Что касается внутренней стороны входа в Терминал, то Тигурд, по словам Аввана, уверен в своей мощи и неуязвимости, поэтому живой силы там поблизости тоже нет. Главком и представить не может, что кому-то удастся проникнуть внутрь. Для этого должно иметься сразу несколько факторов: возможность отключить и систему слежения с обеих сторон, и парализующее поле внутри, специальный «ключ», чтобы войти, и диверсанты, которые действуют целенаправленно.
Валентин потрогал карман, где лежало то, что Авван назвал «Кристаллом». Это была матовая черная пластинка размером с сигаретную пачку, но тоньше раза в три. Когда капитан услышал про Кристалл, то представил себе нечто блестящее, красивое, граненое. Потом, услышав слово «оборудование», он решил, что это нечто вроде миниатюрного радиоприемника, но снова ошибся. Просто тяжелый брусочек, довольно невзрачный на вид – примерно как «камень» земного микропроцессора, только существенно побольше.
– Все спокойно, агентов поблизости нет, – сообщила Юстанна.
– Система слежения уже выведена из строя? – деловито осведомился Князь и, покряхтывая, перевалился на другой бок.
– Она обманута, – поправила Юстанна, усмехаясь: – Вывести ее из строя вряд ли кто-то сможет.
– Ты уверена?
– Да, – раздраженно отрезала женщина. – Условный сигнал получен еще час назад. А теперь я активизирую вход, внимание!
Она вынула из кармана «ключ» – черный стержень размером с толстую авторучку, и, пригибаясь, кинулась вперед.
Оказавшись у арки, Юстанна поднесла один конец «ключа» к опоре. Далее произошло нечто, неожиданное для землян, уже привыкших, что работу перехода со стороны практически не видно. Пространство в плоскости арки вдруг подернулась дымкой, там задрожало темнеющее марево. Сохатый глухо выматерился.
– Скорее! – крикнула Юстанна. – Все сюда!
– Пошли! – Князь дернул Бигуса за выступ бронекостюма.
Первым вошел Сохатый, за ним последовал Николай. Князь втолкнул Бегункова и прыгнул сам, напоследок махнув рукой.
– Иди, – кивнула Юстанна Валентину.
– Э, нет, сударыня, после вас, – твердо сказал капитан, без улыбки, делая приглашающий жест рукой. – И без шуток.
– Какие там шутки, дурак! Следи лучше за своими идиотами. – Женщина гневно мотнула деструктором и шагнула в марево.
Следом за ней шагнул и Валентин, неожиданно оказавшись в вырубленной в скале нише. Свет вокруг был неярким, рассеянным и несколько желтоватым, а воздух чуть теплее, чем с внешней стороны. Местность, открывавшаяся взору, не представляла собой ничего особенно – какие-то поля, пологие холмы, отдельные группы деревьев, перелески. Остапенко ожидал неких «чудес», но пока все выглядело даже слишком тривиально.
Впереди на открытом пространстве мелькнула Юстанна, сиганув за кочку, поросшую высокой насыщенно-зеленой травой. Чуть далее Валентин видел лужайку, над которой плавали клочья тумана, а за ней – рощицу деревьев, напоминающих березки.
Капитан выбежал из пещерки, где располагался вход, упал на землю и, откатившись влево, укрылся за холмиком. Чуть спереди за кустом прятался Бигус, дальше распластался Николай, чуть в стороне и правее – Лобанов с Сохатым.
Рациями пользоваться им запретили, поэтому на расстоянии общались жестами. Юстанна подала знак – «все спокойно, мелкими перебежками вперед». Согласно своим номерам, четверо мужчин побежали к роще. Бигус с Юстанной остались на месте.
Перебежав поляну, земляне спрятались за деревьями.
– Первые терминалы, судя по словам Аввана, могут быть вот там, – Валентин кивнул в сторону поля, заросшего растениями, похожими на кукурузу с гипертрофированными початками.
Лобанов покривился, приглядываясь.
– Ну так двинули, что ли? – глухо осведомился он.
Добравшись до поля, они гуськом двинулись между хрустящими растениями, достигающими человеческого роста. Остапенко во все глаза старался высмотреть нечто необычное, что могло оказаться нужным им терминалом.
– Мать твою, оно шевелится! – вдруг сдавленно воскликнул Сохатый.
– Кто шевелится, где? – Капитан резко обернулся к нему.
– Да вот эта штука. – Мужчина указал стебель, более крупный и темный, чем остальные. – Оно ко мне повернулось!
Валентин осмотрел указанное растение.
– Может, это и есть тот самый терминал? – предположил Лобанов.
– Кто его знает, – задумчиво проговорил Валентин. – Следите за местностью!
Он облизал губы – по спине пробежал легкий холодок, несмотря на то, что от бега и переползаний стало даже жарковато, несмотря на кондиционирование бронекостюма.
– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи… – пробормотал капитан и вытащил из кармана Кристалл. – Ну-ка, ну-ка, ты мой цветик-семицветик…
Початок «кукурузы» вдруг плавно изогнулся, и вокруг него заклубился… нет, не темный газ, а «темнота» – иного слова Валентин подобрать не мог: создавалось впечатление, что рядом с початком каким-то образом света сделалось меньше, чем в окружающем пространстве. Покачиваясь, «кукуруза» наклонилась к лицу капитана. Остапенко невольно отшатнулся.
– Вовсе не цветик, – прозвучало в воздухе.
– Черт! – выдохнул Сохатый, отступая подальше.
