Стефан вздохнул.
– Я надеюсь, те, кто любил отца, поддержат нас – хотя бы в память о нем… Но отдавать за меня голос после Остланда?
– Здесь многое изменилось в последнее время, – раздумчиво проговорил Корда. – Да и ты изменился. Ты только что потерял отца и остаешься покамест единственным наследником Белта в Бялой Гуре. Ты вытащил Бойко из тюрьмы – удивлюсь, если он еще не сложил тебе оду. Ты достал нам оружие, и заметь, я даже не говорю о твоем договоре с дражанцами. Возможно, ты и не захочешь распространяться о нем перед Советом. Но и без того – кто еще сейчас может стать князем Бялой Гуры?
– Да хотя бы тот же Самборский…
– Он слишком долго был за границей. Вдобавок он теперь беден, как храмовая мышь, я слышал, ему пришлось едва ли не побираться.
– Неудивительно, его никто не звал к цесарскому двору.
– Я согласен, – после паузы сказал Корда, – те, кто не захочет голосовать за тебя, отдадут голоса за него – хотя б из традиции. Отдали бы – но разве он вернулся?
– Вернулся, – хмуро проговорил Стефан. – А кроме него, есть Марецкие. Гивойты. Вдова, наконец…
– Я думал, со Вдовой ты все уладил.
– Мы договорились только действовать сообща…
– Матерь добрая, Стефан! – нетерпеливо воскликнул Корда. – Ты ведешь себя как святая невинность. Будто ты и не думал никогда, что тебя могут избрать князем.
– На самом деле я не думал, что доживу, – признался он. – Но, Стан, вспомни, что говорила пани Барбара о неубитом медведе. Его шкуру мы сейчас и примемся делить. Времени и без того слишком мало.
– Может, и на пользу, что нет времени. Да ты увидишь, стоит им собраться, и они сами закричат – мол, нужен князь, нужен князь… Мы не эйреанская вольница, да ведь и они выбирают себе атамана… И скажи мне наконец, Стефан Белта, сын Юзефа Белты, отчего тебя так пугают выборы? Только не говори, будто не хочешь для нас князя-вампира…
– Не хочу, – обозлившись, сказал Стефан. – И я не смогу принять присягу в храме. Я даже в нашу церковь зайти не могу, куда там ехать на Белую Гору… Если они это увидят, тут уж не «нужен князь» станут кричать, а «ату его, ату»! И всем нашим планам тогда конец…
– Ну а как же ты, друг мой, собирался возглавить этих… революционеров?
Возглавить. Вот так. Теперь уж не отвертишься. Давно ли он убеждал отца, что это безумие?
– Я провозглашу себя маршалом. Совет подтвердит. Для этого достаточно и «Совета за чаем». А выборы созовем позже… когда Марек приедет.
– А что же твои родственники? Вспомни договор. Я смог его отсрочить, но не более. Там кровью по белому написано, что помогать они станут только князю Бялой Гуры. Давай сперва добьемся для тебя булавы, а думать сейчас о храме – это точно делить шкуру того медведя…
Добираться до гор было далеко даже на дражанских скакунах. Ехали ночью, днем останавливались в придорожных гостиницах. Всеми расчетами занимался Корда, Стефан старался по возможности не показывать лица. В конце концов они добрались до городка у подножия Хребта, недалеко от Горувок. День Стефан провел бездельно, не выходя из комнаты под крышей и опустив шторы. Лицо все еще жгло после того утра, когда он вынужденно проехался по солнцу, и наружу совершенно не хотелось. Корда сперва отсыпался, а после отправился прогуляться – и вернулся только после заката, чтоб разбудить Стефана.
Стефан все переворачивал в уме сцену из сна, пытаясь понять, нарочно ли отряд появился на этой дороге. Возможно ли, чтоб их предали? И все больше склонялся к тому, что все произошло случайно, возможно, бумаги оказались не в порядке, а после Самборский принялся палить… Если только… но присутствие того человека в процессии он мог объяснить лишь обманом зрения или прихотью сна.
Стефан остановил коня там, куда его перенес сон, с точностью узнав городские ворота вдали, горные вершины, похожие на позвонки зверя, сосны, вершинами уходящие в поднебесье. Даже истлевший поломанный ствол, который Стефан краем глаза заметил во сне, торчал у самого перекрестья дорог.
– Думаю, они выехали отсюда. – Он указал Корде на тропинку, уходящую в лес. Очевидно, продолжение петляющей по горам «дорожки таможенника». Перечеркнутая трактом стежка продолжалась по другую его сторону и исчезала в чаще.
Они спрятались в лесу, не отходя далеко от дороги и надеясь, что темнота, собравшаяся меж тонких стволов, укроет их от чужих глаз. Стефану стало спокойнее. Даже если не удастся увлечь за собой патруль – шум схватки хотя бы насторожит Райниса и остальных…
Ни экспедиции с «рыбой», ни стражи пока было не видно и не слышно, хотя в горах звуки делались четче – даже Корда наверняка слышал, как в городке отзванивает колокол и запоздавший пьяница без конца повторяет один и тот же куплет про несчастную Марылю. Где-то шумел водопад. Отсюда не было видно бухты, только горы, заросшие ельником и прямыми, необыкновенно высокими соснами. На светлых отвесных скалах эти сосны казались зелеными потеками. Они росли в несколько рядов, последний – самый плотный, будто небо в этом месте заштриховали черным карандашом. И выше, над неровным рисунком – звезды.
– Как красиво, – вырвалось у Стефана.
