временного русского образования: Интеллектуальная биография графа Сергея Уварова (1786–1855). Вышла в 1984 году. В книге 348 страниц, библиография содержит шестьдесят наименований изданных работ Уварова. Автор — Синтия Уиттакер, профессор Нью-Йоркского университета.
В введении автор отмечает: советские и западные историки сошлись на том, что Уваров не имел собственных идей, в молодости повторял либеральные фразы за Александром I, а потом стал столь же послушным рупором реакционных воззрений Николая I. Однако в последние годы американские исследователи стали давать иные оценки и деятельности Уварова, и всей николаевской эпохе. Это не было время сплошной стагнации, шла подготовка будущего подъема. Не последнюю роль в этом деле сыграл Уваров.
Сергей Семенович — потомок старинного дворянского рода. Его пращур — ордынец Минчак Косаев перешел в XV веке на службу к московскому князю и был наречен Уваровым. Крестная мать будущего министра — Екатерина Великая. Дядя — генерал Федор Уваров, участник переворота 1801 года, в результате которого на троне оказался Александр 1. Уваров получил блестящее образование, свободно владел французским, английским, итальянским и греческим. Учился в Германии, служить начал на дипломатическом поприще в Вене. Первая опубликованная работа «Мысли о заведении в России академии азиатской» была написана и издана первоначально по-французски. Поэт В. Жуковский перевел ее на русский и напечатал в «Вестнике Европы». Интерес к культуре восточных народов Уваров воспринял от немецких романтиков. Когда Наполеон вторгся в Россию, Уваров оставался на гражданской службе, но посильно боролся с врагом. Он сблизился с Моро.
Здесь необходимо сделать отступление (для тех, кто не читал романа В. Пикуля «Каждому свое», где эта история описана подробно и увлекательно). Якобинский генерал Жан Виктор Моро, одержавший под Гогенлинденом блестящую победу, затмившую славу генерала Бонапарта, победителя при Маренго, принял участие в заговоре 18 Брюмера в надежде на то, что после разгона разложившейся Директории будет укреплена Французская республика. Так не произошло. И Моро пришлось покинуть Францию. Его выслали в Америку. Президент США предлагал ему возглавить американскую армию. Но Моро выбрал Россию. Моро стал советником при русской ставке. Погиб под Дрезденом. На месте гибели французского генерала, не скрывавшего своих республиканских убеждений, русские офицеры воздвигли памятник с изображением фригийского колпака. Похоронили Моро в Екатерининской церкви в Петербурге.
Организатором похорон, на которых присутствовал император, как отмечает С. Уиттакер, был Уваров. Он произнес надгробное слово, которое затем было опубликовано на четырех языках (французском, русском, английском, немецком). «Уваров увидел в истории Моро микрокосм событий эпохи», — пишет С. Уитаккер19. Сначала революционный энтузиазм, затем ужасы террора и моральное очищение от них, исправление заблуждений, борьба с узурпатором и геройская смерть.
Уваров — последователь Карамзина. В 1815 году он создает кружок «Арзамас». С. Уиттакер отмечает: Жуковский, Батюшков и их наследник Пушкин воплощали «дух Арзамаса» в литературе, Уваров — в политике. Он был уже несколько лет попечителем Петербургского учебного округа. В 1818 году (тридцати двух лет от роду) становится президентом Петербургской академии наук (и остается им до своей кончины).
Область научных интересов Уварова — философия истории. «Обычно считают, — пишет С. Уиттакер, — что Т. Грановский, профессор истории Московского университета с 1839 по 1855 год, мыслитель, находившийся под сильным влиянием Гегеля, первым в России высказал взгляд на историю как на прогресс к высоким и благородным идеалам человечности, но в действительности это сделал Уваров»20. В 1818 году Уваров выступил с речью на собрании Главного педагогического института по случаю создания кафедры всемирной истории и восточной культуры. Речь содержала изложение теории истории — от грехопадения до возникновения современной Европы. Уваров говорил о том, что Провидение замыслило свободу для всего человечества, последнее слово здесь скажет Россия. Наша страна — младший сын в большой европейской семье, Петр 1 — наш Людовик XIV. Скоро Россия достигнет зрелости, будут созданы гарантии гражданских свобод. Освобождению души с помощью просвещения должно предшествовать освобождение тела с помощью законодательства. «Реакционер» Уваров был близок Грановскому, которого он всячески поддерживал, когда оказался на посту министра просвещения.
Свою знаменитую триаду — формулу русской культуры Уваров сформулировал в 1832 году в пояснениях к отчету об инспекции Московского университета (опубликовано в сборнике постановлений Министерства народного просвещения. СПб., 1876). Встав во главе министерства, Уваров создал условия для расцвета преподавания и научной деятельности. «Ренессанс университетов и Академии наук» — так называется соответствующая глава в книге С. Уиттакер. Здесь мы узнаем, что по инициативе Уварова была создана Пулковская обсерватория, приглашен в Россию Александр Гумбольдт, совершивший свое знаменитое путешествие в Центральную Азию. Русские ученые в годы министерства Уварова совершили ряд важных открытий в области электромагнетизма.
