Многие из старших офицеров Цезаря сделались чрезвычайно богатыми людьми за время его кампаний (порой их высмеивал поэт Катулл). Командование армией наделяло римского наместника значительной властью патрона, что позволяло ему назначать клиентов легатами и трибунами, равно как и на иные посты. Еще он распределял «контракты» среди «бизнесменов». Доходы от военных действий также имели большое значение для завоевания друзей в Риме. Цезарь одолжил денег Цицерону и назначил легатом его брата Квинта, который изображен в весьма выгодном свете в «Записках». Огромные суммы, по слухам, были потрачены на покупку поддержки Эмилия Павла и Куриона, соответственно консула и народного трибуна в 50 г.[384]
Увеличение численности армии, да еще столь радикальное, не было санкционировано сенатом. Он осуществил это по собственной инициативе и своей властью, обеспечив финансирование за счет доходов от провинции. К уроженцам Цизальпийской Галлии он относился как к гражданам Рима и зачислял их в легионы. Позже он проделал то же самое в Трансальпийской Галлии, сформировав легион, Legio V Alaudae, целиком из местных[385]. В 55 г. до н. э. Помпей и Красс не только допустили продление полномочий Цезаря, но и задним числом добились от сената одобрения увеличения численности армии и государственного финансирования. Сам Цезарь лишь, вероятно, как диктатор смог даровать римское гражданство галлам из своей армии.
Увеличение армии не просто обеспечило Цезаря избытком военной силы, но и предоставило новые возможности патроната. Каждый новый легион имел шестьдесят должностей центуриона и около полудюжины постов трибуна. В «Записках» Цезарь говорит, что производил центурионов в старшие командиры за верную службу, нередко перебрасывая ветеранов в новые подразделения. К концу кампании в Галлии, вполне вероятно, каждый центурион в армии был обязан своим назначением или новым чином Цезарю. В 48 г. до н. э. легионы Цезаря имели в среднем менее половины стандартной численности, а когда он достиг Александрии, ветеранский VI легион имел менее 1000 человек, всего 20 процентов от полного состава. Мы не знаем, насколько часто новобранцы пополняли существующие легионы, но возможно, что предпочтение всегда отдавалось созданию новых подразделений, через назначения в которые поощрялись лояльные сторонники[386].
Рядовые солдаты – nostril, «наши люди» – в «Записках» превозносятся за храбрость и навыки, но по именам Цезарь их почти никогда не называет. Даже знаменосец Десятого легиона, который лихо спрыгнул с борта судна и возглавил атаку на берег во время высадки в Британии в 55 г. до н. э., остался анонимным. Центурионов Цезарь выделял и отмечал гораздо чаще. Собирая заново строй на Самбре, он обращался к группам солдат, но центурионов звал по именам. (В ту пору в армии насчитывалось 480 центурионов – одному человеку по силам, в принципе, запомнить столько имен. Сегодня от командиров батальонов ожидают узнавания в лицо каждого солдата под их командованием, но подобного никак не ждут от командиров бригад и дивизий[387].)
Несмотря на устойчивый миф, будто в центурионы производили простых солдат, Цезарь ни разу не упоминает о подобном. Многие, если не все центурионы, как кажется, назначались непосредственно и, вероятно, были выходцами из умеренно-зажиточных и местных аристократов. Значительное число центурионов Цезарь отпускал помогать в ходе важных выборов в Риме. Отчасти это было запугивание, но, учитывая, что римская система голосования ориентировалась на достаток, это также показывает, что многие центурионы были людьми обеспеченными. Некоторые из них были вознаграждены Цезарем настолько, что сделались всадниками, как Скева, который удержал Диррахий от массированного нападения в 48 г. до н. э. Упоминания центурионов в «Записках» дополняет впечатление, что они происходили из политически значимого класса, который Цезарь стремился привлечь на свою сторону[388].
Рубикон и не только
Переход Рубикона ознаменовал неудачу Цезаря-политика. Это была игра, отсюда и его известное высказывание «Жребий брошен». Было бы гораздо лучше вернуться мирно, получить второе консульство, а затем новое назначение в провинцию; оба поста надежно оградили бы Цезаря от преследования. Такая победа принесла бы и куда больше удовлетворения, заставив соперников признать его заслуженное превосходство. Исход экспедиции Цезаря не должен заслонять от нас тот факт, что во многих отношениях шансы были против него. Помпей и его союзники не были готовы защищать Италию – отчасти потому, что никто не ожидал начала войны в январе, задолго до обычного «военного сезона», а отчасти из-за того, что в решимость Цезаря попросту не верили. Тем не менее им удалось уйти со значительной армией в Грецию. Там Помпей мог опереться на ресурсы восточных провинций и собрать большое войско.
