерогативой свободных мужчин. Женщины и рабы должны оставаться дома, под надежной защитой домашних стен. Бои в городе, однако, лишали мужчин приоритета в этой области, не говоря уже о том, что они ниспровергали понятие дома как исключительно частного пространства. Отметим, кстати, что в рассказах о городских боях обыкновенно подчеркивается активное участие женщин и рабов[276]. Кроме того, городские бои ставили бездоспешную бедноту вровень с зажиточными гоплитами, как бы подрывая устои общественного устройства.
Вдобавок греческие командиры понимали, что городская война жестока и переменчива, даже по древним меркам. Женщины и дети, наряду с комбатантами, считались справедливой добычей. Измены, массовые убийства, поединки до смерти были обычным явлением. Городская топография делала сражение более отчаянным, поскольку воинам, запертым на узких улицах и в домах, некуда было отступать. Даже те, у кого возникало желание пощадить сдающегося врага, могли отказаться от своего намерения, испугавшись внезапного нападения с тыла. Отсутствие связи с подразделениями в условиях городского боя означало, что командиры имели меньше возможностей прибегать к дипломатии – скажем, заключать перемирия, что было характерно для битв на открытой местности. Ночные бои и схватки в плохую погоду усугубляли влияние городского рельефа и слабой управляемости войск. А характер комбатантов не меньше, чем характер местности, способствовал жестокости городских схваток. Противоборствующие группировки в ходе гражданских беспорядков проявляли непримиримую враждебность: в Коркире граждане подожгли собственный город в попытке вытеснить противников[277]. Те, кто оборонял город от иноземных захватчиков, знали, что они сражаются не только за свою жизнь но и за жизни их семей и за само существование города. Нападавшие, в свою очередь, ворвавшись в город после длительной осады и кровопролитного штурма, рвались отомстить или «отплатить» как можно дороже и не разбирали, воин перед ними или мирный житель[278]. Все эти факторы заставляли греков опасаться городских боев.
Тем не менее есть несколько свидетельств того, что греческие командиры умели вести городскую войну, когда к тому вынуждали обстоятельства. Платейцы, конечно же, не преминули воспользоваться топографией своего города, чтобы истребить фиванских захватчиков. В Пирее в 404–403 гг., поскольку демократам не хватало людей, чтобы оборонять весь контур стен вокруг гавани, они умышленно сосредоточили силы на холме Мунихий, опорном пункте, до которого можно было добраться только по городским улицам. Разместив воинов на склонах Мунихия, предводитель демократов Фрасибул максимально использовал оборонительный потенциал городского ландшафта и обратил свой перевес в численности легкой пехоты против олигархов[279]. Эпаминонд, один из вдохновителей фиванского восстания 379 г., был хорошо осведомлен о сложностях городских боев. Признавая, что местность в центре Спарты не подходит для сражения между фалангами, он избегал прямого нападения на центр города в 370–369 и в 362 гг.[280] В Сиракузах в 350-х гг. полководец Дион попытался преодолеть раздробленность городской схватки. Он разделил свое войско на отдельные отряды и сгруппировал их в колонны, чтобы получить возможность нападать в нескольких местах одновременно[281].
В позднюю классическую эпоху городская война удостоилась некоторого внимания в трудах Энея Тактика. Этот человек, возможно, был родом из города Стимфал на Пелопоннесе и, быть может, служил военачальником Аркадскому союзу; он жил и действовал в первой половине IV века до н. э. Хотя на сегодняшний день его работы в значительной степени неизвестны вне круга специалистов по греческой истории, Энея можно назвать первым стратегом городской войны[282].