Уваров не уставал повторять, что русская наука — продукт национального духа и западного просвещения. Да, при нем был закрыт журнал «Телескоп», опубликовавший «Философическое письмо» Чаадаева. Но оно вызвало протест в русском обществе (в том числе и у Пушкина), а мера наказания была определена царем. Пушкин, в «арзамасские» времена близкий Уварову, затем разошелся с ним. Произошло это на личной почве. Как и неприязнь Пушкина к заместителю Уварова по Академии наук князю Дундукову-Корсакову («В академии наук заседает князь Дундук…»).
Уваров — первый министр просвещения, которому пришлось решать вопросы национальной культуры поляков, немцев, евреев, мусульман. В 1833 году он открыл университет святого Владимира в Киеве. Половина преподавателей были поляки, большинство студентов — католики. Интерес к восточной культуре владел Уваровым смолоду. Министром будучи, он поощрял изучение и преподавание восточных языков. По его инициативе в Казанском университете началось преподавание монгольского языка. Русификаторские устремления Уварова никогда не принимали агрессивного характера.
После того как в 1848 году Европу стали сотрясать революции, а в русской столице возникло дело петрашевцев, положение Уварова пошатнулось. В 1849 году он подает в отставку, которая принимается. Через шесть лет его не стало. Так закончилась жизнь, отданная служению русской науке и культуре.
Как преломились общие черты русской культуры в русской философии, в русском идеализме, с которым мы знакомимся? В 1935 году в Нью-Йорке вышла книга «Вечное в русской философии». Ее автор Борис Вышеславцев, один из крупных русских теоретических умов, отмечал во введении: «…Существует русский подход к мировым философским проблемам, русский способ их переживания и обсуждения. Разные нации замечают и ценят различные мысли и чувства в том богатстве содержания, которое дается каждым великим философом. В этом смысле есть русский Платон и русский Плотин, русский Декарт, русский Паскаль и, конечно, русский Кант. Национализм в философии невозможен, но возможен преимущественный интерес к различным мировым проблемам»21.
Главный философский интерес русских, по мнению Вышеславцева, — проблема Абсолюта. Вся античная философия от Сократа до Плотина есть восхождение к Абсолюту, искание Божества; немцы усвоили эту традицию, русские повели дело дальше. Изречение Гегеля: «Объект философии тот же, что и объект религии» глубоко родственно русской душе. Вышеславцев пишет далее: «Абсолютное противостоит относительному; Бог противостоит человеку. Человек понятен самому себе только в противопоставлении конечного и бесконечного, временного и вечного, совершенного и несовершенного. Так мы приходим к центральному вопросу: Что такое я сам? Что такое человек? Что такое личность?»22 Вот они «проклятые» вопросы, всегда мучившие русскую душу, по сути дела, это один вопрос — о природе человека и месте его во вселенной; русская философия — это антропокосмология.
Первым оригинальным русским философом Вышеславцев считает Григория Сковороду. «Это был русский европеец и всечеловек, каким Достоевский мечтал видеть человека вообще в своей пушкинской речи. Его любимыми философами были Сократ и Платон, он отлично знал древнюю философию и литературу, а из отцов церкви наиболее ценил Климента Александрийского, Оригена, Дионисия Ареопагита и нашего Нила Сорского, то есть наиболее философских и наиболее платонических отцов. В России он был везде, начиная от Киева и Харькова до Петербурга и Москвы, Троице-Сергиевой лавры и Переяславля»23. Вышеславцев приводит слова Сковороды, особенно созвучные нашему времени: «Боже мой! Чего мы не знаем, чего не можем! Мы измерили моря, небо и землю, открыли несметное множество миров, строим «непонятные» машины. Но чего-то не хватает. Не наполнить ограниченным и преходящим душевной бездны!»24 Русская философия занята наполнением «душевной бездны». В эту бездну может вместиться только Абсолют. Все остальное слишком мало. Интерес к личности, к ее неизмеримой глубине, влечет за собой интерес к бесконечному вне ее, к Богу, к божественному универсуму. Персонализм и космизм — две ипостаси русского идеализма, два направления философского поиска, имя которому — всеединство.
Сковорода — предтеча. Карамзин и Хомяков подготовили почву, на которой вырос гений Достоевского и Соловьева. Выше я уже употребил выражение «религиозно-философский ренессанс». Что это такое? В узком значении слова так называют «Серебряный век» русской культуры — первые два десятилетия перед революционной катастрофой. Именно тогда возникают знаменитые философские кружки. Это «Религиозно-философские собрания» (1901–1903) во главе с Д. Мережковским, которые затем превратились в «Санкт-Петербургское религиозно-философское общество» (1907–1917). С. Булгаков и