Цезарь быстро захватил Италию, но не располагал флотом, чтобы преследовать Помпея. Бездействие только усиливало его врагов, и потому он повел свою армию в Испанию. Помпей контролировал испанские провинции со времени своего второго консульства в 55 г. до н. э., управлял через легатов, а сам держался недалеко от Рима. Цезарь одержал еще одну быструю победу, «переманеврировав» легатов Помпея. Он не мог допустить серьезного поражения. Поскольку целью войны была защита его карьеры и положения, подобное поражение совершенно бы их дискредитировало. Противникам же было намного проще терпеть такие потери и удары по престижу. Цезарь был вынужден продолжать наступление и побеждать, но даже после его первых успехов враги все равно обладали громадными ресурсами.
Помпей ожидал Цезаря, чтобы атаковать его в Греции. Той же стратегии придерживались Брут и Кассий в 42 г. до н. э. и Марк Антоний в 31 г. до н. э. Многое говорило в ее пользу, поскольку каждый из них имел сильный флот, превосходивший флот противника. Несмотря на это, они были разбиты, а рисковавший взял верх. Сохранение инициативы очевидно является необходимым условием успеха в гражданских, равно как и в прочих войнах. Кампания 48 г. до н. э. велась, что называется, на грани и вполне могла закончиться катастрофой для Цезаря. Вопреки феноменальной доблести и выносливости своих солдат, Цезарь не смог взять Диррахий и был вынужден отступить. Помпей решил, что армия Цезаря существенно ослаблена, и отважился дать сражение при Фарсале. Это не был неразумный шаг, пусть Помпей и поддался значительному давлению со стороны сенаторов, которые обвиняли его в затягивании войны без необходимости. Неспособность Цезаря привлечь значимых сторонников, кстати, имела положительную сторону: никто и никогда не оспаривал его действия. Стремление взять врага измором, однако, чревато неприятностями в гражданской войне. Цезарь принял предложение боя и, проявив себя лучшим тактиком, одержал сокрушительную победу.
Гражданская война на этом не закончилась. Помпей бежал в Египет и был убит. Цезарь преследовал его и оказался втянут в местную гражданскую войну. Он возвел на трон Клеопатру и задержался на некоторое время в Египте, по причинам личным и политическими. Эта задержка позволила уцелевшим помпеянцам собраться снова в Северной Африке. Они, впрочем, были разгромлены в 46 г. до н. э. Другая группа, во главе с сыном Помпея, потерпела поражение в Испании в 45 г. до н. э. Цезарь не намеревался захватывать верховную власть силой. Но, когда это случилось, ему пришлось сражаться, чтобы отстоять ее, а также решать, как наилучшим образом ею воспользоваться. Важно помнить, сколь короткое время Цезарь провел в Риме в качестве диктатора. После его убийства гражданская война вспыхнула с новой силой, сначала между его сторонниками и его убийцами. Обе стороны буквально заливали общество потоками пропаганды относительно намерений Цезаря. На самом деле сейчас невозможно восстановить эти планы с какой-либо степенью достоверности.
Ближайшие планы, насколько известно, подразумевали крупные экспедиции против даков и парфян. Эти войны сулили «чистую» славу побед над внешними врагами республики, а не над соотечественниками. Цезарь назначил магистратов на ближайшие три года, и это позволяет предположить, что он собирался надолго покинуть Италию. Парфяне представляли собой грозных противников, которые разгромили и убили Красса в 53 г. до н. э., а позже сурово расправились с армией Антония. Преуспел бы Цезарь или нет, сказать сложно. Неясно, планировал ли он завоевание и оккупацию или просто большую карательную экспедицию, дабы отомстить за гибель Красса.
Как диктатор, Цезарь был главой республики. Поскольку он пришел к власти силой, было очень важно сохранить контроль над армией. В какой-то момент, возможно непосредственно перед гражданской войной или во время нее, Цезарь удвоил базовую ставку оплаты легионерам. Без сомнения, «оклады» высших чинов возросли пропорционально. Ветеранов увольняли, наделяя их фермами. Насколько возможно, это делалось без причинения серьезного ущерба существующим общинам. Примерно в то время, когда он праздновал свои триумфы, случилось выступление недовольных солдат. С мятежниками обошлись чрезвычайно сурово, несколько человек были казнены. Став диктатором, Цезарь продолжал быть щедрым, но справедливым со своими солдатами. Офицеры всех рангов получали щедрое вознаграждение. Еще Цезарь назначил большое число новых сенаторов, в том числе всадников-офицеров, некоторых галлов и бывших центурионов[389].
Многие воины получили выгоду от диктаторства Цезаря. Сама армия не обрела особых привилегий и вовсе не контролировала любые новые аспекты жизни. Цезарь пришел к власти в результате гражданской войны, но, как и в Галлии, надеялся создать режим, который существует благодаря силе и согласию. В последние месяцы своей жизни он распустил своих испанских телохранителей. Предположительно, он чувствовал, что если новому режиму предстоит пережить три года его отсутствия в походе, то в Риме он должен демонстрировать уверенность в себе. Сулла отказался от диктатуры, которую добыл силой, но Цезарь называл этот поступок глупостью – «Сулла не знал и азов, если отказался от диктаторской власти»