то было важно.
Беглецы просидели в кустах около часа, но преследователи не показывались. Пожар, к счастью, сюда не дошел, хотя ветерок по-прежнему доносил дым и сажу. Погода становилась все более жаркой, и дышалось с трудом. Мужчины вспотели, и только и делали, что отирали со лба пот. Лежать со временем оказалось не так уж и удобно, но Кин практически сразу заснула, и Остапенко, в сущности, был рад за нее. Чем лучше она отдохнет, тем меньше у них будет с ней проблем, в этом Шорин прав.
– Все это мне напоминает игру в казаки-разбойники, – сказал, утомившись тишиной и безмолвием, старшина. – Забавно немного… Хотя я сейчас бы душу продал за бутылку холодного пива!
– А помнишь, как мы Рашида выслеживали? – усмехнулся Валентин, подперев кулаком подбородок. – Также вот битых часа три сидели в бузине!
– Но там были люди, понимаешь, Валя? Лю-ди! А тут… непонятно кто. Уроды, ей-богу. Поверь, это они только на первый взгляд похожи на нас, а так, внутри – совсем не то…
Капитан хотел, было, возразить, покосившись на Кин, но старшина опередил его:
– Я не про нее, я про них. Она, может, и хорошая девчонка, не спорю. Не знаю просто… А вот они, сволочи!.. Сказал бы я…
– Ну так скажи, – усмехнулся Остапенко. – Освободи душу от тяжкого груза. А, вообще-то, мы еще какого-то уж особенного сволочизма нигде пока не заметили: у своих людей и побольше видали!
– Ну не умею я связно и красиво говорить, ты же знаешь.
– А тут и не надо говорить красиво. Главное – чувства, долг, принципы, наконец.
– Во-во, Валя, чувства и принципы! – с жаром произнес Шорин. – Эх, будь моя воля…
– И что тогда? – полюбопытствовал капитан.
– А ничего! Нет у меня еще четкого плана, как извести всю эту нечисть…
– А надо ли, Коль, а? Собственно, мало мы пока знаем, чтобы понять, кого изводить, а кого нет.
Старшина удивленно оглянулся:
– Ты чего это, Валя?! Ты же сам хотел!
– Эх, Коль, ни о чем мы пока не можем судить. Кто прав, кто виноват?
– Ты брось, капитан! – нахмурился Шорин. – Кто пожег наших в Крюковке? Мараты эти долбаные! А кто хотел…
– Не спеши, дорогой! – перебил Остапенко. – Не спеши! В любом случае не надо валить всех в одну кучу.
– Я и не валю, но…
– Да погоди! – Остапенко помотал ладонью. – Например, про тех же тарлан мы вообще ничего не знаем. Кто они такие, откуда? Какую роль во всем этом играют?
– Опять философствуешь!
– Да, Коля, опять, и снова! Не хочу быть марионеткой, не хочу быть винтиком, но и не желаю быть слепым судьей и, тем паче, палачом. Да, скажем так, кто-то конкретно из маратов, несомненно, виноват в произошедшем в Крюковке. Но можем ли мы обвинить во вселенском грехе всю их расу? Вряд ли – люди, что ли, друг друга не убивают? Или агенты Коулла – да, они не похожи на детишек из детского сада, но что мы о них знаем? Ничего! Мы ведь для них тоже неизвестно кто! Но они, по крайней мере, явно представляют некую официальную, подчеркиваю – официальную, структуру! У них своя работа и, возможно, не лишенная здравого смысла.
– А во всем этом есть какой-то смысл? – мрачно осведомился старшина.
– Скорее всего, есть, почему бы нет?!..
Кин заворочалась, тихонько застонав, и открыла глаза.
– Разбудили, – понизив голос, произнес Валентин.
– Да нам уже и двигаться пора, наверное, – усмехнулся Шорин.
Только через несколько часов, изнуренные жарой, с подкашивающимися от усталости и сбитыми в кровь ногами, исцарапанные, обессиленные, покусанные насекомыми, они наконец отыскали себе более или менее надежное убежище в скалах. В качестве такового подошла маленькая узкая пещера на противоположной стороне горы. Вход в нее зарос кустарником – лучшую естественную маскировку трудно было придумать.
Нашел укрытие Николай, причем совершенно случайно, когда пытался с расположенного рядом уступа осмотреть местность. Ни сверху, ни с боков в пещеру проникнуть было невозможно, по крайней мере, без специального альпинистского снаряжения, а снизу вела лишь крутая извилистая тропа без крупных валунов, за которыми можно было бы укрыться, так что взять эту пещеру приступом представляло собой нелегкую задачу. Правда, путей отступления в этом случае у беглецов тоже не оставалось, но для того чтобы отлежаться и прийти в себя, подобное убежище на данный момент их полностью устраивало.
Земляне сидели на каменном полу пещеры, прямо у входа, который они, как могли, дополнительно задрапировали снаружи ветвями, а Кин, поджав под себя ноги, устроилась у задней стенки на охапке сорванных пальмовых листьев и приглаживала волосы.
По пути сюда они нарвали разных плодов, а также набрали в недалеко протекающем ручейке воды – для этой цели в бездонных карманах Шорина нашелся старый полиэтиленовый пакет.