– Хорошо, хорошо, не цветик и не семицветик, – поспешно согласился Валентин. – Это я не тебе говорил.
– Не мне го-во-рил… – задумчиво, растягивая слова, произнесло существо или то, что казалось им. – А кому ты говорил?
– Это… э-э… мысли вслух!
– Мысли вслух! Замечательно! – Початок, словно рассматривал человека, покачиваясь сантиметрах в двадцати от шлема Валентина. – А какие у тебя еще есть мысли?
– Ну… – замялся Валентин. – Много всяких есть!
– Кристалл ему предложи, Кристалл, – зашептал Князь, придвинувшись сзади.
Капитан отмахнулся, а початок дернулся в сторону Лобанова.
– И у тебя есть мысли вслух? – спросила «кукуруза».
– Сколько угодно, мадам! – выпалил Лобанов.
– Звучит неплохо, – произнесло существо. – Это твоя мысль вслух?
– Только одна из них. – Михаил приосанился, почувствовав уверенность. – Хочешь еще? У меня их тоже много.
– Давай! – оживился початок.
– Слушай! У нас есть клевая штука, она тебе понравится. Мы на время можем тебе ее одолжить. Как тебе такой расклад?
– Называй меня мадам.
– Мадам, – добавил Князь.
– Прелестно!
«Кукуруза» некоторое время молчала и вдруг начала трансформироваться. Листья на конце початка медленно разошлись, образовав выемку, а растение вытянулось и стало заметно толще. Его длинные листья трепетали, по стеблю кольцами проходили волнообразные сокращения, и вокруг сделалось словно еще темнее.
– Ну и хренотень, прости Господи! – выдохнул Николай. – Как оно так быстро меняется?!..
– Хренотень, хренотень – положите под плетень… – Голос «кукурузы» стал басовитее. – Странная мысль, хотя и не вслух! Любопытное искусство!
«Это же я подумал про плетень! – сообразил Валентин. – Оно что, мысли читает?»
– Читаю, – ответило существо. – Но я здесь в данный момент только как рецептор. Давайте свою хренотень! Только потом снова включите мысли вслух, хорошо?
– Обязательно! – слегка обалдело пообещал Валентин и протянул початку Кристалл.
Тот, будто обнюхивая, подвигался над протянутой ладонью капитана, а потом непонятным образом схватил то, что ему предлагали – Валентин даже дернуться не успел.
– Только, мадам, потом отдай, ладно? – спохватился Князь.
– Отдам! – пообещала «кукуруза», проглотила пластинку, чудом поместившуюся в початке, и на несколько секунд застыла, оставшись в изогнутом положении.
Земляне тоже замерли, слышно было только, как легкий ветерок шелестит листьями других растений. На их фоне живая «кукуруза» выглядела явно не слишком естественно.
– Забавная штука, – наконец вымолвило существо. – Сюда заложено много мыслей.
– А теперь мы можем идти дальше? – спросил капитан.
– Вы можете идти куда угодно, вы не такие – вы другие. Но в любом случае Аарх знает вас, как и всех остальных. Он будет вас ждать.
– Погоди! – Валентин помотал головой. – Не так быстро! Кто такой Аарх?
– Аарх – это все, а я его рецептор.
– Что значит – «все»?!
– Все – это основа для данного состояния!
Остапенко на мгновение задумался:
– Загадками говоришь… Хорошо, а где находится этот Аарх?
– Везде.
– И он видит нас?
– Конечно. Ощущает, понимает, хочет.
Князь возмущенно хакнул.
– Хочет? – нахмурился Валентин. – Прости, в каком смысле?!
– Хочет вас понять. Вы рождаете новые мысли, ощущения, модели состояний. Мысли вслух – мысли в материи. Он совсем недавно вновь осознанно вступил в контакт с живой материей.
– Когда недавно? – уточнил Валентин, решив попробовать получать ответы хотя бы на простые короткие вопросы.
– Тебе надо знать точное время? По каким меркам?
Остапенко опешил.
– По каким?.. – пробормотал он. – Действительно, а по каким?
– У тебя в голове вертится понятие «галактическое». Если по нему, то примерно секунд двадцать пять, – ответил початок. – Точнее тебя и не интересует.
Князь переглянулся с Валентином.
– Я… э-э… – протянул Остапенко. – не вполне понимаю… Ты что имеешь в виду?
– Чего оно мелет?
– Погоди! – Валентин наморщил лоб, вспоминая. – Галактическая секунда – это очень много. Не помню точно, но лет семь-восемь земных, кажется. Выходит, этот Аарх или как там его, встретился с живой материей где-то лет сто пятьдесят тому назад.
Слушавший все это Сохатый присвистнул:
– Ни хрена себе!
– Этот мадам сказал – «осознанно вступил», – уточнил наблюдательный Лобанов.
– Ну да, – согласился Валентин. – Значит, он уже вступал в контакт с этой самой живой материей?
– Вступал много раз! – подтвердила «кукуруза». – Потом Аарх думал и размышлял. А потом живая материя сама пришла к Аарху, но это была другая материя. Она была совсем другая, она хотела непонятного, Аарх ее не понял и решил изучить – всю сразу. Для этого он сделал модель. Но ему по-прежнему многое осталось непонятным, и он начал общаться с существами. Сначала с одним, потом с разными. Это было трудно для него – все существа хотели разного, поэтому он стал общаться избирательно. Сейчас Аарх не знает, как правильно развивать модель, причем еще и потому, что одной модели для понимания мало.