Эней написал несколько трактатов, из которых сохранился всего один, а именно «Полиоркетика», датируемая примерно 355–350 гг. до н. э.[283] Хотя это название часто переводят как «Искусство осады городов», на самом деле трактат является руководством по защите города от внутренних угроз (измены), внезапного нападения и предательства наемников. Это удивительная коллекция советов, анекдотов и наблюдений, которая содержит и практические советы («Перепиливая засов, следует поливать его маслом; таким образом он перепилится быстрее и с меньшим шумом), и проницательные замечания психологического свойства („В тех частях города, где будут наиболее удобные для противника места подхода и нападения, следует ставить часовыми граждан самых состоятельных, пользующихся наибольшим почетом и занимающих в городе особенно высокие должности. Ведь в высшей степени естественно, что они-то не предадутся удовольствиям, но в сознании [своего положения], всегда будут проявлять бдительность“)»[284].
Эней подчеркивает многие из тех аспектов городского боя, которые мы уже рассмотрели. Он отмечает важность агоры и других стратегических точек[285]. Он перечисляет способы, которые помогут городу защититься от неожиданного нападения и от внутренних угроз. Войска города, пишет он, должны быть хорошо организованы и управляемы; наем и дисциплину наемников следует тщательно регламентировать. Кроме того, Эней пропагандирует различные, удивительно современно звучащие тактики удержания под контролем городского населения: регистрации или конфискация оружия, выдача пропусков, допросы торговцев и иноземцев, запрет общественных пиров и так далее. Даже за шествиями и религиозными церемониями должно наблюдать, добавляет он, чтобы они не стали поводом для возмущения. Взаимный контроль поступков горожан, говорит он, лишит заговорщиков любой возможности осуществить свои планы.
Что ж, очевидно, что Эней был хорошо знаком с долгой историей городских противостояний в классической Греции. Он описывает столкновения в Платеях, Спарте и Аргосе в качестве примеров действий по защите города. И предлагает некоторые способы сражения внутри стен, в том числе уловку по заманиванию врага в открытые ворота и последующего истребления[286]. Тем не менее истинной целью Энея было не описать, как выиграть городской бой, но показать, как предотвратить проникновение войны в город – бдительность у ворот и на рынке, активная защита городских стен, строгий контроль за потенциально мятежными элементами. В некотором смысле Эней просто увековечил традиционную классическую стратегию обороны с опорой на городские стены.
По иронии судьбы, как раз когда Эней завершал свое руководство, началась новая эра греческой военной техники. Большие натяжные стрелометы и катапульты предоставили нападающим на города серьезные преимущества. Через несколько лет после появления «Полиоркетики» Филипп Македонский использовал осадные орудия для взятия некогда неприступного Амфиполя. Продолжая упирать на важность городских стен, Эней и его греческие соратники упустили из вида возможности новой осадной техники. Возможно, пиши он несколько лет спустя, Эней предложил бы иной подход к стратегии, уже не предусматривающий отпора захватчикам на стенах, а предписывающий заманивать их в город, где нападающих легко окружить и уничтожить, как проделали это платейцы с фиванцами в 431 г.
Уроки античности
Копья и мечи, дома из сырцового кирпича, женщины на крышах из глиняных плиток… На первый взгляд кажется труднопредставимым, что события и наставления двадцатипятивековой давности могут оказаться полезными для современной городской войны, в которой высокотехнологичные западные армии противостоят вооруженным гранатометами повстанцам в расползшихся бетонных городских агломерациях. За исключением разделенных городов, наподобие Нотия и Сиракуз, история классического городского боя имеет мало общего с современной тактикой борьбы с повстанцами. Тем не менее поставим Платеи рядом с Могадишо 1993 г.: уступавший числом американский десант заплутал в лабиринте незнакомых улиц. Очевидно, кое-что не так уж изменилось[287].
Возможно, первый урок из опыта греческих городских боев следующий: крайне необходимы хорошая разведка и знание местности. Без понимания городской топографии не только в физическом, но и в более широком смысле, без учета экономических и социальных отношений, что связывают город и его жителей, современные солдаты окажутся в грязи и темноте, как фиванцы в Платеях. Для западных армий, действующих в зарубежных городах, не слишком передовые технологии и недорогие решения, скажем, наличие достаточного числа переводчиков или начальное обучение солдат иностранному языку, будет полезнее, чем применение реактивных истребителей или иных напичканных гаджетами устройств.