– Не знаю, где ты нашел красоту, мне так ни зги не видно…
Стефан выбрался обратно на дорогу и скоро разглядел на горизонте уже знакомую процессию. Он поспешил вернуться в убежище – и вовремя.
– Тихо! Слышишь!
– Идут!
Стража приближалась. Стефан удерживал на месте дражанца, который бил левым копытом и капал слюной на землю.
Еще ближе. Стефан кивнул.
Маледетто заржал, недовольный ожиданием.
Когда отряд был уже совсем близко, Стефан поднял пистоль и выстрелил в небо. У Корды вышло лучше – его выстрел снес шапку с одного из гардов. Стефан не удержался от восхищенного взгляда на друга. Тот выглядел больным.
– Вообще-то я стрелял в воздух.
Но тут отряд, ломая ветви, кинулся за ними, и стало не до разговоров. Стефан, четко различавший каждый камень, ехал впереди. Стан – сразу за ним. Стефан в очередной раз пожалел, что взял его с собой. Ему ведь действительно ни зги не видно в такую ночь, остается только надеяться, что конь видит лучше всадника и не оступится…
Было свежо, пряный ветер накатывал, будто волнами, едва не сбивая с ног, – и затихал.
Стефан на миг обернулся – проверить, все ли едут за ними. Кажется, все… Солдат и было-то всего полтора десятка, это во сне показалось, что их больше…
Он выцепил взглядом начальника гардов. Тот вскинул голову, пытаясь разглядеть «контрабандиста».
«Это мы, – подумал Стефан с нажимом. – Поезжай за нами. Ты же хочешь».
Тот, без всякого сомнения, хотел. Стефана, будто запахом возбужденного пота, обдало чужой жаждой погони, чужим азартом.
«Мы. Только мы. За нами».
Пытаясь воззвать к чужому разуму, он едва увидел, как в него целятся. В последний момент отпрянул, пуля ударила в камень совсем рядом.
Усыпанная мелкими камнями и хвоей тропинка становилась шире и поднималась все выше, высокие кроны сосен застили скудный свет новой луны.
Шум, который слышал Стефан, шел, как оказалось, от водопада в вышине. Спадающая с камней вода превращалась в широкий и мелкий ручей, преграждающий путь. Черныш споткнулся. Перешел на шаг и вовсе встал. Корда, скакавший все увереннее – и к такой темноте глаза привыкают, – подъехал ближе, уверенно направил коня прямо в ледяную воду. Тот фыркнул недовольно и идти отказался.
– Ну же, скотина. Чего испугался, тут же мелко?
Он спрыгнул и взялся за поводья.
– Н‐ну, не стой!
Конь снова зафыркал, заржал и пошел с чрезвычайной неохотой. Медленно, с недоверием ступая, лошадь все же перебралась на другой берег.
Но сейчас шум воды пугал Стефана. Раньше пена казалась ему мягкой, как волосы хозяйки Длуги, но теперь он даже на расстоянии чувствовал, как остры скрытые под нею камни.
– Что такое? – крикнул Корда. – Быстрей, здесь мелко!
– Я не могу. – У него вырвался смешок.
– Стефан, сейчас не до шуток…
– Я не шучу. – Он не сводил глаз с водопада. – Вода течет слишком быстро. Я не могу…
«Мы» – нужно было сказать. Мы – вампиры – не можем переходить через текущую воду, разве Стан не слышал легенд?
Корда выругался себе под нос.
– Мне тебя что, на закорках нести?
Стефан давно не чувствовал себя так беспомощно. Вода… не пускала, при мысли, что нужно ступить в нее, подступала совсем детская паника. Он слышал гардов за спиной, топот копыт их лошадей, сдерживаемое дыхание, но не мог заставить себя сделать шаг.
– Сюда, – позвал Корда. – Слезай с коня. Тут совсем мелко! Да что ты застыл!
Стефан торопливо спешился, и Корда почти грубо схватил его за руку.
– Давай. По камням.
В нескольких шагах большие гладкие камни выступали из воды, образуя своеобразную дорожку.
Шум, с которым вода разбивалась о камни, заполнял голову, делался невыносимым. Стефан безотчетно вырвал руку, чтоб закрыть уши.
Корда оттолкнул его от ручья, силой заставил опустить руки.
Заметались в воздухе лучи фонарей, голос раскатился эхом:
– Остановитесь! Именем цесаря, остановитесь!
– Стефан, – умоляюще позвал Корда.
– Веди, – выдохнул он. Вцепился в руку друга и, закрыв глаза, ступил на камень. Капли воды, разлетающиеся от камней, жалили его, будто осколки стекла, но Стефан упрямо шел вперед, держась за Стана. Звон в голове был невыносим, но Стефан убеждал себя, что ручей не так широк, что еще шаг – и станет легче.
Он пришел в себя на мокрой траве, на земле – благословенно твердой. Болели бесчисленные раны, оставленные водой, но хоть паника схлынула. Несколько мгновений он провел в траве, бессильно глядя, как Корда понуканиями и просьбами убеждает Черныша перейти ручей. Коню это далось легче, чем его хозяину. Стефан очнулся, когда Корда приподнял его под мышки, намереваясь взвалить на коня, как ребенка.
Стефан вскочил, запрыгнул в стремя.
– Остановитесь!
Вот теперь они дали стрекача. Стан оказался впереди, он хлестнул Маледетто, и тот бросился вперед галопом. Стефан нагонял, Черныш опомнился от воды и припустил, копытами еле касаясь земли.