Следовало выяснить, можно ли есть местные «деликатесы». Так как у них не было УЗК, где имелся анализатор пищи, приходилось пробовать все на свой страх и риск. Остапенко покрутил в руке ярко-желтый плод, немного смахивающий на лимон, и предложил выступить в роли подопытного кролика. Он решил, что если через полчаса ничего страшного не случится, то и остальные могут съесть по такому же плоду.
Валентин осторожно надкусил тонкую кожицу.
Через полчаса с Валентином ничего не случилось, разве что аппетит еще больше разыгрался. Они по очереди поели плодов и попили теплой, отдающей металлом, воды. Пить из пакета было очень неудобно, и Кин чуть не вылила на пол драгоценную влагу, за что Шорин сгоряча «обласкал» ее нехорошим выражением.
Пару часов они томились в пещере, по очереди дежуря у входа, а чтобы не дать отчаянию захватить их, травили анекдоты, вспоминали старые случаи из бывшей жизни (которые уже не раз слышали друг от друга) и даже тихонько пели. Любимую Шориным «На речке, на речке, на том бережочке» исполнили аж три раза, чем очень удивили Кин, которая, возможно, решила, что это некая молитва.
После очередного исполнения песни девушка стала что-то объяснять с весьма смущенным видом. Валентин с Николаем некоторое время пялились на нее, пытаясь уразуметь, что она имеет в виду, пока Шорин не догадался, что Кин просто хочет отправить естественные потребности организма.
Посовещавшись, они решили, что вместе с Кин отправится Николай, которому тоже хотелось «слиться с местной природой». Заодно Шорин предложил прогуляться до ручья за водой и плодами – все равно следовало запастись еще питьем на ночь и хоть какой-то едой. Дистанция составляла всего минут десять ходьбы. Получалось, что вылазка средним шагом туда и обратно с учетом сбора фруктов и наполнения водой емкости заняла бы не более получаса.
При этом Шорин советовал оставить деструктор у напарника – если на него нападут в лесу несколько агентов, он все равно не сможет отбиться, тогда как из укрытия Валентин сможет еще повоевать. Капитан сначала возражал, но потом согласился с доводами Николая.
Они допили остатки воды в пакете, и Шорин с девушкой выбрались наружу. Валентин засек время. Полчаса, не больше, иначе – тревога.
Ожидание было ужасным. Словно раненый тигр, он слонялся по пещере – пять шагов туда и пять обратно, нервный осмотр местности из-за кустов, и все повторялось сначала. Прошло десять томительных минут, потом еще десять и еще. Шорин и Кин не возвращались.
Остапенко уже злился сам на себя: не надо было отпускать Колю, тем более с девчонкой. Может, они задержались, выбирая фрукты? Может, суслика местного поймали какого-то?
Прошло еще десять минут – лес и каменистая площадка перед скалами оставались такими же безлюдными. Тогда с деструктором наперевес капитан выбрался из пещеры и торопливо спустился по каменистому склону.
Он двинулся по направлению к ручью, внимательно вглядываясь в чащу леса, в первую очередь из опасения пропустить друзей – вот глупо получилось бы! Но уж лучше так, чем… Нехорошее предчувствие начало прокрадываться в душу, заставляя прибавлять шаг. Капитан ругал себя последними словами, но от этого легче не становилось.
У ручья никого не оказалось, и Остапенко ничего не обнаружил – никаких следов пребывания Николая и Кин или их борьбы с неизвестными врагами.
Его так и подмывало крикнуть, но он решил пока этого не делать. Сунув пальцы в рот, Валентин несколько раз громко свистнул, рассчитывая, что Николай узнает сигнал. Никакого эффекта – только далеко в скалах пару отозвалось и затихло равнодушное эхо.
Может, разминулись? В душе капитана затеплилась надежда. Он развернулся и со всех ног побежал назад. Возможно, они уже сидят в пещере и ломают голову: куда это пропал Бендер?
Пещера оказалась пуста. Валентин выругался и пнул каменную крошку у входа – надо искать дальше, другого выхода нет.
Он вернулся к лесу. Итак, что же имелось на данный момент? Николай и девушка пропали. Разве просто так Шорин дался бы? Никак нет. И вряд ли Кин по доброй воле пошла бы к агентам после того, как ее заковали в наручники.
Тогда кто мог их похитить? Какие-то аборигены? Но в любом случае и Кин, и, тем более, Николай криком постарались бы подать ему сигнал. Кроме того, сам он себя засветил достаточно, даже свистел – и на него никто не напал. Почему? Неизвестные захватили двоих человек и тут же в спешке ретировались? Очень странно.
«Но если это агенты, – размышлял Валентин, – то, возможно, им и не нужен второй землянин? Им с самого начала, похоже, нужна была Кин, а земляне – постольку, поскольку. Агенты наткнулись на них с Николаем, так сказать, по ходу дела. Само собой, они заинтересовались, каким образом земляне завладели бронекостюмами. Для допроса в этом случае хватит и одного Коли. А со вторым только лишние проблемы, опасный груз, лишняя стрельба».
Получалось довольно логично, но тогда почему же никаких следов борьбы не видно? Может, он плохо искал? Не бывает, чтобы никаких следов не осталось, когда ловят из засады двоих людей, один из которых умеет оказывать сопротивление. Что ж, стоит поискать более планомерно.